Тон Вики заставил его сделать кое-какие заключения. Генри просто спросил:
— По какой причине?
— Прогрессирующая дегенерация сетчатки глаз, retinitis pigmentosa..
— РП, — прервал он. Так вот в чем заключалас тайна этой женщины. — Мне известно об этой болезни. — Фицрой постарался, чтобы его голос звучал бесстрастно, как простая констатация факта — Кажется, ее прогрессирование может в определенный момент остановиться.
«Великолепно. Именно то, что мне необходимо, еще один эксперт. Селуччи мне было недостаточно, можно подумать?»
— Ты не выслушал меня, — прорычала она, сминая карту в бесполезный комок. — Ночью я практически лишена зрения. Из-за этого я вынуждена была уйти из полиции. После наступления темноты я превращаюсь в бесполезное ничтожество. Ты можеш прямо сейчас развернуть машину назад, если я должна буду расследовать это дело по ночам.
Хотя Вики скрывала свою горечь под гневом, она опасалась, что ее спутник поступит именно так. И не менее боялась, что он погладит ее по голове и скажет, что все будет в порядке, — потому что это вовсе не так, и никогда так не будет снова, — и она попытается вцепиться в его лицо ногтями в движущейся машине, чем прикончит их обоих.
Генри пожал плечами. У него не было намерения разыгрывать то, что он представлял себе как жалость к самому себе.
— Под прямыми солнечными лучами я немедленно превращусь в тлеющую груду соединений углерода; кажется, у тебя ситуация чуть лучше.
— Ты просто не понимаешь…
— Я не видел солнца в течение четырехсот пятидесяти лет. Думаю, что понимаю.
Вики поправила очки и пристально взглянула в окно на пейзаж, который она не могла разглядеть, не уверенная в том, как должна реагировать, не давая излиться своему гневу. Через мгновение она произнесла:
— Хорошо, значит ты понимаешь. И у меня на руках сравнительно несложное дело. Так что я все еще могу работать. Я не ослепла полностью. И не оглохла. Я не свихнулась. Меня все еще привлекает такая работа.
— Принято. — Вампир почувствовал разочарование женщины и осознал, что она все же ожидала некоторого одобрительного сочувствия от людей, которым рассказывала о своих невзгодах. Отказываясь от сочувствия, Вики ощущала себя сильной, и это компенсировало то, что она воспринимала как свою слабость. — Тебе никогда не приходила в голову мысль о партнере? Таком, который сможет заниматься работой ночью?
Вики фыркнула, затем гнев ее сменился весельем. Ты имеешь в виду, что будешь помогать мне на постоянной основе? Ты пишешь любовные романы, Генри; у тебя нет ни малейшего опыта в делах подобного рода.
Фицрой расправил плечи. Он был вампир. Князь Тьмы. Эти идиотские любовные романы писались только для того, чтобы оплачивать дорогое жилье.
— Я не сказал бы…
— И кроме того, — перебила она, — я едва зарабатываю себе на жизнь.
— У тебя было бы больше дел, если бы кто-то мог работать по ночам.
С этим доводом Вики не спорила. Подобное утверждение было нельзя не считать справедливым.
Голос Генри понизился, и женщина ощутила, как поднимаются волоски у нее на шее.
— Только подумай об этом.
«Не пытайся применить ко мне свои вампирские штучки, ты, ублюдок». Но ее губы успели произнести слова согласия, прежде чем сформировалась эта мысль.
Остальную часть пути спутники проделали в молчании.
Когда они свернули с грунтовой дороги, по которой следовали последние несколько миль, Вики видела только расплывчатый веер света впереди машины. Когда Генри переключил дальний свет на ближний, она вообще не могла ничего разглядеть. Во внезапной тишине царапанье когтистых лап о стекло за ее головой показалось очень громким. Она не смогла удержаться от испуганного восклицания.
— Это Ураган, — объяснил Фицрой, по его голосу она поняла, что вампир улыбается. — Оставайся внутри, пока я не обогну машину и не поведу тебя.
— Пошел к черту, — ласково сказала ему Вики, нащупала ручку и открыла дверь машины.
— Да, я тоже рада видеть тебя, — пробормотала она, пытаясь отодвинуть огромную голову. Дыхание красно-коричневого зверя было несколько чище, чем у большинства его сородичей — благодаря, несомненно, тому, что в другом своем виде он был способен пользоваться зубной щеткой, — но не в такой уж значительной степени. В конце концов, осознав, что шансы оказаться на равных с Ураганом были чрезвычайно малы, если вообще можно было говорить об их существовании, она откинулась на спинку сиденья и решила терпеливо перенести тяготы столь жизнерадостного приветствия. Пальцы Вики испытывали неукротимое желание погрузиться в плотный воротник на его шее, но воспоминание о юном обнаженном теле Питера удержало ее от этого. — Ураган, уймись, довольно.
С последним энергичным вдохом вервольф освободил им путь, и Вики почувствовала, что рука Генри прикоснулась к ее ладони. Она стряхнула ее и выбралась из машины. Хотя Вики все еще видела бледнеющую луну — повисшие три четверти серебристо-белого диска во тьме, — ее свет был слишком рассеянным, чтобы хоть как-то помочь ей. Расплывчатые прямоугольники чего-то желтого справа от нее, очевидно, были освещенными окнами дома, и она решила уверенными шагами направиться к нему, показав тем самым, что не столь беспомощна, как думает Генри.
Тот наблюдал, как эта мысль промелькнула на ее лице, и покачал головой. Восхищаясь независимостью женщины, Фицрой все же надеялся, что она останется верна здравому смыслу. Он понимал, что в этот момент Вики считала, что должна что-то доказать, и не мог придумать ни единого способа, как дать ей понять, что в этом нет необходимости. По крайней мере по отношению к нему.
Генри передал ей сумку и, убедившись, что она ее крепко держит, осторожно взял Вики под руку.
— Тропинка изгибается, — прошептал он ей на ухо. — Вряд ли ты захочешь наступить на цветы Надин. Она, между прочим, кусается.
Вики старалась не обращать внимания, что дыхание вампира рядом со щекой вздыбливает волосы на ее затылке, и сосредоточилась на ходьбе, делая вид, будто идет совершенно самостоятельно. Она не сомневалась, что оборотни, по крайней мере в обличье волка, могли видеть столь же хорошо, как Фицрой, и у нее не было намерения подрывать свой авторитет проявлением слабости перед ними, сколько бы их там ни было.
Высоко подняв голову, она сконцентрировала внимание на прямоугольниках света, пытаясь запомнить как ощущение тропы под сандалиями, так и ее кривизну на пути от машины к дому. Знакомые ощущения бетона под ногами и запаха выхлопных газов города здесь отсутствовали, их заменил не столь уж приятный аромат овечьего помета. Она распознала стрекот кузнечика, но другие ночные звуки были ей незнакомы.
Дома, в Торонто, каждый запах, каждый звук что-то означал для нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87