Она все еще рассматривала портрет матери Натаниэля – высокомерной женщины, которая была как раз под стать Гилберту.
Натаниэль смотрел ей в спину. Он обратил внимание, что она держалась очень прямо, развернув плечи, высоко подняв голову. Осанка выдавала в ней решительного человека.
– Я догадываюсь, – молвил он. – Ну, а какова твоя версия? – Она, смеясь, повернулась к нему.
– Это игра не по правилам, сэр. Но я не поддамся. Я намереваюсь выиграть наше пари.
Прайд скептически приподнял брови и иронически произнес:
– Только дураки бывают чересчур самоуверенными.
Габриэль опустила глаза, скрывая закипавший гнев. Он скоро увидит, кто из них дурак.
Потом она простодушно пожала плечами:
– Посмотрим.
Графиня намеренно оставила тему Талейрана и Польши. Подойдя к высокому окну, она увидела газоны парка, спускающиеся к реке.
– Что это за река?
– Река Болье. Впадает в Те-Солент. Если хочешь поплавать под парусами, здесь есть пристань.
Он подошел к ней сзади, взял ее руками за шею и нежно коснулся подбородка. Ему казалось, что ее аромат одурманивает его. Натаниэль зарылся лицом в волосы девушки.
– Я не умею управлять лодкой.
Она наклонила к нему голову, ее голос стал томным, возбуждение волной поднималось в ней.
– Я и не предполагал, что ты чего-нибудь не умеешь.
Большими пальцами ласкал он ей мочки ушей, ладонями – щеки.
– А ты не много обо мне знаешь, – сообщила она ему, ласкаясь о его руки.
Как это получалось, что от малейших его прикосновений она таяла, как масло? Перед силой ее физического желания отступало все – и ее злость на него, и необходимость мести.
Вдруг перед ее внутренним взором промелькнуло лицо Гийома, его страстные черные глаза, большой, улыбчивый рот, острый подбородок. Она вдруг на мгновение почувствовала прикосновения его рук к своему телу – уверенные прикосновения любовника, который проник во все тайные уголки ее души.
И горечь утраты всколыхнулась в ней так же сильно, как и в первые дни, когда его не стало. От боли у нее перехватило дыхание.
Натаниэль ощутил перемену через пальцы, касающиеся теплой, нежной кожи.
– Что случилось? – прошептал он ей в волосы. – Тебе плохо, я чувствую.
– Просто воспоминания, – с усилием ответила она, оттолкнув его руки. Габриэль содрогнулась, не в силах скрыть свое состояние. Она не могла рассказать о своей боли этому человеку. – Думаю, на этом осмотр дома заканчивается, а ты как считаешь?
Натаниэль стоял, нахмурившись. Он почувствовал эту внезапную перемену в ней и не понял, в чем дело. Что случилось? Может, она что-нибудь скрывала?
– Да, я должен идти, – ответил он. – Уже час, как я послал за управляющим. Развлекайся сама. Если захочешь написать письмо, то в секретере ты найдешь бумагу, перо и чернила.
– Спасибо. Но я еще немного побуду здесь.
– Как хочешь. – Он слегка поклонился ей на прощание и ушел.
Габриэль постояла еще некоторое время, глядя в окно, – до тех пор, пока приступ тоски не прошел, и боль не была вновь загнана в дальний уголок ее души, недоступный для вторжения.
Потом она повернулась и быстро спустилась вниз, где задержалась на несколько минут, чтобы получше рассмотреть портрет Элен Прайд. Майлз говорил, что Натаниэль обожал ее. Нетрудно было догадаться почему. Доброта и мягкость сияли в ее глазах. Линии тела были плавными, никаких острых углов, резкости в чертах, которые – Габриэль знала это – были присущи ей самой.
«А отличался ли тот Натаниэль, которого любила Элен, от человека, которым он был сейчас? Наверное, он всегда был суров, – думала Габриэль. – Непривлекательная сторона его характера». Увидев портреты его предков, графиня поняла, что суровость натуры – наследственная черта Прайдов. Он был нетерпимым человеком. Но, возможно, умел скрывать это от Элен.
Впрочем, Прайду не стоило таиться от Габриэль. Она была такой же суровой, как и он, точнее, стала суровой, поправила она себя. Стала суровой в огне революции, террора, потеряв многих, кого любила, но это была показная суровость – Гийом это знал. А Натаниэль Прайд никогда не поймет этого. Он никогда не станет ей так близок, чтобы понять ее до конца.
В библиотеке она стала методично искать, где шеф шпионов хранит свои бумаги и секретные документы. Нельзя было пропустить ни одной мелочи.
Обыск не дал ничего. Единственным примечательным местом оказался запертый ящик письменного стола. Но ящик был узким, и Габриэль думала, что в нем может лежать лишь пара листов бумаги. Засунув нож для бумаги в щель между ящиком и столешницей, она нащупала язычок замка.
Услышав, как повернулась дверная ручка, она бросилась прочь от стола. Нож для бумаги упал на пол, и графиня опустилась на колени, чтобы поднять его. Она с удовлетворением заметила, что дышит ровно и руки у нее не дрожат.
– Габриэль! – раздался голос Прайда. – Что, черт возьми, ты делала на полу?
– Я уронила нож для бумаги.
Она поднялась, осторожно положила нож на стопку промокательной бумаги и робко улыбнулась.
– О!
Он оторопело посмотрел на девушку.
– А зачем тебе нож для бумаги? Я думал, ты собираешься писать своей кузине.
– Так и есть, но я не могла найти чернил. Я посмотрела на письменном столе и случайно уронила нож.
Она внимательно смотрела на него, пытаясь понять, не сомневается ли он в ее словах. Но похоже, Натаниэля удовлетворили ее объяснения.
– Чернила в секретере, там же, где перо и бумага.
Он подошел к секретеру из красного дерева, опустил крышку и заглянул в одно из отделений.
– Да вот они, – сказал Прайд.
– Спасибо. Я забыла, что ты сказал мне, где все найти. – Графиня заспешила к секретеру. – Возьмусь за письмо.
– Миссис Бейли накрыла на стол в овальной гостиной, – сообщил он. – Я пришел спросить, не голодна ли ты.
– Да, да… конечно. Ужасно голодна. – Габриэль подколола шпилькой выбившуюся прядь волос. – Кажется, мы завтракали сто лет назад.
– Мне тоже так кажется, – согласился он. – Мы уехали из гостиницы в шесть утра, а сейчас уже близится вечер.
– Тогда все понятно. Ты уже закончил дела с управляющим?
– Сейчас – да.
Прайд подошел к одному из книжных шкафов и вытащил несколько томов.
– Может, ты захочешь покататься верхом? Не могу предложить тебе увлекательной охоты, но тут можно неплохо потренироваться в стрельбе.
– Это будет замечательно, – холодно ответила она, глаза ее были прикованы к тому, что открылось позади книг, которые лорд небрежно бросил на стол.
Длинные пальцы Натаниэля ловко управлялись с замком серого металлического сейфа. Он стоял к ней спиной, поэтому графиня толком не могла разглядеть, что он делает, но дверца сейфа распахнулась. Габриэль подошла поближе, глядя ему через плечо. В многочисленных ящичках и пакетах в сейфе лежали бумаги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105