— Если бы можно было объяснить отсутствие следов, можно было бы объяснить и запертую изнутри дверь…
Г.М. взглянул на него.
— Не тараторьте, Мастерс, — сурово велел он. — Терпеть не могу болтовню. Все равно что сказать: если можно поднять крышу дома, потом можно и стены сдвинуть. Впрочем, продолжайте. Хочу поглядеть на забивший фонтан и на звездный свет, сияющий у вас на лбу. Как вы это объясняете?
Инспектор постарался сохранить спокойствие:
— Мне просто пришло в голову, сэр — когда я сидел и раздумывал, — что Дартворт мог сам закрыть дверь за убийцей на шпингалет и щеколду. Может быть, это было предусмотрено планом, и он еще думал, что легко ранен. Видимо, не понимал, что рана смертельная, собирался и дальше действовать по заранее оговоренному плану.
— Друг мой, — вздохнул Г.М., вновь подпирая голову руками. — Не стану упоминать о том факте, что он и трех шагов не сделал после смертельного удара, смог только дотянуться до колокольного провода, после чего упал, разбив очки. Не будем спорить и о том, сумел бы человек, пронзенный в сердце кинжалом, вытащить из гнезда тяжелый железный шпингалет, отодвинуть щеколду, что по силам лишь здоровому, крепкому мужчине. Могу сказать одно: надо искать другое объяснение… Факты. Мне нужно больше фактов, Мастерс. Насчет ваших сегодняшних действий и юного Латимера. Выкладывайте до конца. Говорите!
— Слушаюсь, сэр. Начну по порядку. Порядок — вот что нам требуется. А уже поздно… После беседы с адвокатом Стиллером мы оба отправились осматривать дом Дартворта. Забавно, как дома похожи на своих хозяев. У самых дверей мы встретились…
Снова резко зазвонил телефон — почти в самое ухо Г.М., который сидел, склонившись к столу с заинтересованным выражением лица.
Глава 15
Поднеся трубку к уху, Г.М. сверкнул глазами.
— Нет! — торопливо завопил он. — Нет! Вы ошиблись номером!… Откуда мне знать, какой правильный? Приятель, я не дам и дырявого фартинга за ваш правильный номер… Нет, это не Уайтхолл-0007! Это Музеум-7000. Зоопарк на Рассел-сквер… Разумеется. Алло!… — (В трубке явственно слышался девичий голос с коммутатора на нижнем этаже.) — Слушай, конфетка, — продолжал Г.М. другим тоном, — лучше сразу же отключай это хулиганье, вместо того чтобы соединять их со мной! — Тон его стал ледяным и суровым. — Нет, приятель, я не вас конфеткой назвал…
— Это, наверно, меня, — поспешно вскочил Мастерс. — Извините. Я велел перезванивать мне сюда. Надеюсь, вы не…
Г.М. перевел пылающий взгляд с телефона на него. Телефон звякнул.
— Ха-ха.
Он бормотал еще какие-то презрительные замечания, пока Мастерс ловко не выхватил у него трубку.
— Нет, — проговорил он в нее, — секретарша не пошутила. Это действительно сэр Генри Мерривейл. — Голос его собеседника превратился в неразборчивое ворчание. — Какое мне дело до того, что ты подумал? Давай, Бэнкс! Чего тебе?… Когда?… В такси?… Ты видел, кто с ним еще был? Номер записал?… Ну, на всякий случай. Нет, может быть, это не важно. Ничего подозрительного?… Просто надо хорошенько присматривать за ним. Можешь и проникнуть, если совесть тебе позволяет… Хорошо.
Он положил трубку с довольно неуверенным и озабоченным видом и снова к ней потянулся, но вспомнил о других насущных делах, хотя Г.М. решил прочесть лекцию.
— Ну вот! — заключил он с мрачным удовлетворением, указывая пальцем на Мастерса. — Вот вам первоклассный пример недопустимых безобразий, которыми меня донимают. И меня же еще называют «чудаком»! Представьте себе! Запросто входят ко мне в кабинет, когда пожелают, звонят по телефону и называют чудаком! Налей мне еще выпить, Кен. Я всеми способами стараюсь никого не пускать. Пробовал поставить на дверь самый сложный замок. И единственным, от кого удалось запереться, оказался я сам, так что Карстерсу пришлось выламывать дверь, а у меня до сих пор сохранилось нехорошее подозрение, что кто-то сознательно вытащил у меня ключ из кармана. Гм! Даже моя секретарша, конфетка Лолли, прелестная девушка, все разбрасывает у меня на столе. Даже она меня предает. Что делать, я вас спрашиваю?
Мастерс, сцепив руки, как на руле бешено мчащегося автомобиля, безуспешно пытался вернуть его к теме. Это можно было сделать единственным, хоть и не слишком красивым способом. Я предался сентиментальным воспоминаниям о прежних временах, упомянув, между прочим, тот день, когда мы с Банки Наппом вошли в кабинет без доклада, застав конфетку Лолли с Г.М., якобы диктовавшим ей письма… Прием эффективно сработал. Он немедленно обратился к Мастерсу:
— Если я не получу от вас помощи, старина, можно сразу бросать это дело. Продолжайте! Вы рассказывали о визите в дом Дартворта. Что дальше было?
Г.М. уставился в потолок. Майор Фезертон встал с рассерженным видом и аккуратно примостил на голове цилиндр. Я лишь смутно видел его лицо в сумраке вокруг настольной лампы, но майор, видимо, наконец разобрался в сложных хитросплетениях нашей беседы и теперь решительно выразил свои мысли ледяным, взбешенным тоном.
— Мерривейл! — каркнул он.
— А? Ох! Садись, мой мальчик, садись. В чем дело?
— Я обратился к тебе за помощью, Мерривейл, — прогремел майор с идеально четким произношением. — Клянусь Богом! Думал, ты нам поможешь. А ты? Ничем не помог… Несешь какой-то дикий бред об одном из нас…
— Слушай, дружище, — перебил Г.М., морща лоб, — давно у тебя этот кашель?
— Кашель?
— Кашель. Ну, знаешь — кхе-кхе-кхе. Ты тут целый день пыль поднимаешь. Вчера вечером у тебя его, случайно, не было?
Фезертон вытаращил глаза.
— Был, конечно, — ответил он с таким достоинством, точно гордился каким-нибудь достижением. — Но черт побери, по-моему, сейчас не время обсуждать чей-то кашель!
Не хочется так говорить, Генри, но ты пас подвел. Больше, пожалуй, я слушать не стану. Боже! Проклятие! Я приглашен на коктейль в Беркли, уже опаздываю. Желаю всем всего хорошего.
— Выпить не хочешь? — спросил Г.М. — Нет? Жалко. Ну, иди.
Дверь хлопнула, он поморщился и прищурился на нее, словно филин. Затем тряхнул головой, будто там застряла какая-то непонятная мысль, которую он старался загнать на место. Потом вдруг процитировал:
— "Ты старик, — сказал юнец.
— Как я упоминал и ранее.
Ты необычно разжирел.
Но сделал у дверей сальто-мортале…
Умоляю, расскажи, как это удалось тебе?"
— Что? — переспросил Мастерс.
— Ох, просто подумал… не важно. Слушайте, я родился в семьдесят первом. Значит, Билл Фезертон — в шестьдесят четвертом или пятом. А сколько энергии, а? Будет плясать нынче вечером в клубе. Если бы молодость знала, если бы старость… Гм… Рассказывайте, Мастерс. Вы с адвокатом вошли в дом Дартворта… Продолжайте.
Мастерс торопливо заговорил:
— Чарлз-стрит, номер двадцать пять. Мы пришли со Стиллером и сержантом Макдоннелом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
Г.М. взглянул на него.
— Не тараторьте, Мастерс, — сурово велел он. — Терпеть не могу болтовню. Все равно что сказать: если можно поднять крышу дома, потом можно и стены сдвинуть. Впрочем, продолжайте. Хочу поглядеть на забивший фонтан и на звездный свет, сияющий у вас на лбу. Как вы это объясняете?
Инспектор постарался сохранить спокойствие:
— Мне просто пришло в голову, сэр — когда я сидел и раздумывал, — что Дартворт мог сам закрыть дверь за убийцей на шпингалет и щеколду. Может быть, это было предусмотрено планом, и он еще думал, что легко ранен. Видимо, не понимал, что рана смертельная, собирался и дальше действовать по заранее оговоренному плану.
— Друг мой, — вздохнул Г.М., вновь подпирая голову руками. — Не стану упоминать о том факте, что он и трех шагов не сделал после смертельного удара, смог только дотянуться до колокольного провода, после чего упал, разбив очки. Не будем спорить и о том, сумел бы человек, пронзенный в сердце кинжалом, вытащить из гнезда тяжелый железный шпингалет, отодвинуть щеколду, что по силам лишь здоровому, крепкому мужчине. Могу сказать одно: надо искать другое объяснение… Факты. Мне нужно больше фактов, Мастерс. Насчет ваших сегодняшних действий и юного Латимера. Выкладывайте до конца. Говорите!
— Слушаюсь, сэр. Начну по порядку. Порядок — вот что нам требуется. А уже поздно… После беседы с адвокатом Стиллером мы оба отправились осматривать дом Дартворта. Забавно, как дома похожи на своих хозяев. У самых дверей мы встретились…
Снова резко зазвонил телефон — почти в самое ухо Г.М., который сидел, склонившись к столу с заинтересованным выражением лица.
Глава 15
Поднеся трубку к уху, Г.М. сверкнул глазами.
— Нет! — торопливо завопил он. — Нет! Вы ошиблись номером!… Откуда мне знать, какой правильный? Приятель, я не дам и дырявого фартинга за ваш правильный номер… Нет, это не Уайтхолл-0007! Это Музеум-7000. Зоопарк на Рассел-сквер… Разумеется. Алло!… — (В трубке явственно слышался девичий голос с коммутатора на нижнем этаже.) — Слушай, конфетка, — продолжал Г.М. другим тоном, — лучше сразу же отключай это хулиганье, вместо того чтобы соединять их со мной! — Тон его стал ледяным и суровым. — Нет, приятель, я не вас конфеткой назвал…
— Это, наверно, меня, — поспешно вскочил Мастерс. — Извините. Я велел перезванивать мне сюда. Надеюсь, вы не…
Г.М. перевел пылающий взгляд с телефона на него. Телефон звякнул.
— Ха-ха.
Он бормотал еще какие-то презрительные замечания, пока Мастерс ловко не выхватил у него трубку.
— Нет, — проговорил он в нее, — секретарша не пошутила. Это действительно сэр Генри Мерривейл. — Голос его собеседника превратился в неразборчивое ворчание. — Какое мне дело до того, что ты подумал? Давай, Бэнкс! Чего тебе?… Когда?… В такси?… Ты видел, кто с ним еще был? Номер записал?… Ну, на всякий случай. Нет, может быть, это не важно. Ничего подозрительного?… Просто надо хорошенько присматривать за ним. Можешь и проникнуть, если совесть тебе позволяет… Хорошо.
Он положил трубку с довольно неуверенным и озабоченным видом и снова к ней потянулся, но вспомнил о других насущных делах, хотя Г.М. решил прочесть лекцию.
— Ну вот! — заключил он с мрачным удовлетворением, указывая пальцем на Мастерса. — Вот вам первоклассный пример недопустимых безобразий, которыми меня донимают. И меня же еще называют «чудаком»! Представьте себе! Запросто входят ко мне в кабинет, когда пожелают, звонят по телефону и называют чудаком! Налей мне еще выпить, Кен. Я всеми способами стараюсь никого не пускать. Пробовал поставить на дверь самый сложный замок. И единственным, от кого удалось запереться, оказался я сам, так что Карстерсу пришлось выламывать дверь, а у меня до сих пор сохранилось нехорошее подозрение, что кто-то сознательно вытащил у меня ключ из кармана. Гм! Даже моя секретарша, конфетка Лолли, прелестная девушка, все разбрасывает у меня на столе. Даже она меня предает. Что делать, я вас спрашиваю?
Мастерс, сцепив руки, как на руле бешено мчащегося автомобиля, безуспешно пытался вернуть его к теме. Это можно было сделать единственным, хоть и не слишком красивым способом. Я предался сентиментальным воспоминаниям о прежних временах, упомянув, между прочим, тот день, когда мы с Банки Наппом вошли в кабинет без доклада, застав конфетку Лолли с Г.М., якобы диктовавшим ей письма… Прием эффективно сработал. Он немедленно обратился к Мастерсу:
— Если я не получу от вас помощи, старина, можно сразу бросать это дело. Продолжайте! Вы рассказывали о визите в дом Дартворта. Что дальше было?
Г.М. уставился в потолок. Майор Фезертон встал с рассерженным видом и аккуратно примостил на голове цилиндр. Я лишь смутно видел его лицо в сумраке вокруг настольной лампы, но майор, видимо, наконец разобрался в сложных хитросплетениях нашей беседы и теперь решительно выразил свои мысли ледяным, взбешенным тоном.
— Мерривейл! — каркнул он.
— А? Ох! Садись, мой мальчик, садись. В чем дело?
— Я обратился к тебе за помощью, Мерривейл, — прогремел майор с идеально четким произношением. — Клянусь Богом! Думал, ты нам поможешь. А ты? Ничем не помог… Несешь какой-то дикий бред об одном из нас…
— Слушай, дружище, — перебил Г.М., морща лоб, — давно у тебя этот кашель?
— Кашель?
— Кашель. Ну, знаешь — кхе-кхе-кхе. Ты тут целый день пыль поднимаешь. Вчера вечером у тебя его, случайно, не было?
Фезертон вытаращил глаза.
— Был, конечно, — ответил он с таким достоинством, точно гордился каким-нибудь достижением. — Но черт побери, по-моему, сейчас не время обсуждать чей-то кашель!
Не хочется так говорить, Генри, но ты пас подвел. Больше, пожалуй, я слушать не стану. Боже! Проклятие! Я приглашен на коктейль в Беркли, уже опаздываю. Желаю всем всего хорошего.
— Выпить не хочешь? — спросил Г.М. — Нет? Жалко. Ну, иди.
Дверь хлопнула, он поморщился и прищурился на нее, словно филин. Затем тряхнул головой, будто там застряла какая-то непонятная мысль, которую он старался загнать на место. Потом вдруг процитировал:
— "Ты старик, — сказал юнец.
— Как я упоминал и ранее.
Ты необычно разжирел.
Но сделал у дверей сальто-мортале…
Умоляю, расскажи, как это удалось тебе?"
— Что? — переспросил Мастерс.
— Ох, просто подумал… не важно. Слушайте, я родился в семьдесят первом. Значит, Билл Фезертон — в шестьдесят четвертом или пятом. А сколько энергии, а? Будет плясать нынче вечером в клубе. Если бы молодость знала, если бы старость… Гм… Рассказывайте, Мастерс. Вы с адвокатом вошли в дом Дартворта… Продолжайте.
Мастерс торопливо заговорил:
— Чарлз-стрит, номер двадцать пять. Мы пришли со Стиллером и сержантом Макдоннелом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65