На моей заднице был примерно такой же рисунок. — Изогнувшись таким образом, что не выдержал бы ни один человеческий позвоночник, он исследовал свою только что упомянутую часть тела. — Похоже, теперь все прошло. — Он подхватил миску и направился к двери. — Если бы вы были одним из нас, я посоветовал бы обратиться несколько раз подряд, что-бы очиститься от любой возможной инфекции. Или зализать раны. Нам это помогает. — Он пожал плечами и исчез.
— Я вовсе не собирался просить его об этом! — запротестовал Генри, когда Вики злобно взглянула на него сверху.
— Хорошенькое дельце. Зализывать дырки от картечи, в самом деле! — Она больше не могла сохранять суровый вид — на лице ее появилась усмешка, затем — хмурое беспокойство, как только новая проблема пришла ей на ум. — Тебе снова нужно подкрепиться?
Генри покачал головой и почти немедленно пожалел об этом.
— Быть может, завтра, но не сегодня ночью.
— После нападения демона тебе сразу была необходима кровь.
— Поверь мне, после нападения демона я был в гораздо более скверном состоянии.
Вики слегка прикоснулась рукой к плоской поверхности живота Генри, прямо к тому месту ниже пупка, откуда начиналась линия рыжевато-золотистых волос. Движение было собственническим, но без признака явной сексуальности.
— Завтра ты поесть сможешь?
Он прикрыл ее ладонь здоровой рукой.
— Мы что-нибудь придумаем.
Женщина кивнула, вряд ли эти слова полностью ее успокоили, но, по крайней мере, она была согласна подождать. Желание, которое она ощущала, приводило Вики в смущение, и она надеялась только, что во всем виновато влияние вампира. Сверхчувствительные гормоны — последнее, чего ей сейчас не хватало.
— Знаешь, я изумляюсь, как ты умудрился прожить четыре с лишним столетия; сперва демон, теперь это, и всего за пять коротких месяцев.
— Ты можешь не верить мне, но до того, как я встретил тебя, я жил уравновешенной, скучной жизнью создателя сентиментальных любовных романов.
Ее брови поднялись, а очки соскользнули на самый кончик носа.
— Ну, — признался он, — ночная жизнь, возможно, была слегка более насыщенной, но вещи такого рода никогда со мной не случались.
— Никогда, значит?
Вампир усмехнулся, вспоминая, хотя в то время ему было вовсе не смешно. Женщина — все верно, его всегдашнее влечение к женщинам, — тоже была причиной той катастрофы.
— Ну, вряд ли когда-нибудь…
Его правое колено страшно распухло и едва выдерживало вес тела. Удачный удар тяжелым кузнечным молотом пришелся на край сустава.
Человек никогда не смог бы ходить после этого. Генри Фицрой, вампир, смог встать и бежать, но повреждение и боль не позволяли ему бежать быстрее смертного.
Он слышал собачий лай. Преследователи были уже близко.
Он должен был почувствовать западню. Услышать, или почуять, или увидеть мужчин, затаившихся в темных углах комнаты. Но он столь стремился утолить голод, забыться в объятиях очаровательной Клотильды, что ничего не заподозрил. Ему и в голову не приходило, что маленькая Клотильда, с ее прелестной улыбкой, нежными бедрами и жаркой кровью, призналась в своем грехе священнику, а тот поднял на ноги всю деревню.
Ненависть к вампиру перевесила священную тайну исповеди.
Свора собак приближалась. За ними неумолимо приближались факелы — и смерть на костре.
Если бы они не так страстно веровали в крест, они могли бы схватить его. Лишь у кузнеца хватило разума прорваться через их круг и броситься к дверям.
Белый огонь боли немилосердно сжигал его тело. Звук собственной крови громко стучал в ушах, в отчаянии Фицрой ухватился за дерево, пытаясь не упасть. Бежать дальше он не мог. Не мог он и остановиться.
«Больно. О Господи, как мне больно».
Собаки приближались.
Он не мог умереть подобным образом, после почти столетней жизни, затравленный как зверь в ночи. Ребра крепко сжимали бешено колотящееся сердце, словно уже ощущали жар огня.
Собаки уже почти наступали ему на пятки. Ночь сузилась до ощущения их лая и пронзительной боли. И все-таки он добежал до утеса.
Ему удалось миновать скалы у края воды на расстоянии не большем, чем ширина ладони. Затем мир повернулся и опрокинулся, и он чуть не утонул, прежде чем ему удалось вынырнуть. Не способный бороться с течением, он отдался его воле. К счастью, весной вода в реке стояла высоко.
Перед самым рассветом Генри удалось подтянуться и выбраться на берег, а затем втиснуться своим истерзанным телом как можно глубже в узкую, глубокую расщелину. Там было сыро и холодно, но солнце не могло туда проникнуть, и на тот момент он оказался в безопасности.
Это никогда не значило для него большее.
— Нет, сэр. Никогда мистер Фицрой не доставлял нам никаких неприятностей. — Грег расправил плечи и посмотрел в глаза полицейскому. — Он образцовый постоялец.
— Никаких шумных вечеринок? — настаивал Селуччи. — Жалоб от соседей?
— Нет, сэр. Вообще ничего такого. Мистер Фицрой — на редкость спокойный джентльмен.
— Он что, вообще ни с кем не встречается?
— Нет, у него бывают посетители, сэр. — Уши охранника заполыхали. — Есть одна молодая женщина…
— Высокая, коротко стриженные светлые волосы, очки? Слегка за тридцать?
Грег от удивления слегка моргнул.
— Верно, сэр.
— Мы знаем ее. Продолжайте.
— Ну, ходит к нему еще один мальчик, лет около двадцати. Не слишком ухоженный, смахивает на шпану. Совсем не похож на такого, с кем бы мог встречаться мистер Фицрой.
Присутствие мальчика не вызвало особого удивления. Оно лишь добавило еще одну составляющую часть к загадке, приблизив ее на один шаг к полному разрешению.
— Это все?
— Вся его компания, сэр, но…
Селуччи цепко ухватился за это колебание.
— Но что?
Ну, только то, что вы никогда не увидите мистера Фицроя в дневное время, сэр. А когда вы задаете ему вопросы о его прошлом..
Да, у меня тоже накопилось несколько вопросов о его прошлом. Фактически оказалось, что этот Фицрой состоит больше из вопросов, чем из ответов. Майку не нравилось подобное в человеке, и особенно не нравилось теперь, когда он начинал сознавать, каким образом сможет заполнить эти пробелы в своих познаниях. Если Генри Фицрой думал, что может скрыть то кем он является, его ждал неприятный сюрприз.
Старик заснул: Марк слышал, как он храпит, хотя их спальни разделяла стена.
— Сон праведника, — пробормотал он, сцепив руки за головой и уставившись на влажное пятно на потолке. Хотя он согласился помочь дяде в его священной войне, не было сказано и полсловечка о том, что за этим последует. Были ли вервольфы созданиями дьявола или нет — насколько он мог судить, вопрос это весьма спорный, — более существенным являлось то, что они, очевидно, были существами, чья жизнь выходила за рамки законодательства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
— Я вовсе не собирался просить его об этом! — запротестовал Генри, когда Вики злобно взглянула на него сверху.
— Хорошенькое дельце. Зализывать дырки от картечи, в самом деле! — Она больше не могла сохранять суровый вид — на лице ее появилась усмешка, затем — хмурое беспокойство, как только новая проблема пришла ей на ум. — Тебе снова нужно подкрепиться?
Генри покачал головой и почти немедленно пожалел об этом.
— Быть может, завтра, но не сегодня ночью.
— После нападения демона тебе сразу была необходима кровь.
— Поверь мне, после нападения демона я был в гораздо более скверном состоянии.
Вики слегка прикоснулась рукой к плоской поверхности живота Генри, прямо к тому месту ниже пупка, откуда начиналась линия рыжевато-золотистых волос. Движение было собственническим, но без признака явной сексуальности.
— Завтра ты поесть сможешь?
Он прикрыл ее ладонь здоровой рукой.
— Мы что-нибудь придумаем.
Женщина кивнула, вряд ли эти слова полностью ее успокоили, но, по крайней мере, она была согласна подождать. Желание, которое она ощущала, приводило Вики в смущение, и она надеялась только, что во всем виновато влияние вампира. Сверхчувствительные гормоны — последнее, чего ей сейчас не хватало.
— Знаешь, я изумляюсь, как ты умудрился прожить четыре с лишним столетия; сперва демон, теперь это, и всего за пять коротких месяцев.
— Ты можешь не верить мне, но до того, как я встретил тебя, я жил уравновешенной, скучной жизнью создателя сентиментальных любовных романов.
Ее брови поднялись, а очки соскользнули на самый кончик носа.
— Ну, — признался он, — ночная жизнь, возможно, была слегка более насыщенной, но вещи такого рода никогда со мной не случались.
— Никогда, значит?
Вампир усмехнулся, вспоминая, хотя в то время ему было вовсе не смешно. Женщина — все верно, его всегдашнее влечение к женщинам, — тоже была причиной той катастрофы.
— Ну, вряд ли когда-нибудь…
Его правое колено страшно распухло и едва выдерживало вес тела. Удачный удар тяжелым кузнечным молотом пришелся на край сустава.
Человек никогда не смог бы ходить после этого. Генри Фицрой, вампир, смог встать и бежать, но повреждение и боль не позволяли ему бежать быстрее смертного.
Он слышал собачий лай. Преследователи были уже близко.
Он должен был почувствовать западню. Услышать, или почуять, или увидеть мужчин, затаившихся в темных углах комнаты. Но он столь стремился утолить голод, забыться в объятиях очаровательной Клотильды, что ничего не заподозрил. Ему и в голову не приходило, что маленькая Клотильда, с ее прелестной улыбкой, нежными бедрами и жаркой кровью, призналась в своем грехе священнику, а тот поднял на ноги всю деревню.
Ненависть к вампиру перевесила священную тайну исповеди.
Свора собак приближалась. За ними неумолимо приближались факелы — и смерть на костре.
Если бы они не так страстно веровали в крест, они могли бы схватить его. Лишь у кузнеца хватило разума прорваться через их круг и броситься к дверям.
Белый огонь боли немилосердно сжигал его тело. Звук собственной крови громко стучал в ушах, в отчаянии Фицрой ухватился за дерево, пытаясь не упасть. Бежать дальше он не мог. Не мог он и остановиться.
«Больно. О Господи, как мне больно».
Собаки приближались.
Он не мог умереть подобным образом, после почти столетней жизни, затравленный как зверь в ночи. Ребра крепко сжимали бешено колотящееся сердце, словно уже ощущали жар огня.
Собаки уже почти наступали ему на пятки. Ночь сузилась до ощущения их лая и пронзительной боли. И все-таки он добежал до утеса.
Ему удалось миновать скалы у края воды на расстоянии не большем, чем ширина ладони. Затем мир повернулся и опрокинулся, и он чуть не утонул, прежде чем ему удалось вынырнуть. Не способный бороться с течением, он отдался его воле. К счастью, весной вода в реке стояла высоко.
Перед самым рассветом Генри удалось подтянуться и выбраться на берег, а затем втиснуться своим истерзанным телом как можно глубже в узкую, глубокую расщелину. Там было сыро и холодно, но солнце не могло туда проникнуть, и на тот момент он оказался в безопасности.
Это никогда не значило для него большее.
— Нет, сэр. Никогда мистер Фицрой не доставлял нам никаких неприятностей. — Грег расправил плечи и посмотрел в глаза полицейскому. — Он образцовый постоялец.
— Никаких шумных вечеринок? — настаивал Селуччи. — Жалоб от соседей?
— Нет, сэр. Вообще ничего такого. Мистер Фицрой — на редкость спокойный джентльмен.
— Он что, вообще ни с кем не встречается?
— Нет, у него бывают посетители, сэр. — Уши охранника заполыхали. — Есть одна молодая женщина…
— Высокая, коротко стриженные светлые волосы, очки? Слегка за тридцать?
Грег от удивления слегка моргнул.
— Верно, сэр.
— Мы знаем ее. Продолжайте.
— Ну, ходит к нему еще один мальчик, лет около двадцати. Не слишком ухоженный, смахивает на шпану. Совсем не похож на такого, с кем бы мог встречаться мистер Фицрой.
Присутствие мальчика не вызвало особого удивления. Оно лишь добавило еще одну составляющую часть к загадке, приблизив ее на один шаг к полному разрешению.
— Это все?
— Вся его компания, сэр, но…
Селуччи цепко ухватился за это колебание.
— Но что?
Ну, только то, что вы никогда не увидите мистера Фицроя в дневное время, сэр. А когда вы задаете ему вопросы о его прошлом..
Да, у меня тоже накопилось несколько вопросов о его прошлом. Фактически оказалось, что этот Фицрой состоит больше из вопросов, чем из ответов. Майку не нравилось подобное в человеке, и особенно не нравилось теперь, когда он начинал сознавать, каким образом сможет заполнить эти пробелы в своих познаниях. Если Генри Фицрой думал, что может скрыть то кем он является, его ждал неприятный сюрприз.
Старик заснул: Марк слышал, как он храпит, хотя их спальни разделяла стена.
— Сон праведника, — пробормотал он, сцепив руки за головой и уставившись на влажное пятно на потолке. Хотя он согласился помочь дяде в его священной войне, не было сказано и полсловечка о том, что за этим последует. Были ли вервольфы созданиями дьявола или нет — насколько он мог судить, вопрос это весьма спорный, — более существенным являлось то, что они, очевидно, были существами, чья жизнь выходила за рамки законодательства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87