Одри целовала его, когда ее сон нарушили завывания сирен. Сначала ей казалось, что это часть ее сна, но она открыла глаза, и пронзительные звуки не исчезли, а стали громче.
Ей стало страшно.
Голова все еще кружилась. Одри нащупала тапки, спустилась вниз и, хотя в холле горел ночник, чуть не упала, наткнувшись на отца, шедшего в кухню. Он прислушивался к реву сирен, разносившемуся по холмам.
– Похоже, случилось что-то серьезное. На восток едут. «К реке! Господи, молю тебя, только не Марк!» – подумала Одри.
Шэрон вошла в кухню и включила свет. Зевая, она подошла к окну и уставилась в темноту.
– Надеюсь, это не пожар.
Но нигде на горизонте не полыхало.
– Наверное, какой-то дурак полез ночью купаться, – сказал отец.
Одри больше ни секунды не могла терпеть неизвестность. Она схватила ключи от машины и направилась к выходу.
– Мне нужно ехать.
– В чем дело, Одри? – всполошилась Шэрон. – Ночь на дворе!
– Это Марк. Он сейчас на реке. Я должна быть там.
– Ты останешься дома! Одри! Ты меня слышишь?
Но девушка уже сбегала по ступенькам. Не замечая дождя, она добежала до машины и поехала к реке, продолжая бессвязно молиться. Лысая резина старенького «Плимута» скользила по мокрому гравию, наконец она выбралась на дорогу и изо всех сил нажала на газ.
Стеклоочистители разбрызгивали дождевые капли, и Одри не видела ничего, кроме полосы разбитого асфальта, освещаемой фарами ее машины.
– Молю тебя, боже, только не Марк! – снова и снова твердила девушка. – Только бы с ним ничего не случилось!
Лес и река светились огнями, среди скопища автомобилей и грузовиков она разглядела две полицейские, пожарную и «Скорую». Одри вылезла из своего «Плимута» и пошла к группе школьников, стоящей у леса, не чувствуя, как тапочки скользят по мокрой траве, а дождь поливает голову и плечи.
Она подошла к «Скорой», когда санитар захлопывал дверцу фургона.
– Отойди, – резко сказал шофер.
– Что случилось? – закричала Одри.
Но включилась сирена, и «Скорая» умчалась, брызгая грязью из-под колес.
Вокруг толпились люди с угрюмыми лицами.
– Какая ужасная трагедия для его семьи, – сказала пожилая женщина, всхлипывая.
– Его мать этого не переживет.
– Глупые дети.
– Они совсем безголовые, особенно этот парень.
Неужели они говорят о ее Марке! Сердце Одри испуганно стучало, ее била дрожь. Двое полицейских разговаривали со школьниками, закутанными в одеяла. Их смокинги и бальные платья промокли от дождя, бледные лица осунулись от пережитого ужаса. Марк должен быть здесь, среди них! Одри заметила его друга, Джеффа Хинсона. Почему он отвернулся от нее?
– Где же он? – громко спросила Одри, упорно не желая верить своим предчувствиям, и подбежала к ребятам.
Один из полицейских продолжал говорить:
– Мы позвоним вашим родителям и развезем вас по домам, но мне нужно будет попозже поговорить с каждым из вас...
– Где Марк? – перебила его Одри, обводя взглядом бледные, мокрые лица.
Тут она увидела Элис Уэбер. В свете полицейской мигалки ее обычно загорелое лицо казалось серым, мокрое, грязное платье, покрытое тиной, липло к телу.
– Кто ты такая? – спросил полицейский.
– Одри Нэш. Я подруга Марка Кеннеди. Он должен быть где-то здесь.
Элис громко разрыдалась, Джефф по-детски вытер рукавом покрасневшие глаза.
– С ним что-то случилось? Это его увезла «Скорая»? Что с Марком?
Наступило страшное молчание.
– Я его девушка! – Она схватила полицейского за рукав и затрясла. – Говорите!
– Мне очень жаль, мисс, – ответил он, отводя глаза.– Его не удалось спасти.
– Не удалось что? – Наверное, она ослышалась. Это глупая неуместная шутка. Она еще спит и видит этот ужас во сне. Конечно, это сон.
– Мы пытались, но он слишком долго пробыл в воде. Он утонул, когда пытался спасти...
– Утонул? – прошептала она онемевшими губами.
– Мне очень жаль.
– Нет! – закричала Одри, и земля покачнулась у нее под ногами. – Этого не может быть!
Она посмотрела на Джеффа, он кусал губы, по его лицу катились слезы.
– Где он? Где же он?
– Марк прыгнул в реку, чтобы спасти Элис, и его подхватило подводное течение. Он был пьян и...
– Нет!
– Это правда, Одри, – повторил Джефф, размазывая слезы по лицу. – Марк умер. Его пытались откачать, когда вытащили из воды, но было уже поздно.
Темнота сгустилась перед глазами, и земля все быстрее поплыла ей навстречу.
Остальное ей рассказали потом. Кто-то из соседей привез ее домой. Она проснулась в своей постели в слезах, обессиленная. И родители, и друзья утешали ее, без конца говорили о путях господних и о мудрости божьей, но эти слова не находили отклика в ее опустевшем сердце.
Одри была на похоронах. Она едва замечала, что происходит вокруг, не чувствовала, как снег тает на лице. Простой сосновый гроб опустили в черную землю. Вокруг плакали и шептались люди, мать Марка рыдала и теряла сознание. В голове у Одри было пусто, она не понимала, что происходит, и следила за всем будто издалека. Когда девушка вернулась домой с похорон, Шэрон заявила:
– Хватит плакать, ты не можешь ничего изменить. Надо учиться смиренно принимать все, что посылает господь. На все воля божья.
– Не говори со мной о божьей воле, – заплакала Одри. – Бог не хотел, чтобы Марк умер.
– Бесполезно спорить об этом. Пути господни неисповедимы.
– Все это дерьмо! Бог не для того посылает людей на землю, чтобы убивать их.
– Замолчи! Ты не должна сомневаться в божьем промысле! Нам не дано понять...
– Конечно, не дано, – сказала Одри, всхлипывая. – Потому что тут нечего понимать. Я не собираюсь верить в бога, который убивает того, кто пытается спасти чужую жизнь!
Шэрон отвесила дочери такую пощечину, что у девушки закружилась голова.
– Никогда не говори так! Бог привел тебя ко мне, Одри, и он может забрать тебя у меня в одно мгновение, вот так!
– Как он забрал Марка? Кому нужен такой бог?
На щеках Шэрон выступили красные пятна.
– Мы все нуждаемся в господе. И ты еще больше, чем другие. Если бы ты встала на колени и помолилась за душу бедного парня...
– Никогда! – сказала Одри, с вызовом глядя в глаза матери. – Я никогда больше не буду молиться.
– Тогда ты будешь наказана.
– Я уже наказана! Разве ты не понимаешь? Марк умер! Мама, он мертв! Его уже никогда не будет. Твой драгоценный бог отнял его у меня.
– Ты будешь сидеть дома, Одри. – Шэрон поджала губы. – Две недели. И если не раскаешься, то еще две недели.
– Я не собираюсь раскаиваться. Я не грешила.
– Ты не считаешь ложь грехом?
– А кто из нас лжет? Ты забыла, сколько ты лгала мне о моей семье? Почему ты не рассказываешь мне о моей родной матери?
– Я твоя мать.
Рыдая, Одри убежала в свою комнату. Она захлопнула за собой дверь и бросилась на кровать. Плача в подушку, девушка думала о побеге.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101