— В самом деле? — холодно осведомилась леди Бирнес. Даже будь Аргайл доброй волшебницей и крестной матерью ее мужа, это нисколько не оправдывало его появления в столь ранний час.
— Он дома?
— Конечно, он дома. А где еще ему быть в такое время?
— Да, наверное, мы пришли рановато, — признал Джонатан, — и я знаю: он любит поспать, но мы все же хотели бы повидаться с ним. Кстати, это Флавия ди Стефано, она работает в римской полиции, в управлении по борьбе с преступлениями в сфере искусства. Однажды она чуть не арестовала вашего мужа.
Едва ли после этой фразы леди Бирнес могла сменить ледяной тон на радушное объятие, но Аргайл стоял с таким видом, словно ждал, что уж теперь-то их примут как дорогих гостей. Элизабет Бирнес, будучи хорошо воспитанной леди, отступила на шаг и сказала:
— Вам лучше подождать в доме. Я пойду разбужу Эдварда.
В доме царила мирная тишина. Леди Бирнес провела бродяжек в небольшую гостиную с бархатными шторами и диванами, обитыми ситцем. Громко тикали часы. Бледное утреннее солнце ровно светило сквозь балконные окна, на стенах надежно висели картины, и статуэтки так же твердо стояли на отведенных им местах. Воздух в комнате был напоен благоуханием цветов и ароматической смеси сушеных трав и лепестков. Флавия переглянулась с Аргайлом: после всего, что им пришлось пережить, это место казалось воплощением безопасности и комфорта.
— Господи, на кого вы похожи, — услышали они тихий добродушный голос, в котором, однако, угадывались сардонические нотки.
Сэр Эдвард Бирнес, облаченный в шелковый халат, широко зевнул и помотал головой, словно избавляясь от наваждения.
— Привет, — ответил Аргайл. — Держу пари, вы не ожидали нас здесь увидеть.
— Действительно, не ожидал. Держу пари: у вас наготове весьма занимательное объяснение. Могу я предложить вам кофе?
Вот за что Аргайл особенно любил Бирнеса. За его невозмутимость. В какие бы обстоятельства он ни попадал, он ни разу и глазом не моргнул. Бровью не повел.
Молодые люди последовали за хозяином на: кухню, где обнаружилось его слабое место. Он мог отлично разбираться в искусстве и заключать сложные многоходовые сделки, но в быту неожиданно проявил полную беспомощность.
После того как Бирнес в замешательстве постоял возле кофеварки, пытаясь угадать, как она работает, и покружил по кухне, недоумевая, куда жена могла поставить молоко (Джонатан предположил, что в холодильник), и спросил, устроит ли их в качестве подсластителя сахарная глазурь, Флавия приняла командование на себя. Вообще-то она терпеть не могла, когда мужчины проявляли подобную беспомощность в домашних делах, и при других обстоятельствах безжалостно наблюдала бы за мучениями неумехи, но сейчас она слишком устала, чтобы заниматься перевоспитанием Бирнеса. Вид бестолково передвигающегося по кухне бизнесмена, пусть даже и облаченного в шелковый халат, вывел ее из себя. Опасаясь сказать какую-нибудь резкость — это было бы весьма некстати, учитывая, что они собирались просить, у Бирнеса денег, — Флавия вызвалась помочь.
— О, это просто чудо, — пробормотал Бирнес, завороженно наблюдая, как ловко она засыпает кофе в кофеварку.
— Этому каждый может научиться, — сухо обронила Флавия.
— Мы… э-э… хотели просить вас об одной услуге, — вмешался Аргайл, испугавшись, что Флавия не ограничится этой репликой. — У нас возникли некоторые затруднения. Ну… знаете, как оно бывает.
Бирнес не знал. За всю свою жизнь он не пережил ни одного волнующего события; Единственным исключением стал небольшой эпизод, когда Флавия чуть не засадила его за решетку — в чем, кстати, была немалая вина Аргайла. Однако он всегда с удовольствием слушал рассказы о чужих приключениях. Окончательно проснувшись, Бирнес с нетерпением ждал, когда его юный друг изложит ему свою историю.
— Рассказывай, я слушаю тебя.
Джонатан начал рассказывать — Флавия хоть и владела английским, но все же не в совершенстве. О том, как мисс ди Стефано залезла в чужой карман, Аргайл, разумеется, умолчал — иногда люди вдруг ни с того ни с сего становятся ужасными моралистами.
— Как все сложно запутано, — сказал Бирнес, выслушав Аргайла. — Ясно одно: кто-то изо всех сил старается убрать вас с дороги. Вопрос: зачем? Почему? Вы уверены, что это имеет отношение к картине?
Аргайл пожал плечами.
— Это кажется очевидным. Ведь все началось с того момента, когда ко мне в руки попала эта картина. До нее моя жизнь текла совершенно спокойно. У меня не было никаких проблем, за исключением оплаты счетов.
— Что, дела опять не идут?
— Совершенно.
— Хочешь подработать?
— У вас есть предложение?
— Ладно, поговорим после, когда все утрясется. Послушай, а что, если ты просто вернешься домой в Италию и забудешь все это как страшный сон?
— Да я бы с удовольствием, но Флавия не соглашается ни в какую.
— Руксель… — задумчиво проговорил Бирнес, — где-то я слышал это имя. А не ему ли вручили…
— Ему, — устало сказала Флавия.
— И вы совершенно точно установили, что он скрыл от вас правду.
— Да, хотя по идее у него не было никаких причин скрывать ее. Его роль в этом деле самая положительная.
— Но если обладание этой картиной связано с жутким убийством, небольшая ложь с его стороны вполне извинительна, — заметил Бирнес. — В конце концов, если моя жена приняла Аргайла за злодея, то Руксель мог подумать то же самое. Если бы, например, у меня украли картину, а потом вдруг ко мне заявился совершенно незнакомый человек и поинтересовался, не хочу ли я получить ее обратно, первой моей мыслью было бы: «А не украл ли он ее сам?» А если бы он к тому же начал рассказывать мне об убийствах, я мог бы решить, что он и сам представляет некоторую угрозу.
Его речь не убедила Аргайла.
— Если бы я захотел убить его, возможность для этого у меня была.
— Он не знал, что тебе на самом деле от него нужно, и это его встревожило. Раз он и его картина оказались вовлечены в какую-то опасную игру, он решил на всякий случай все отрицать. А потом…
— А потом любой нормальный человек позвонил бы в полицию, — вмешалась Флавия. — Чего он не сделал.
— Но вы сами говорите, что этот человек со шрамом пытался поговорить с вами, и сами же признаете, что он скорее всего полицейский. Или все-таки убийца? Я полагаю, он не может быть одновременно и тем, и другим.
— Ну не знаю, — беспомощно развел руками Аргайл. — А как быть с Бессоном, которого арестовали, а через пару дней этот человек появился в галерее Делорме на улице Бонапарта. Это доказывает, что…
— … он все-таки полицейский, — нехотя согласилась Флавия. — Но.
— Что «но»?
— Он приехал в Италию, не поставив в известность итальянскую полицию, а Жанэ уверяет, что не знает его…
— Возможно, он из другого подразделения, — предположил Бирнес.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67