– Значьть, забота у тя, – сказал Фри.
– Любовная забота, – поправил Антуан. – Рыбу не ловит, природу не полюбляет. Что выгонит парня из дому в таку рань? Токо жуткие любовные заботы.
Любовь – чувство исповедальное, она взращивает желание всем рассказать о последней конвульсии, и, получив шанс изложить свое дело двум столь беспристрастным судьям, я поведал им нашу историю. По-моему, заняло это около часа, включая минут пятнадцать на вопросы из зала.
– Выбирайся-ка ты из этого бардака, – посоветовал Антуан, когда я закруглился.
– Ты что гришь, мужик в курсе, как тя его жена любит, – сказал Фри, – и ее к мотелю везет, чтоб она с тобой повстречалась?
– Ага, – сказал я.
– Выбирайся-ка ты из этого бардака срочно! – сказал Антуан.
– Небось красотка, – сказал Фри. – Мужик так не взбаламутится, еси тетка не хороша!
– Я видал уродин с таким глазом африканским, мужика на что хошь подобьет, – возразил Антуан.
– Да ну на хуй глаз африканский! – Фри посмотрел на меня. – У тя же красотка, у?
Я сказал, что ты красотка.
– Тада слушай лучше, что те Антуан скажет. С Антуаном самое оно грить, еси про теток.
– Я уж их повидал. – Антуан снова подергал леску и сплюнул. – По-мо, я за траву зацепился.
– ?! – изумился Фри. – Черт. Что я знаю, так ты видаешься с Лили Санчез прям щас!
Я сомневался, что добьюсь от этих двоих здравой гениальности, но мне нравился коктейль – угрюмая любезность и братская восторженность.
– Вон он, сукин сын. – И Фри ткнул пальцем. Футах в сорока от моста ковер гиацинтовых листьев и цветов рябило, тянуло под воду, словно что-то огромное проплывало внизу, двигаясь на юг.
– Черт бы его побрал, – сказал Фри. – Устал небось ждать, када поймаем. Сёдни все.
– Завтра вернется, – мрачно ответил Антуан.
– Выпить пора. – Фри нагнулся к пенопластовому контейнеру и содрал крышку. Взвизг замер вдали.
– Ну-ка, глянь на меня, парень. – Антуан уставился на меня большими, чуть желтушными глазами. – Гри, как зовут.
Я изобразил бизнес-взгляд и ответил.
– Рассел. – Антуан повторил еще пару раз, задумчиво, точно эксперт по именам примеривал имя к телу. – Не могешь тетку отпустить, а?
– Я ее на шесть лет отпустил, – напомнил я.
– Ты, мож, ее руками и не трогал, но не пускал. – Антуан поцыкал зубом – точно скребок потер сухое стекло. – Раз отпустить никак, токо одно могешь. Ты ее скради.
– Ну, не знаю, – сказал я. – Она теперь так говорит, что у нас вроде шанс есть.
– Она так раньше грила? Грила, что от мужа уйдет?
– Да, но…
– Ушла?
– Нет.
– Значьть, ты ее скради. Я не грю – тетку похить. Ты у нее под ногами крутись. Ты гришь, она тя любит, так еси она будет тя видеть все время, то с мужем не останется.
– Во, видал? – сказал Фри. – С Антуаном самое оно грить, еси с теткой проблема.
– Пмаешь, – сказал Антуан. – Она вертается в Калифорнию, к свому Не-Тому-Мистеру, но она ж не из-за него там торчит. Он с ней играется… не посомневаешься, раз ты так гришь. Пускает бежать, а потом леску мотает, чтоб верталась. Но эт не твово ума дело. Эт ее половые трудности. А ты сделай так, чтоб она поняла – она теперича не та, кто она думает. Она ваще не та женщина стала, когда в тя втюрилась. И ничо делать те не надо – токо пусть она тя видит. Не надо ей грить все время, как ты ее сильно полюбляешь, ни цветы слать, ничо такого. Ваще-то неплохо б с этим со всем завязать. Пусть токо она тя видит, а ты свое делай. Сама расчухает, не маленькая.
Антуановы ставки в моих глазах росли.
– И что, мне в Лос-Анджелес ехать, что ли?
– Ты гришь, она звякнет. Погоди, пока звякнет. Када звякнет, не тормози. Живо в самолет. Сначала могет хуже стать – потом будет лучше. Рискни. Токо не дергайся.
– Мож, пива? – Фри протянул заледеневшую бутылку «Миллер-Лайт».
– Ага, спасибо. Какого черта. – Я открутил крышечку и глотнул. Вкусно – о чем я и сообщил.
– «Миллер Хай-Лайф»! – отозвался Фри, салютуя бутылкой мертвому серому небу.
– У «Миллера» вкус, будто яйца внутрях, – сказал Антуан. – Я потому его и полюбляю.
Я допил пиво и взял еще. Ближе к донышку второго – из-за стресса, наверное, и усталости – в голове загудело и я стал общительнее.
– А это настоящее имя – Фри? – спросил я.
– Не-а, меня так зовут, птушта картофлю фри люблю.
– Он конкурс выиграл, – сказал Антуан. – Сожрал картошки целую гору.
– И сколько съел? – спросил я. Фри похлопал по животу.
– Шесть фунтов с лишним. Чуть, блить, не помер.
– Господи боже. А что выиграл?
– Ящик «Синей ленты», – ответил Фри.
– Не «Миллер», – прибавил Антуан, – но помогло нехило.
От третьего пива я отказался, объяснил, что пора назад. Мы потрясли друг другу руки, я пожелал им удачи с Малышом Хью.
– У нас про тя хорошее предчуйствие, Рассел, – сообщил Фри. – Держись давай!
Я шел назад по пляжу и думал про них и про Антуанов совет, который хоть и совпадал с моими намерениями, казался менее убедительным, чем охота на Малыша Хью. Что-то вроде бы крупное бултыхалось в воде, я видел, но не верил, что в канале живет четырехсотфунтовая рыбина. Их положение – гоняются за существом, чья реальность подтверждена лишь бледными показаниями чувств, шанс выловить рыбину минимален, и все-таки жизнь подчинена погоне, – это и мое положение. Сходство ничего не значило, однако доказывало, что, преследуя тебя, любя тебя, я не выхожу за рамки нормального человеческого поведения – а такая гипотеза по временам возникала.
В пансионе Эд на газоне перед домом подрезал кусты гибискуса. Я помахал, он в ответ лязгнул ножницами.
Возле ступенек на веранду стоял мольберт с незаконченным полотном. Очередной перекошенный пейзаж Берри, изображающий – как всегда – гигантские пальмы, парочку приземистых гуманоидов, океан и туманную гряду. Похоже, она трудилась над туманом: из-под акварели проступали странные черточки, я решил – обрывки первого угольного наброска. Я уже собрался уходить, но Эд приблизился и слегка нервозно прикрыл мольберт тряпкой.
– Берри не любит, чтоб люди смотрели, когда еще не готово, – извиняющимся тоном сказал он.
– Простите.
– Ерунда. Берри видит все по-своему, и с рисунками у нее по правде хорошо выходит. Боится ужасно, что кто-нибудь ее стиль украдет.
Мысль о том, что кому-то придет в голову красть творения Берри, показалась нелепой; потом я вспомнил картины в «Шангри-Ла».
– Ее стиль, – сказал я. – Вытянутые пальмы и сплюснутые люди. Она это придумала? Или это из-за… или она так видит?
Эд, похоже, озадачился, но едва открыл рот, как из дома заорала Берри.
– Бегу, – сказал Эд и подмигнул. – Босс лодырничать не дает.
Я взлетел по лестнице, прыгая через ступеньку, – не спешил, а просто так. Когда я вошел, ты застегивала блузку. Подошла, обняла меня. Объятие нежное, почти материнское, – наверное, что-то случилось, подумал я, ты услыхала, что дороги открыты, телефон починили, и теперь меня утешаешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26