И даже в Париже ей по-прежнему грозил арест за убийство. Поскольку она не показала Хедли свое французское удостоверение личности, я склонен заподозрить, что она добывала себе хлеб на панели.
Но эта девушка обладала неким качеством — назовите его великодушием, назовите его чувством обреченности, назовите его как вам угодно, — которое в самых крайних обстоятельствах не позволило ей сказать правду и разоблачить человека, бывшего некогда ее другом. Она чувствует, что некий злой рок настиг ее и уже никогда не отпустит. Ей осталось жить в лучшем случае всего несколько месяцев. Сейчас она лежит в больнице, больная, подавленная и утратившая надежду. Что вы думаете обо всем этом?
Майлс встал.
— Я отправляюсь к ней, — сказал он.
Раздался скребущий звук по ковру — это Барбара Морелл рывком отодвинула стул. Ее глаза были широко раскрыты.
— Майлс, не будьте идиотом!
— Я отправляюсь к ней.
И тогда она высказала ему все, что было у нее на душе.
— Послушайте, — сказала Барбара, положив руки на стол. Она говорила спокойно, но очень быстро. — Вы не влюблены в нее. Я поняла это, когда вы рассказали мне о Памеле Гойт и о вашем сне. Она для вас — то же, что и Памела Гойт, образ, рожденный из покрытых пылью старинных книг, мечта, сотворенная вашим воображением. Послушайте, Майлс! Это околдовало вас. Вы мечтатель и всегда были им. Какой бы, какой бы безумный план ни возник у вас в голове, он не может не привести к катастрофе еще до того, как она умрет. Майлс, ради Бога!
Он подошел к стулу, на котором оставил шляпу. В голосе Барбары Морелл — искренней, полной сочувствия, пекущейся, подобно Марион, о его же благе, — зазвучали пронзительные нотки.
— Майлс, это глупо! Подумайте о том, кто она!
— Меня ни в малейшей степени не интересует, кто она, — сказал он. — Я отправляюсь к ней.
И Майлс Хэммонд еще раз вышел из маленького обеденного зала ресторана Белтринга и поспешил вниз по потайной лестнице навстречу дождю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
Но эта девушка обладала неким качеством — назовите его великодушием, назовите его чувством обреченности, назовите его как вам угодно, — которое в самых крайних обстоятельствах не позволило ей сказать правду и разоблачить человека, бывшего некогда ее другом. Она чувствует, что некий злой рок настиг ее и уже никогда не отпустит. Ей осталось жить в лучшем случае всего несколько месяцев. Сейчас она лежит в больнице, больная, подавленная и утратившая надежду. Что вы думаете обо всем этом?
Майлс встал.
— Я отправляюсь к ней, — сказал он.
Раздался скребущий звук по ковру — это Барбара Морелл рывком отодвинула стул. Ее глаза были широко раскрыты.
— Майлс, не будьте идиотом!
— Я отправляюсь к ней.
И тогда она высказала ему все, что было у нее на душе.
— Послушайте, — сказала Барбара, положив руки на стол. Она говорила спокойно, но очень быстро. — Вы не влюблены в нее. Я поняла это, когда вы рассказали мне о Памеле Гойт и о вашем сне. Она для вас — то же, что и Памела Гойт, образ, рожденный из покрытых пылью старинных книг, мечта, сотворенная вашим воображением. Послушайте, Майлс! Это околдовало вас. Вы мечтатель и всегда были им. Какой бы, какой бы безумный план ни возник у вас в голове, он не может не привести к катастрофе еще до того, как она умрет. Майлс, ради Бога!
Он подошел к стулу, на котором оставил шляпу. В голосе Барбары Морелл — искренней, полной сочувствия, пекущейся, подобно Марион, о его же благе, — зазвучали пронзительные нотки.
— Майлс, это глупо! Подумайте о том, кто она!
— Меня ни в малейшей степени не интересует, кто она, — сказал он. — Я отправляюсь к ней.
И Майлс Хэммонд еще раз вышел из маленького обеденного зала ресторана Белтринга и поспешил вниз по потайной лестнице навстречу дождю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61