Макинтош проговорил: «Он идет» и тут же повесил трубку.
Чтобы не утруждать ноги, почтальон разработал свою схему обхода здания. Сначала он поднимался лифтом на верхний этаж, а затем по лестнице спускался вниз, разнося почту по адресатам. Я надел плащ, картуз и, чуть-чуть приоткрыв дверь, стал прислушиваться к звуку лифта. Лифт двинулся вверх только минут через десять. Тогда я вышел в коридор и притворил дверь, не запирая ее.
В здании в это время суток было тихо, и я хорошо слышал шаги почтальона. Вот он стал спускаться с четвертого этажа на третий, а я спустился на один марш ко второму. Он дошел до площадки третьего этажа и пошел по коридору. Затем я услышал, как он возвращается, и, быстро поднявшись по лестнице, пошел по направлению к своему офису. Я столкнулся с ним лицом к лицу недалеко от моей двери. Желтой коробки у него не было.
– Доброе утро, – сказал он. – Какая погода сегодня, а?
Он промчался мимо меня по лестнице, а я, подойдя к двери, притворился, будто открываю ее ключом. Когда я оказался в офисе, то почувствовал, что слегка вспотел. Немного, но все же это был знак моего внутреннего напряжения. Смешно, – ведь мне нужно только забрать небольшую коробку у ничего не подозревающего человека – и все! Это было простейшим делом, и причин для волнения я не видел.
Меня взволновало содержимое коробки. Сто двадцать тысяч фунтов – чертовская сумма. Я почувствовал себя человеком, который спокойно шел по бровке тротуара и вдруг обнаружил под собой пропасть – тут невольно покроешься холодным потом.
Я подошел к окну и приоткрыл створку – не для того, чтобы проветрить комнату, а чтобы дать знак Макинтошу о том, что первая доставка была пустой. Посмотрев вниз на Лезер-лейн, я увидел его на условленном месте. Он стоял перед тележкой с овощами и фруктами и нервно тыкал пальцем помидоры. Бросив короткий взгляд вверх, он повернулся и ушел.
Я закурил сигарету и сел за стол с утренней газетой в руках. До второй доставки оставалось порядочно времени.
Спустя два часа телефон зазвонил снова.
– Надеюсь, на этот раз будет удачнее, – сказал Макинтош и повесил трубку.
Я начал все сначала. Стоя на площадке ниже третьего этажа, я внимательно вслушивался в то, что происходило в коридоре. Теперь это было более трудно – здание уже заполнилось служащими, и многое зависело от того, удастся ли мне встретиться с почтальоном наедине. В этом случае дело не представляло большого труда. Если же в коридоре окажутся люди, мне придется хватать коробку и удирать.
Послышались мерные шаги – почтальон шел к лестнице. Я поднялся по ступенькам и быстро огляделся, как человек, собирающийся переходить улицу. В коридоре, кроме меня и почтальона никого не было. Я посмотрел на его руки. Он нес пачку писем и прямо поверх нее располагалась маленькая желтая коробка.
Мы встретились рядом с дверью моего офиса.
– У вас есть что-нибудь для меня? Вот моя комната, – сказал я и показал на дверь за его спиной.
Он повернулся, чтобы посмотреть на табличку, и тут я нанес ему дар свинчаткой по голове, моля Бога о том, чтобы у него не оказался слишком тонкий череп. Он застонал, ноги у него подкосились. Я подхватил его прежде, чем он упал, и толкнул на дверь своего офиса. Та отворилась, и тело его растянулось на пороге. Письма рассыпались веером, и среди них с легким стуком кувыркнулась маленькая коробочка.
Я наклонился над ним, втянул его внутрь и ногой захлопнул дверь. Затем, схватив желтую коробочку, я сунул ее в другую коричневую, неприметного вида, которую Макинтош специально приготовил для этого и которую я должен был незаметно передать ему на улице.
Не прошло и минуты с тех пор, как я встретился с почтальоном в коридоре, а я уже вышел из комнаты и запер дверь на ключ. Как раз в этот момент кто-то прошел мимо меня и скрылся в офисе Бетси-Лу. Я дошел до лестницы и стал спускаться – быстро, но без спешки: почтальон должен был прийти в себя не раньше, чем через три минуты. К тому же ему еще надо было выбраться из комнаты.
Очутившись на улице, я увидел Макинтоша, смотревшего в мою сторону. Он тотчас же отвел глаза и слегка отвернулся. Перейдя на другую сторону, я без труда столкнулся с ним в круговерти толпы.
– Извиняюсь, – промычал я, незаметно передавая ему коробку, и продолжал свой путь в направлении Холборна.
Не успел я отойти достаточно далеко, как раздался звон разбитого стекла и чей-то взволнованный крик. Почтальон оказался умницей. Он не стал терять времени на то, чтобы выйти через запертую дверь, а сразу же, чтобы привлечь к себе внимание, вышиб окно. Видимо, удар оказался не таким уж сильным. Я рассчитывал, что он пробудет без сознания дольше.
Тем не менее опасность миновала. Видеть меня он не мог, и с каждой секундой я уходил все дальше и дальше. На выяснение происшествия понадобится минут пять, а к тому времени я рассчитывал быть вне пределов досягаемости. Как и Макинтош тоже. Собственно, именно ему теперь никак нельзя было засветиться, – брильянты ведь были у него.
Я нырнул в одну из дверей «Гамеджа» и двинулся по магазину, как человек, знающий, что ему нужно. Дойдя до уборной, вошел в нее и заперся в кабине. Сняв плащ, вывернул его наизнанку – я тщательно выбирал такой, чтобы подкладка контрастировала с внешней стороной. Затем вынул из кармана картуз с козырьком, а шляпу с некоторым сожалением превратил в бесформенный комок и сунул его в карман. Ничего не поделаешь, – оставлять ее там было неразумно.
Одежда сильно меняет человека, и из туалета вышел совершенно другой мужчина. Я еще послонялся у прилавков и купил себе новый галстук, хотя эта предосторожность возможно была излишней. Выйдя из главного входа, я двинулся по Холборну, держа путь на запад. О такси не могло быть и речи, – шоферов, естественно, будут спрашивать о пассажирах, взятых в районе происшествия.
Полчаса спустя я был в пабе недалеко от Оксфорд-стрит и Мраморной арки и с наслаждением поглощал полпинты пива. Операция прошла гладко и чисто, но еще не кончена. Я не был вполне уверен в том, что вторую половину дела Макинтошу удастся провести благополучно.
Этим же вечером, когда я собирался выйти из своего номера в город, раздался решительный стук в дверь. Я открыл ее, и передо мной предстали двое крупных мужчин, одетых старомодно и с хорошим вкусом. Один из них спросил:
– Вы Джозеф Алойзиус Риарден?
Мне не пришлось ломать голову, чтобы сообразить, что эти двое были полицейские. Я криво усмехнулся.
– Можно без Алойзиуса.
– Мы из полиции. – Он небрежно махнул перед моим носом раскрытым бумажником. – Надеюсь, вы поможете нам в нашем расследовании.
– О! – воскликнул я. – Это что, удостоверение? Никогда в жизни не видел.
Неохотно он опять открыл бумажник и дал мне прочесть свою карточку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
Чтобы не утруждать ноги, почтальон разработал свою схему обхода здания. Сначала он поднимался лифтом на верхний этаж, а затем по лестнице спускался вниз, разнося почту по адресатам. Я надел плащ, картуз и, чуть-чуть приоткрыв дверь, стал прислушиваться к звуку лифта. Лифт двинулся вверх только минут через десять. Тогда я вышел в коридор и притворил дверь, не запирая ее.
В здании в это время суток было тихо, и я хорошо слышал шаги почтальона. Вот он стал спускаться с четвертого этажа на третий, а я спустился на один марш ко второму. Он дошел до площадки третьего этажа и пошел по коридору. Затем я услышал, как он возвращается, и, быстро поднявшись по лестнице, пошел по направлению к своему офису. Я столкнулся с ним лицом к лицу недалеко от моей двери. Желтой коробки у него не было.
– Доброе утро, – сказал он. – Какая погода сегодня, а?
Он промчался мимо меня по лестнице, а я, подойдя к двери, притворился, будто открываю ее ключом. Когда я оказался в офисе, то почувствовал, что слегка вспотел. Немного, но все же это был знак моего внутреннего напряжения. Смешно, – ведь мне нужно только забрать небольшую коробку у ничего не подозревающего человека – и все! Это было простейшим делом, и причин для волнения я не видел.
Меня взволновало содержимое коробки. Сто двадцать тысяч фунтов – чертовская сумма. Я почувствовал себя человеком, который спокойно шел по бровке тротуара и вдруг обнаружил под собой пропасть – тут невольно покроешься холодным потом.
Я подошел к окну и приоткрыл створку – не для того, чтобы проветрить комнату, а чтобы дать знак Макинтошу о том, что первая доставка была пустой. Посмотрев вниз на Лезер-лейн, я увидел его на условленном месте. Он стоял перед тележкой с овощами и фруктами и нервно тыкал пальцем помидоры. Бросив короткий взгляд вверх, он повернулся и ушел.
Я закурил сигарету и сел за стол с утренней газетой в руках. До второй доставки оставалось порядочно времени.
Спустя два часа телефон зазвонил снова.
– Надеюсь, на этот раз будет удачнее, – сказал Макинтош и повесил трубку.
Я начал все сначала. Стоя на площадке ниже третьего этажа, я внимательно вслушивался в то, что происходило в коридоре. Теперь это было более трудно – здание уже заполнилось служащими, и многое зависело от того, удастся ли мне встретиться с почтальоном наедине. В этом случае дело не представляло большого труда. Если же в коридоре окажутся люди, мне придется хватать коробку и удирать.
Послышались мерные шаги – почтальон шел к лестнице. Я поднялся по ступенькам и быстро огляделся, как человек, собирающийся переходить улицу. В коридоре, кроме меня и почтальона никого не было. Я посмотрел на его руки. Он нес пачку писем и прямо поверх нее располагалась маленькая желтая коробка.
Мы встретились рядом с дверью моего офиса.
– У вас есть что-нибудь для меня? Вот моя комната, – сказал я и показал на дверь за его спиной.
Он повернулся, чтобы посмотреть на табличку, и тут я нанес ему дар свинчаткой по голове, моля Бога о том, чтобы у него не оказался слишком тонкий череп. Он застонал, ноги у него подкосились. Я подхватил его прежде, чем он упал, и толкнул на дверь своего офиса. Та отворилась, и тело его растянулось на пороге. Письма рассыпались веером, и среди них с легким стуком кувыркнулась маленькая коробочка.
Я наклонился над ним, втянул его внутрь и ногой захлопнул дверь. Затем, схватив желтую коробочку, я сунул ее в другую коричневую, неприметного вида, которую Макинтош специально приготовил для этого и которую я должен был незаметно передать ему на улице.
Не прошло и минуты с тех пор, как я встретился с почтальоном в коридоре, а я уже вышел из комнаты и запер дверь на ключ. Как раз в этот момент кто-то прошел мимо меня и скрылся в офисе Бетси-Лу. Я дошел до лестницы и стал спускаться – быстро, но без спешки: почтальон должен был прийти в себя не раньше, чем через три минуты. К тому же ему еще надо было выбраться из комнаты.
Очутившись на улице, я увидел Макинтоша, смотревшего в мою сторону. Он тотчас же отвел глаза и слегка отвернулся. Перейдя на другую сторону, я без труда столкнулся с ним в круговерти толпы.
– Извиняюсь, – промычал я, незаметно передавая ему коробку, и продолжал свой путь в направлении Холборна.
Не успел я отойти достаточно далеко, как раздался звон разбитого стекла и чей-то взволнованный крик. Почтальон оказался умницей. Он не стал терять времени на то, чтобы выйти через запертую дверь, а сразу же, чтобы привлечь к себе внимание, вышиб окно. Видимо, удар оказался не таким уж сильным. Я рассчитывал, что он пробудет без сознания дольше.
Тем не менее опасность миновала. Видеть меня он не мог, и с каждой секундой я уходил все дальше и дальше. На выяснение происшествия понадобится минут пять, а к тому времени я рассчитывал быть вне пределов досягаемости. Как и Макинтош тоже. Собственно, именно ему теперь никак нельзя было засветиться, – брильянты ведь были у него.
Я нырнул в одну из дверей «Гамеджа» и двинулся по магазину, как человек, знающий, что ему нужно. Дойдя до уборной, вошел в нее и заперся в кабине. Сняв плащ, вывернул его наизнанку – я тщательно выбирал такой, чтобы подкладка контрастировала с внешней стороной. Затем вынул из кармана картуз с козырьком, а шляпу с некоторым сожалением превратил в бесформенный комок и сунул его в карман. Ничего не поделаешь, – оставлять ее там было неразумно.
Одежда сильно меняет человека, и из туалета вышел совершенно другой мужчина. Я еще послонялся у прилавков и купил себе новый галстук, хотя эта предосторожность возможно была излишней. Выйдя из главного входа, я двинулся по Холборну, держа путь на запад. О такси не могло быть и речи, – шоферов, естественно, будут спрашивать о пассажирах, взятых в районе происшествия.
Полчаса спустя я был в пабе недалеко от Оксфорд-стрит и Мраморной арки и с наслаждением поглощал полпинты пива. Операция прошла гладко и чисто, но еще не кончена. Я не был вполне уверен в том, что вторую половину дела Макинтошу удастся провести благополучно.
Этим же вечером, когда я собирался выйти из своего номера в город, раздался решительный стук в дверь. Я открыл ее, и передо мной предстали двое крупных мужчин, одетых старомодно и с хорошим вкусом. Один из них спросил:
– Вы Джозеф Алойзиус Риарден?
Мне не пришлось ломать голову, чтобы сообразить, что эти двое были полицейские. Я криво усмехнулся.
– Можно без Алойзиуса.
– Мы из полиции. – Он небрежно махнул перед моим носом раскрытым бумажником. – Надеюсь, вы поможете нам в нашем расследовании.
– О! – воскликнул я. – Это что, удостоверение? Никогда в жизни не видел.
Неохотно он опять открыл бумажник и дал мне прочесть свою карточку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64