Эшбрук рот раскрыл от удивления:
— Вы заплатили бы ему, чтобы он не издавал меня?!
— Я проследил бы, чтобы ни один уважающий себя книготорговец или издатель в городе не счел бы выгодным издавать вас. Я все достаточно понятно объяснил, сэр?
Эшбрук захлопнул рот и откинулся в кресле. Первоначальное потрясение на его лице перешло на выражение невольного восхищения.
— Вы просто невероятны, Блэйд. Я кое-что слышал о том, как вы добиваетесь своего, но, сознаюсь, не совсем этому верил. Право же, я восхищен!
— Вам совсем не обязательно восхищаться. Важно лишь, чтобы вы перестали дразнить мою жену приманкой возможного опубликования поэмы.
— Вы не считаете ее произведение достойным публикации? — понимающе спросил Эшбрук.
— Я пришел к выводу, что внушительный список талантов моей жены лежит вне мира литературы. Я не возражаю, пока она забавляется попытками писать стихи или еще чем-то в том же роде. Но я ни в коем случае не позволю ни вам, ни кому-либо другому использовать ее интерес к литературе как средство привлечения ее внимания к себе.
— Вы думаете, что ее так легко отвратить от вас? — Губы Эшбрука изогнулись в насмешливой улыбке. Саймон допил портвейн.
— Моя жена не способна к измене. Это просто не в ее характере. Но ей может быть нанесена обида из-за обещаний некоторых людей, не имевших ни малейшего намерения их выполнять. Она склонна видеть в людях, лучшую сторону.
— А вы не допускаете, что я действительно собирался прочитать «Таинственную леди» самым внимательным образом?
— Нет, — сказал Саймон, вставая. — Я не поверил в это ни на миг. Буду ждать возвращения рукописи завтра утром.
— Черт возьми, Блэйд, попридержите лошадей… Как, по-вашему, я объяснюсь с Эмили?
— Скажите ей, что не считаете себя в силах дать беспристрастную оценку, — предложил Саймон. — К тому же это истинная правда. Как может человек вынести справедливое суждение о чьей-то рукописи, если знает, что его собственная писательская карьера висит на волоске?
— Негодяй! — Но в голосе Эшбрука слышалась скорее приниженность, чем вызов. — Вы бы поостереглись, Блэйд. Вы обрели целую кучу врагов. В один прекрасный день кто-нибудь из них может решиться и попытать счастья, проскользнув мимо всех разбойников и телохранителей, которых вы любезно называете прислугой.
Саймон улыбнулся:
— Маловероятно. Видите ли, Эшбрук, у меня не так много врагов, как вы думаете. Потому что в целом я делаю больше добрых услуг, чем произношу угроз. Я могу оказаться и полезным. Запомните на всякий случай.
Эшбрук кивнул, глядя на него:
— Теперь я понимаю, как вы действуете. Вы и в самом деле так умны и загадочны, как о вас говорят, Блэйд. Полезные услуги в обмен на содействие, определенная кара, если вам становятся поперек дороги. Любопытный метод.
Саймон пожал плечами и удалился, не потрудившись ответить. На сегодняшний вечер с делами он покончил. Пора отыскать Эмили. Она должна появиться на балу у Линтонов, вспомнил он. Он с удовольствием предвкушал еще один вальс со своей женой.
Через двадцать минут он вышел из экипажа и поднялся по ступеням большого особняка. Суетливо подскочившие лакеи в ливреях взяли у него шляпу и проводили в холл, в затем наверх в бальный зал.
Сквозь смех и жужжанье разговоров слышались звуки контрданса. Саймон остановился в дверях, осматривая переполненную залу в поисках Эмили. В последнее время угадать, где она, было совсем не трудно. Нужно просто найти взглядом самый оживленный кружок гостей вокруг его рыжеголового эльфа. Кружок этот будет состоять из множества новых друзей и поклонников Эмили. Из мужчин там непременно окажется несколько пожилых джентльменов, желающих потолковать об акциях и капиталовложениях; группка вдохновенных поэтов с мятежно взлохмаченными кудрями и пылающим взором, жаждущих порассуждать о романтической поэзии; и стайка юных денди, заботящихся о том, чтобы их увидели беседующими с настоящей оригиналкой.
И как было известно Саймону, который, углядев свою добычу, пробирался к ней сквозь толпу, в окружающей Эмили свите будет не меньше и женщин. Во-первых, леди, столь же вдохновленные романтической поэзией, как сама Эмили, а также те, кто, подобно леди Норткот и ее дочери Селесте, нашли в Эмили обворожительную подругу.
В ее кружок войдут и те дамы, чьи мужья поощряли их к усиленной дружбе с молодой графиней Блэйд. Будут девушки, не так давно оставившие классные комнаты, чьи мамаши очень верно сообразили, что, находясь поблизости от новоявленной графини, их дочери смогут завязать знакомства со многими достойными молодыми людьми. И наконец, несколько «синих чулков», считающих Эмили чрезвычайно умной и замечательно своеобразной особой.
Саймон как раз добрался до весьма оживленной свиты Эмили, когда она почувствовала его присутствие. По толпе ее поклонников пробежал шепоток, и они расступились, уступая ему дорогу.
— Блэйд! — подняв на мгновение лорнет, Эмили увидела мужа. Она улыбалась, приветствуя его, глаза ее вспыхнули от радости. — Я надеялась, что вы найдете время заглянуть сюда.
— Я хотел просить у вас танец, дорогая моя, — сказал Саймон, склоняясь над ее рукой. — Вы, случайно, не оставили один для меня?
— Не будьте глупым. Разумеется. — Она бросила извиняющийся взгляд на молодого человека с тщательно уложенными с помощью щипцов белокурыми волосами. — Вы не станете возражать, если мы отложим наш танец, не правда ли, Армистэд?
— Нисколько, леди Блэйд, — ответил Армистэд, окинув Саймона уважительным взором.
Эмили, смеясь, с готовностью повернулась к мужу:
— Вот видите, Блэйд. Я совершенно свободна для танца с вами.
— Благодарю вас, дорогая моя.
Ведя Эмили на танец, Саймон ощутил прилив удовлетворенного чувства собственника. Когда Эмили с сияющим видом шагнула в его объятия, он с холодной уверенностью подумал, что все в зале знают то, что знал он.
Эмили принадлежит ему.
И пусть свет знает еще и другое: он сумеет защитить то, что принадлежит ему.
Два дня спустя Саймон приехал домой в середине дня и с изумлением услышал от дворецкого, что его жена принимает в гостиной трех леди.
— Леди Мерриуэдер, леди Канонбери и миссис Пеппингтон, — доложил Гривз без всякого выражения на лице.
— Черт подери! — пробормотал Саймон, шагая к двери в гостиную. — Какого дьявола она замышляет на этот раз?
— Мадам приказала подать самого лучшего чая «Лэп Сэнг», — тихонько добавил Гривз, открывая хозяину дверь. — Смоука попросили приготовить сладкое печенье. Он до сих пор не перестал жаловаться.
Саймон бросил на дворецкого хмурый взгляд и вошел в библиотеку. При виде жены, непринужденно беседующей с женами его двух старинных врагов, он остановился как вкопанный.
Эмили подняла на него глаза и улыбнулась:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88