– Значит, ты был в курсе, что именно Сайлас приютил жену Элойсо после ее побега... И он же подтвердил права Бел! – В ее потемневших глазах читался упрек.
– Разумеется, я не мог рассказать тебе об этом, – спокойно заявил Харви. – Если бы ты знала, то никогда бы не смогла усомниться, в справедливости ее притязаний.
В замешательстве Джоан коснулась пальцами висящего на шее медальона.
– Харви, – начала она дрожащим голосом, – но у Сайласа не было причины лгать...
– Нет, была. – Экспансивным жестом он поймал ее за руку. – Если бы он сказал правду, то мог бы потерять тебя. А этого ему хотелось меньше всего на свете. Мы же говорили об этом. Помнишь?
– В день свадьбы, – неохотно вспомнила она.
– Смотри. Перед Сайласом стояла дилемма: потерять Патрика, который отправится вслед за женой на Доминику, или потерять тебя. Мы оба знаем, что ты ему ближе, чем сын. Он постоянно видел тебя с самых детских лет. Ты любишь его, а он боготворит тебя. Ты для него как дочь, которой у него никогда не было...
– Но Патрик его наследник! – не унималась Джоан.
– Именно как сын и наследник Патрик воспитывался совсем в другом духе, нежели ты, – в духе строжайшей дисциплины, где не оставалось места для любви. Но тебя Сайлас мог баловать, и ты затронула какие-то скрытые струны в его душе. У него был выбор, нелегкий выбор: любовь или долг. И он предпочел любовь. Предпочел тебя. А удерживая тебя рядом с собой, он мог оставить тебе Хедер-хауз.
– Мне? – спросила она, не веря своим ушам. – Но с какой стати?
– Неужели ты до сих пор не поняла? В тебе течет кровь Толботов. Ты дочь его сестры. Дочь леди Толбот. – Он протянул руки и начал возиться с замком цепочки, на которой висел ее медальон.
Джоан вскинула руки, пытаясь остановить его, но было уже поздно.
– Нет, Харви, не надо! – вскричала она, увидев, что он протягивает медальон Элойсо.
– Вы разыскивали Джоан Леверинг, – обратился Харви к бледному как смерть старику. – Вот она – Джоан. А это, как я полагаю, фотография вашей жены с дочерью, сделанная вскоре после ее рождения.
Джоан дрожала, широко раскрыв глаза. Сейчас Элойсо раскроет медальон и скажет: «Нет, это не моя жена». И они с Харви уйдут отсюда и... Ну же, открывай, открывай скорее! – в нетерпении молила она про себя, глядя на желтые от никотина пальцы де Месонеро, неловко возившиеся с миниатюрной застежкой. Затаив дыхание, с бешено бьющимся сердцем она ожидала и никак не могла дождаться решения своей судьбы.
От слов старика зависело все: будущее Бел, Патрика, Сайласа. Ее будущее. И Харви.
Наконец медальон раскрылся. Какое-то мгновение Элойсо смотрел на фотографию, потом, закрыв глаза, откинулся в кресле.
– Джоан – ваша дочь, – тихо, но с непоколебимой уверенностью произнес Харви. – И моя жена.
– Риордан, – с отвращением пробормотал старик, потом неожиданно поднял на них глаза. Теперь руки его тряслись гораздо заметнее. – У вас... у вас есть дети? – прохрипел он.
Харви вызывающе задрал подбородок.
– Моя жена беременна. Ваш внук будет носить фамилию Риордан и после вашей смерти унаследует «Изумрудный лес». – Харви помолчал немного. – Романтическая месть, я полагаю, – тихо добавил он.
У Элойсо вырвался негромкий стон. Джоан не в состоянии была шевельнуть ни рукой, ни ногой. Мотивы поведения мужа стали ей видны с ужасающей ясностью. Харви вынудил ее дать обещание по крайней мере в течение десяти лет не говорить никому, что не он является отцом ее ребенка. А значит, Элойсо сойдет в могилу в полной уверенности, что все унаследует ребенок Харви. Поистине утонченная месть.
Козырной картой в планах Харви стал ее ребенок. Неудивительно, что он так заботился о ее здоровье. Как будто выхаживал дорогостоящую племенную кобылу.
Она и ее еще не рожденный малыш были для него просто средством достижения цели. Может быть, она действительно стала дорога Харви. Может, даже он находит ее сексуально привлекательной. Но главным для него было завлечь ее в свои сети, заставить влюбиться в себя до такой степени, чтобы она перестала задумываться над тем, что делает.
На лице Джоан появилось выражение горькой муки.
– Но я не похожа на леди Линду! Я не похожа на вас! Я не ваша дочь, правда?! – восклицала она, страстно надеясь, что спит и ей снится кошмарный сон.
– Джоан, ты помнишь портрет матери Сайласа и как ты похожа на нее? – спросил Харви, когда Элойсо не ответил ей. – Старый Толбот обратил внимание на это сходство – и ты тоже. У тебя всегда были особые отношения с Сайласом. Теперь ты знаешь почему: он твой дядя. Именно потому он так заботился о тебе. Ты являешься членом семьи...
– Нет! – вскричала Джоан, закрывая лицо руками. – Нет, нет!
Харви ласково отвел ее руки.
– Ты должна выслушать меня, – настаивал он.
– Моей матерью была Рейчел Кларк... – запинаясь начала она.
– Нет, дорогая. Тут мы имеем дело с тщательно организованным прикрытием. Дай мне объяснить тебе. – Харви уселся на стоящий рядом плетеный стул, его глаза светились любовью и заботой.
Джоан постаралась как-то обуздать свои эмоции. Она должна по возможности объективно взвесить все факты.
– Хорошо.
– После того как сестра прожила у Сайласа несколько месяцев, тот устроил ее в родильный дом в Обане, потому что это предоставляло больше возможностей для сохранения тайны, чем если бы он поместил ее поближе к поместью, – объяснил Харви. – До самых родов Линда жила в маленькой квартирке возле родильного дома, потому что ей надо было посещать женскую консультацию, а любое путешествие становилось для нее проблемой. – Он перевел глаза на Элойсо. – Вы знаете причину этого.
Старик неловко заерзал в кресле.
– Моя жена боялась открытого пространства, – нехотя пробормотал он. – Агорафобия.
– Теперь ты можешь себе представить, – продолжал Харви, – как сильно было желание Линды уйти от мужа, если она рискнула на путешествие с Доминики в Англию. Последние его слова прозвучали обвинением в адрес Элойсо. – Но даже преодоление небольшого расстояния от квартирки до родильного дома превращалось для нее в кошмар. Когда Линда пришла туда в первый раз, она была в ужасном состоянии. Две женщины, встретившие ее там, успокоили Линду и со временем подружились с ней. Одну звали Коллин Вуд...
– Мать Бел, – прошептала Джоан, вспомнив газетную вырезку.
– Верно. Второй была Дафна Леверинг. Дафна, как и Линда, боялась, что ее разыщет опостылевший муж. После последней стычки с ним у нее остались кровоподтеки по всему телу. И когда Дафна сказала, что отдала бы все на свете, чтобы избавиться от этого брака, Линда увидела свой шанс. И женщины обменялись документами. До самых родов Дафна жила на квартире Линды.
Джоан проглотила комок в горле. История звучала захватывающе и правдоподобно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41