»
Мужской голос:
«И ты тоже в деле?»
Женский голос:
«Кажется, Казо не доехал».
Клеман накручивает:
«Король послал меня за фильмом».
Стоп! Стоп! Назад! Снова!
– Как? Мы уже больше не в театре?
– И ты тоже в деле?
Еще раз!
– Как! Мы уже больше не в театре?
Он его знает. Клеман знает этого типа!
– И ты тоже в деле?
И тот тоже знает Клемана.
– Как! Мы уже больше не в театре?
Клеман его знает, но не настолько хорошо, чтобы вспомнить его имя.
Голос девицы:
– Кажется, Казо не доехал.
И Клеман сразу в ответ:
– Король послал меня за фильмом.
Но голос его заметно дрожит. Он не ожидал встретить там этого парня. Но, если его послали за фильмом, он должен был знать, что там был этот тип. И тот сразу это просек.
Голос парня:
«Да? Это с фонариком, что ли? И без предупреждения?»
Запаниковавший Клеман:
«Мы думали, что вы уже свалили. Ведь так договаривались, или нет?»
Голос парня:
«Кто договаривался?»
Крик Клемана:
«Только тронь меня, все расскажу дочке вьетнамца!»
Голос девицы:
«Держи его!»
Затем серия глухих ударов.
И тишина.
Жюли, склонившись над магнитофоном еще раз прокручивает назад.
– С кем ты разговариваешь?
– Как! мы уже больше не в театре?
– И ты тоже в деле?
– Кажется, Казо не доехал.
– Король послал меня за фильмом.
– Да? Это с фонариком, что ли? И без предупреждения?
– Мы думали, что вы уже свалили. Ведь так договаривались, или нет?
– Кто договаривался?
– Только тронь меня, все расскажу дочке вьетнамца!
– Держи его!
«Дочка вьетнамца? – подумала Жюли. – Жервеза? Жервеза… При чем тут Жервеза?»
– Жюльетта, как по-твоему, кто эта дочка вьетнамца?
Жюли встала.
– Теперь мне правда пора, Барнабе.
– Возьми переговорное устройство, чтобы мы могли говорить не только здесь. Взгляни на диване, под подушкой, слева. Я приготовил, специально для тебя.
И пока Жюли надевала микрофон, он еще спросил:
– А Король? Жюльетта, что это за Король?
43
Конечно, вряд ли выстроилась бы очередь королей, которые бы так интересовались работой старого Иова. Таких был всего один, и Жюли прекрасно себе представляла Его Величество: громкий смех в два ряда фарфоровых зубов, ворот рубашки открывает выгоревшее руно волосатой груди, цепь, браслет и печатка – полный комплект, крепкие объятия и прямые речи. Сорок лет преданных идеалов растекались лужей раскаяния у ног Сюзанны: «Я Король Живых Мертвецов, это известно, я сам испортил свою пленку и не смог тебя завоевать…» И крик: «Я хочу это увидеть, Сюзанна! Хоть стоя на коленях, как провинившийся школьник, со словарем на башке… мне нужно увидеть этот фильм!» Ни Сюзанна, ни Жюли тогда не оценили истинных размеров этой необходимости. Король хотел увидеть Уникальный Фильм старого Иова. Любой ценой. Под этими развалинами копошился призрак настоящего киномана, он возвещал о себе. Сюзанна выставила Короля Живых Мертвецов, и тому пришлось прибегнуть к собственным средствам. А средства у него имелись значительные… Барнабе настаивал:
– Так что с этим Королем? У тебя есть какие-нибудь догадки?
Жюли предложила меняться: личность Короля на его парижский адрес, баш на баш.
В такси, которое везло Жюли к Королю Живых Мертвецов, Барнабе все еще торговался:
– А дочка вьетнамца?
Жюли расхаживала теперь с Барнабу в голове. Под повязкой, скрывавшей ее ожоги и делавшей ее похожей на цирковую «женщину-змею», были спрятаны наушники. В огромных черных зеркальных очках змея смотрела глазами мухи.
– Дочка вьетнамца? Понятия не имею.
Барнабе яростно трещал ей в уши.
– Жюльетта, я же дал тебе адрес Короля!
– А я тебе открыла, кто он.
– Жюльетта. Кто эта дочка вьетнамца?
– Барнабе, о чем этот фильм?
– Если я не хочу, чтобы его видели, стану я рассказывать!
– Даже мне?
– Особенно тебе.
– Я не знаю, кто эта дочка вьетнамца, Барнабе.
– Вы разговариваете сама с собой?
Этот вопрос доносился снаружи. В зеркале заднего вида маячила встревоженная физиономия шофера такси.
– Вы говорите сама с собой?
Женщина с глазами мухи внушала ему смутные опасения.
– Я ненормальная, – ответила Жюли.
– Ненормальная? – переспросил водитель.
– Сумасшедшая. У меня в голове сидит собеседник, – пояснила Жюли.
– Что? – не понял водитель.
– С кем ты разговариваешь? – спросил Барнабе.
– Собеседник, – повторила Жюли шоферу такси. – Он спрашивает, с кем я говорю. Как вас зовут?
– Рэмон.
– Я разговариваю с Рэмоном, – ответила Жюли Барнабе, уставившись в затылок водителю сквозь свои черные очки.
– Ну… нельзя сказать, что мы разговариваем по-настоящему, – поправил водитель, глядя прямо перед собой. – Правда, нельзя сказать, что мы разговариваем…
– А что это такое – «разговаривать по-настоящему»? – спросила Жюли, уже на взводе.
– Ты мне задаешь этот вопрос? – спросил Барнабе.
– Тебя, Гамлет, не вызывали! – отрезала Жюли. – Куш, а то я тебя отменю.
Водитель, который собрался было накатать эту обмотанную туристку на кругленькую сумму, сменил курс, срезая, как покороче.
***
Выходя из такси возле его дома – естественно, частный особняк, авеню Анри-Мартен, – Жюли поняла, что у нее никогда уже не будет возможности поговорить с Королем Живых Мертвецов.
Она сразу вычислила журналистов, растворившихся в толпе зевак перед входом. Она знала, зачем они здесь, со своей аппаратурой и микрофонами. И откуда эта толпа, сдерживаемая полицией. И эти подавляемые всхлипывания. Запахло кончиной звезды: есть, где поживиться. Судя по тому, что слышала Жюли, некролог актера и продюсера уже давным-давно был готов.
– Он так пил! Чему тут удивляться.
– Надо сказать, он еще долго продержался.
– Личный рекорд.
– Говорят, он не мылся уже семь лет.
– Да что ты?
– Клянусь. Напудренный, надушенный и загорелый поверх корки грязи.
– Короче, настоящий король.
– Лохмотья богача на спине босяка.
– Это как раз было в его последнем интервью: тяга к нищенству.
– Ну так он умер или нет, в конце концов?
– Он погиб. Если не хуже.
– «Он погиб. Если не хуже» – это, кажется, из «Зеленого фрака» Флера и Кайаве.
– Браво, Жанно!
Жюли, отменив Барнабе, прислушивалась и присматривалась. Кажется, Король умирал сейчас в Американском госпитале в Нейи. Что с ним случилось? Никто не знал. Увезли на «скорой». Событие удалось хранить в секрете, в течение всей ночи. Может быть, он уже умер? Тело ждали с минуты на минуту.
– Какова бы ни была эта болезнь, что уносит его, она отнимает у нас звезду, да, гаснет настоящая звезда… и собравшаяся толпа…
Тип, который нашептывал это в свой микрофон с величайшим сожалением в голосе, в другой руке держал булочку с шоколадной начинкой.
Жюли снова подключила Барнабе.
– Барнабу?
– Кто эта дочка вьетнамца? – не унимался Барнабе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
Мужской голос:
«И ты тоже в деле?»
Женский голос:
«Кажется, Казо не доехал».
Клеман накручивает:
«Король послал меня за фильмом».
Стоп! Стоп! Назад! Снова!
– Как? Мы уже больше не в театре?
– И ты тоже в деле?
Еще раз!
– Как! Мы уже больше не в театре?
Он его знает. Клеман знает этого типа!
– И ты тоже в деле?
И тот тоже знает Клемана.
– Как! Мы уже больше не в театре?
Клеман его знает, но не настолько хорошо, чтобы вспомнить его имя.
Голос девицы:
– Кажется, Казо не доехал.
И Клеман сразу в ответ:
– Король послал меня за фильмом.
Но голос его заметно дрожит. Он не ожидал встретить там этого парня. Но, если его послали за фильмом, он должен был знать, что там был этот тип. И тот сразу это просек.
Голос парня:
«Да? Это с фонариком, что ли? И без предупреждения?»
Запаниковавший Клеман:
«Мы думали, что вы уже свалили. Ведь так договаривались, или нет?»
Голос парня:
«Кто договаривался?»
Крик Клемана:
«Только тронь меня, все расскажу дочке вьетнамца!»
Голос девицы:
«Держи его!»
Затем серия глухих ударов.
И тишина.
Жюли, склонившись над магнитофоном еще раз прокручивает назад.
– С кем ты разговариваешь?
– Как! мы уже больше не в театре?
– И ты тоже в деле?
– Кажется, Казо не доехал.
– Король послал меня за фильмом.
– Да? Это с фонариком, что ли? И без предупреждения?
– Мы думали, что вы уже свалили. Ведь так договаривались, или нет?
– Кто договаривался?
– Только тронь меня, все расскажу дочке вьетнамца!
– Держи его!
«Дочка вьетнамца? – подумала Жюли. – Жервеза? Жервеза… При чем тут Жервеза?»
– Жюльетта, как по-твоему, кто эта дочка вьетнамца?
Жюли встала.
– Теперь мне правда пора, Барнабе.
– Возьми переговорное устройство, чтобы мы могли говорить не только здесь. Взгляни на диване, под подушкой, слева. Я приготовил, специально для тебя.
И пока Жюли надевала микрофон, он еще спросил:
– А Король? Жюльетта, что это за Король?
43
Конечно, вряд ли выстроилась бы очередь королей, которые бы так интересовались работой старого Иова. Таких был всего один, и Жюли прекрасно себе представляла Его Величество: громкий смех в два ряда фарфоровых зубов, ворот рубашки открывает выгоревшее руно волосатой груди, цепь, браслет и печатка – полный комплект, крепкие объятия и прямые речи. Сорок лет преданных идеалов растекались лужей раскаяния у ног Сюзанны: «Я Король Живых Мертвецов, это известно, я сам испортил свою пленку и не смог тебя завоевать…» И крик: «Я хочу это увидеть, Сюзанна! Хоть стоя на коленях, как провинившийся школьник, со словарем на башке… мне нужно увидеть этот фильм!» Ни Сюзанна, ни Жюли тогда не оценили истинных размеров этой необходимости. Король хотел увидеть Уникальный Фильм старого Иова. Любой ценой. Под этими развалинами копошился призрак настоящего киномана, он возвещал о себе. Сюзанна выставила Короля Живых Мертвецов, и тому пришлось прибегнуть к собственным средствам. А средства у него имелись значительные… Барнабе настаивал:
– Так что с этим Королем? У тебя есть какие-нибудь догадки?
Жюли предложила меняться: личность Короля на его парижский адрес, баш на баш.
В такси, которое везло Жюли к Королю Живых Мертвецов, Барнабе все еще торговался:
– А дочка вьетнамца?
Жюли расхаживала теперь с Барнабу в голове. Под повязкой, скрывавшей ее ожоги и делавшей ее похожей на цирковую «женщину-змею», были спрятаны наушники. В огромных черных зеркальных очках змея смотрела глазами мухи.
– Дочка вьетнамца? Понятия не имею.
Барнабе яростно трещал ей в уши.
– Жюльетта, я же дал тебе адрес Короля!
– А я тебе открыла, кто он.
– Жюльетта. Кто эта дочка вьетнамца?
– Барнабе, о чем этот фильм?
– Если я не хочу, чтобы его видели, стану я рассказывать!
– Даже мне?
– Особенно тебе.
– Я не знаю, кто эта дочка вьетнамца, Барнабе.
– Вы разговариваете сама с собой?
Этот вопрос доносился снаружи. В зеркале заднего вида маячила встревоженная физиономия шофера такси.
– Вы говорите сама с собой?
Женщина с глазами мухи внушала ему смутные опасения.
– Я ненормальная, – ответила Жюли.
– Ненормальная? – переспросил водитель.
– Сумасшедшая. У меня в голове сидит собеседник, – пояснила Жюли.
– Что? – не понял водитель.
– С кем ты разговариваешь? – спросил Барнабе.
– Собеседник, – повторила Жюли шоферу такси. – Он спрашивает, с кем я говорю. Как вас зовут?
– Рэмон.
– Я разговариваю с Рэмоном, – ответила Жюли Барнабе, уставившись в затылок водителю сквозь свои черные очки.
– Ну… нельзя сказать, что мы разговариваем по-настоящему, – поправил водитель, глядя прямо перед собой. – Правда, нельзя сказать, что мы разговариваем…
– А что это такое – «разговаривать по-настоящему»? – спросила Жюли, уже на взводе.
– Ты мне задаешь этот вопрос? – спросил Барнабе.
– Тебя, Гамлет, не вызывали! – отрезала Жюли. – Куш, а то я тебя отменю.
Водитель, который собрался было накатать эту обмотанную туристку на кругленькую сумму, сменил курс, срезая, как покороче.
***
Выходя из такси возле его дома – естественно, частный особняк, авеню Анри-Мартен, – Жюли поняла, что у нее никогда уже не будет возможности поговорить с Королем Живых Мертвецов.
Она сразу вычислила журналистов, растворившихся в толпе зевак перед входом. Она знала, зачем они здесь, со своей аппаратурой и микрофонами. И откуда эта толпа, сдерживаемая полицией. И эти подавляемые всхлипывания. Запахло кончиной звезды: есть, где поживиться. Судя по тому, что слышала Жюли, некролог актера и продюсера уже давным-давно был готов.
– Он так пил! Чему тут удивляться.
– Надо сказать, он еще долго продержался.
– Личный рекорд.
– Говорят, он не мылся уже семь лет.
– Да что ты?
– Клянусь. Напудренный, надушенный и загорелый поверх корки грязи.
– Короче, настоящий король.
– Лохмотья богача на спине босяка.
– Это как раз было в его последнем интервью: тяга к нищенству.
– Ну так он умер или нет, в конце концов?
– Он погиб. Если не хуже.
– «Он погиб. Если не хуже» – это, кажется, из «Зеленого фрака» Флера и Кайаве.
– Браво, Жанно!
Жюли, отменив Барнабе, прислушивалась и присматривалась. Кажется, Король умирал сейчас в Американском госпитале в Нейи. Что с ним случилось? Никто не знал. Увезли на «скорой». Событие удалось хранить в секрете, в течение всей ночи. Может быть, он уже умер? Тело ждали с минуты на минуту.
– Какова бы ни была эта болезнь, что уносит его, она отнимает у нас звезду, да, гаснет настоящая звезда… и собравшаяся толпа…
Тип, который нашептывал это в свой микрофон с величайшим сожалением в голосе, в другой руке держал булочку с шоколадной начинкой.
Жюли снова подключила Барнабе.
– Барнабу?
– Кто эта дочка вьетнамца? – не унимался Барнабе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113