– Казните меня теперь! Все пос­торонние для торговли предметы!
Она ждет, что скажет следователь, но тот молчит, и Маня снова заводит:
– Кому они мешают, ложки эти? Алкаши носят, канючат! дай выпить, дай выпить. Сунула да забыла. Чего особенного?
Знаменский опять не отвечает, даже не смотрит на нее, меряет шагами помещение.
– Сколько работаю, никогда такого не было! – Маня берет тоном ниже. – Какое мое преступление? «Левак» я схватила? Или в розлив торгую?
Очередная пауза.
– Это что же, – вы и разговаривать со мной не хотите? – спрашивает она уже в некоторой растерянности.
– Крика не люблю, – отзывается Знаменский.
– Ну извините… работа у меня грубоватая, все с мужичьем… А теперь вот из-за них неприятности. Вот хоть эти вещи, – начина­ет она новый, более хитрый заход, – приносит один, рыжий такой, с золотым зубом. Купи. Я говорю, мне незачем. Тогда говорит, так возьми, дай бутылку-другую, потом разочтемся. Я их, говорит, спьяну потеряю, у тебя целей будут. Ну и лежали они недели две.
Знаменский останавливается.
– Вещи краденые. Взяты у вдовы одного академика. И не две недели, а пять дней назад.
– Это еще доказать надо!
– Хозяйка опознает, свидетели тоже. Сделаем обыск у вас на дому, наверно найдем и остальное.
Теперь молчит Маня. Угроза обыска заставила ее дрогнуть.
– Вранья я не переношу, Мария… как вас по отчеству?
– Не старуха, чтоб по отчеству. Маня.
– Я бы мог тоже соврать, Маня. Что вора, дескать, взяли и он указал на вас. Врать не стану – пока не взяли. Но возьмем, потому что мы точно знаем, кто он таков. – Пал Палыч вынимает фотографию вора и прислоняет к чайнику перед Маней.
Та уже при словах «не взяли» как-то встрепенулась. Теперь же и вовсе не в силах совладать со своим лицом: улыбается ей с фотографии обаятельный вор, и Маня, слабея, всхлипывает.
– Вот видите, и вам личность знакома.
– Совершенно даже незнакомая! – бурно протестует Маня и отворачивается от фотографии.
– Эх, Маня… Не буду даже опознания проводить. Чтобы вам лишнего вранья не писать в протокол.
Теперь, наблюдая Манину реакцию, Пал Палыч понимает: не только себя она выгораживает – вора не хочет выдать. Но просто ли тут женская симпатия или что-то большее?
Маня сморкается и невзначай все поглядывает на фотографию вора.
– У нас их много, – хитрит Пал Палыч, – могу подарить на память… хоть вы и незнакомы.
Ну-ка, Маня, что у тебя на душе? Маня сует фотографию в карман.
– Значит, рыжий таки принес?
– Рыжий!

* * *
Раиса протирает лобовое стекло своей машины. Царапов стоит рядом.
– Я видела гараж Пузановского, – рассказывает она. – Откры­тый. Правда, издали, но вторая машина там определенно была. «Жигули», и цвет как будто мой… Вдруг действительно мой «жигулек»?
– Надо посмотреть, – говорит вор.
– Как?
– С замком я управлюсь.
Раиса поднимает брови: это в шутку или серьезно?
– Разумеется, если на это взглянуть через пенсне… – лениво щурится вор. – Интеллигентно утремся платочком, и пусть по­донки посильней ломают нам хребет?
Раиса уязвлена обвинением в робости.
– Прямо сейчас, днем?
– А зачем нам с вами ночь и полумрак? Поверьте опыту, люди друг на друга не смотрят. Я раньше, правда, не лазил по гаражам, но предпочитаю дневное время…
Они приближаются к одному из стоящих «плечом к плечу» гаражей. Вор недолго возится с замком, причем спина его засло­няет, что он там делает. Да Раису и не тянет подглядывать, ее волнует, чтобы за ними не подглядывали.
– Прошу! – Дверь гаража открыта.
Внутри стоят «Волга» Пузановского и красные «Жигули». Раиса делает два порывистых шага… и отворачивается.
– Увы…
Тут в дверь заглядывает мужская голова. Раиса обмирает.
– Огоньку не найдется? – спрашивает мужчина.
Вор невозмутимо щелкает зажигалкой, голова прикуривает и исчезает. Выйдя наружу, вор запирает замок, и они уходят, не привлекая ничьего внимания…
– Глеб, кто вы по профессии? – спрашивает Раиса по дороге к машине.
– Да как вам сказать, Раечка… Профессия у меня довольно редкая. Даже рискованная. Но пока работаю.
– Скажите откровенно, вы из милиции?
– Раечка, если так, то могу ли я сказать откровенно? – извора­чивается вор и переводит на свое: – «Волга» в гараже, стало быть, хозяин дома. Опять будете караулить?
Раиса пожимает плечами.
– Тогда извините, в полдень я должен быть в другом месте.
– Садитесь, – кидает Раиса.
Оба садятся в машину. Вид у Раисы хмурый. Возбуждение от надежды найти «жигуль» прошло, да еще между нею и ее союзни­ком стоит какая-то недоговоренность.
– Видимо, я все время задаю нетактичные вопросы, – произ­носит она сухо.
– Не надо на меня сердиться, – заглядывает ей в лицо вор.
Раиса его и привлекает и раздражает. С одной стороны, она помеха и обуза, с другой – вызывает покровительственное чувст­во. К тому же он постоянно помнит о комизме их союза, что придает его поведению оттенок иронической игры. И сейчас и в дальнейшем он говорит Раисе правду или полуправду, что она принимает за особую манеру выражаться – шутливо и уклончиво.
Когда машина тормозит в районе новостроек, Раиса уже весе­ла: вор только что рассказал что-то забавное.
– Спасибо, что подкинули! – Он берет с заднего сиденья чемоданчик, по размеру способный вместить японскую видеоп­риставку.
– Если недолго, я подожду.
– Да?.. – он колеблется. – Всегда надеюсь, что недолго…
Возвращается он чрезвычайно довольный.
– Куда теперь? – спрашивает Раиса, откладывая журнал.
– Раечка, мне неловко использовать вас как даровой транс­порт.
– Я же использовала вас как дарового взломщика. Надо отра­батывать.
И снова они едут по городу. И теперь останавливаются у винно­го магазина, где Царапов недавно сторговался с продавщицей Маней.
Вор тянется за чемоданом – там видеоприставка, которую он выкрал, пока Раиса ждала его в машине. Но что-то удерживает его и заставляет выйти на предварительную разведку.
Стоя на тротуаре, он смотрит в сторону магазина. Оттуда появ­ляется пьяненький мужичок – тот, которому Маня грозила не давать в кредит. Вор направляется навстречу, спрашивает:
– Батя, Маня сегодня работает?
– Не работает, – бормочет тот. – Таскают Маню. Замели нашу Маню… Эх, парень, даже – веришь? – нету настроения выпить! – Он покачивается и хватается за вора.
Тот отцепляет от себя его пальцы.
– Батя, я тебя уважаю! – убедительно говорит он и быстро отходит. Покупает ненужную газету, пачку сигарет: надо привести в порядок выражение лица, прежде чем показаться Раисе. А мимо нее, сидящей в машине, шаркает пьяненький, приговари­вая сам себе:
– Эх, Маня… хорошая была Маня… такая ласковая…
Возвращающегося Царапова Раиса встречает вопросительным взглядом: они сделали такой конец, чтобы он поговорил со слу­чайным алкоголиком о какой-то Мане?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18