А они бабушка и дедушка ее ребенка. Старые раны не должны препятствовать их общению. Мэдди очень надеялась на это.
Следовало признать, что за то, что она как бы вновь обрела родителей, нужно благодарить Люка. Но в этом она признавалась только самой себе. В конце концов, она никогда больше не будет общаться с Люком Марчетти.
В дверь позвонили. Это он. Это должен быть он. Она не могла сдержать безграничной радости. Потом включился здравый смысл, и она вспомнила, что не разговаривает с ним. Лучше не открывать, притворившись, что ее нет дома. Но свет был зажжен, а Люк – очень настойчив.
Мэдди вздохнула. Вряд ли что-то изменилось с их последнего разговора. Люк недвусмысленно дал ей это понять, не явившись вчера к врачу. Это было самым лучшим доказательством того, что надеяться ей не на что.
В дверь снова позвонили, и она проворчала:
– Ладно, ладно, иду.
Мэдисон открыла дверь. Вместо Люка на ее крыльце стояла соседка по дому с корзиной цветов.
– Миссис Гэллоуэй! Здравствуйте, извините, что так долго не открывала.
– Привет, Мэдисон. Доставили цветы, но вы не открыли, и меня попросили их вам передать. Кто такой Люк?
– Там была карточка без конверта?
– Прикреплена прямо к ручке в центре.
Ну и пусть ее любопытная соседка знает имя отправителя. Все равно она не будет с ним встречаться. Хотя алые розы, штук двадцать пять, были очень красивы.
– Люк – это мой клиент.
Худощавая пятидесятилетняя блондинка подмигнула ей, передавая цветы.
– Возможно. Но, похоже, он надеется на что-то большее.
– Благодарю вас, миссис Гэллоуэй. Спасибо, что принесли цветы.
– Не забудьте пригласить меня на свадьбу. Спокойной ночи, дорогая!
– Хорошо. Спокойной ночи, – ответила Мэдди, закрывая дверь.
Когда цветочный аромат заполнил комнату, из ее глаз брызнули слезы.
– Проклятые гормоны, – пробурчала она, часто моргая. – Проклятая свадьба. И проклятый Люк.
Молодая женщина вошла на кухню и поставила цветы на стол.
– Чего он добивается? Видимо, хочет свести меня с ума.
В дверь снова позвонили.
– Наверное, это миссис Гэллоуэй нашла пропавший конверт, – сказала она вслух.
Она прошла через гостиную и открыла дверь. На пороге стоял Люк, засунув руки в карманы брюк и прислонившись к стене. Рукава его белой рубашки были закатаны до локтей, а узел красного шелкового галстука ослаблен. Ее предательское сердце учащенно забилось. То, что ей доставляло удовольствие смотреть на него, упиваясь видом его чувственного рта и радуясь его сияющим голубым глазам, вовсе не означало, что ей есть о чем с ним говорить.
– Я могу войти? Ты же не хочешь, чтобы твои соседи подслушивали наш с тобой разговор. По дороге к тебе я только что встретил женщину, которая поинтересовалась, не Люк ли я.
Мэдди пожала плечами и отступила, пропуская его в дом.
– Можно присесть? – спросил он, направляясь в кухню. Обернувшись, Люк понял, что она не идет за ним. Он остановился и вопросительно поднял бровь.
Она протянула руку в направлении гостиной. В конце концов, кухня – это место для семьи, частью которой он никогда не станет. Эта мысль разбивала ей сердце. Держи себя в руках, предупредила Мэдди себя. Гостиная – самое подходящее место для такого гостя.
Люк опустился на плюшевый диван, он немного смешно смотрелся в ее женском интерьере. Он сидел, широко раздвинув колени, опираясь на них локтями и переплетя пальцы. Видно было, что чувствовал он себя неловко. Вот и правильно. Ему есть от чего чувствовать себя неловко, язвительно подумала Мэдди.
Сначала Люк только выжидательно смотрел на нее, но потом наконец сказал:
– Понятно… Ты со мной не разговариваешь. Пожав плечами, Мэдди осторожно встретилась с ним взглядом. Люк усмехнулся.
– Ладно. Меня это вполне устраивает. Мне нужно, чтобы ты меня выслушала. Хотя, по моему мнению, адвокат, не открывающий рта, – это нонсенс.
Мэдди молча села на пуфик и скромно сложила руки на коленях. Почему она должна верить, что он скажет ей что-то новенькое? Что-то важное, что она захочет услышать?
– Я говорил со своими родителями.
Он им звонил? Значит, все-таки выполнил свою часть их общей договоренности.
Люк посмотрел на свои руки, потом встретился с ней взглядом.
– Я был у них. До меня наконец дошло то, что все вокруг пытались заставить меня понять.
Она хотела спросить, что он имеет в виду, но лишь сменила положение и расплела ноги.
– Все дело в том, – продолжал Люк, – что я никогда не подозревал, что чем-то отличаюсь от остальных.
– Да?
От его мимолетной улыбки ее сердце сжалось.
– Я знал, что ты долго не выдержишь.
– Это профессиональное. Только и всего, – ответила она.
– Как скажешь. В общем, то, что ко мне относились и со мной обращались точно так же, как с остальными детьми, означает, что я сын Тома Марчетти.
– Об этом все тебе и твердили, – сказала она.
– Согласен, – Люк снова засунул руки в карманы. – И еще я хотел сообщить, что я вернулся на работу в компанию «Марчетти».
– Об этом я уже догадалась. По брюкам и галстуку.
– Я воспользовался твоим советом. Я также решил, что сохраню за собой бизнес, который оставил мне Брэд Стивенсон. У меня есть на примете человек, который будет им управлять. Я уже поговорил с ним о том, чтобы организовать курсы для обучения женщин из приюта, которым ты занимаешься.
Мэдди нетерпеливо наклонилась вперед.
– Это прекрасная идея, Люк. В приюте им мало чем могут помочь. Женщинам нужна работа, чтобы обеспечивать себя и детей.
– Тебе кто-нибудь говорил, что словотворчество – твоя стихия? – хитро прищурился Люк.
– Это моя жизнь, – просто ответила Мэдди.
– Надеюсь, не только, потому что я еще многое должен тебе сказать. Фактически исповедаться.
Ну вот. Он сейчас скажет, что не может полюбить меня, подумала она, и сердце ее сжалось. Ей так не хотелось, чтобы Люк произносил это вслух.
– Для человека, оперирующего цифрами, ты, вероятно, уже и так сказал слишком много.
– Я только начал. – Люк прокашлялся. – Всю свою сознательную жизнь я думал, что все женщины одинаковые. Ни одна из них не задела мою душу. Меня бросало от одной женщины к другой, но сердце оставалось свободным.
– Понимаю, – только и сумела выговорить Мэдди, прежде чем ее горло сжал спазм и она закусила губу, чтобы не расплакаться.
– Нет, ты не понимаешь. Я сам только что понял это.
– Люк, что произошло? Тебе что-то сказал Том? Он покачал головой.
– Я наконец прочитал письмо.
С трудом ловя воздух, Мэдисон хотела броситься к Люку и обнять его, но остановила себя, сжав руки так, что ногти вонзились в ладони.
– О, Люк. С тобой все в порядке?
– Да. Но на многое я посмотрел новыми глазами, – ответил он. – Признаюсь, что после прочтения письма я долго не мог прийти в себя.
– Вот как!
Ее уклончивая реакция на мгновение вызвала озорной огонек в глазах Люка, но он тут же снова стал серьезным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Следовало признать, что за то, что она как бы вновь обрела родителей, нужно благодарить Люка. Но в этом она признавалась только самой себе. В конце концов, она никогда больше не будет общаться с Люком Марчетти.
В дверь позвонили. Это он. Это должен быть он. Она не могла сдержать безграничной радости. Потом включился здравый смысл, и она вспомнила, что не разговаривает с ним. Лучше не открывать, притворившись, что ее нет дома. Но свет был зажжен, а Люк – очень настойчив.
Мэдди вздохнула. Вряд ли что-то изменилось с их последнего разговора. Люк недвусмысленно дал ей это понять, не явившись вчера к врачу. Это было самым лучшим доказательством того, что надеяться ей не на что.
В дверь снова позвонили, и она проворчала:
– Ладно, ладно, иду.
Мэдисон открыла дверь. Вместо Люка на ее крыльце стояла соседка по дому с корзиной цветов.
– Миссис Гэллоуэй! Здравствуйте, извините, что так долго не открывала.
– Привет, Мэдисон. Доставили цветы, но вы не открыли, и меня попросили их вам передать. Кто такой Люк?
– Там была карточка без конверта?
– Прикреплена прямо к ручке в центре.
Ну и пусть ее любопытная соседка знает имя отправителя. Все равно она не будет с ним встречаться. Хотя алые розы, штук двадцать пять, были очень красивы.
– Люк – это мой клиент.
Худощавая пятидесятилетняя блондинка подмигнула ей, передавая цветы.
– Возможно. Но, похоже, он надеется на что-то большее.
– Благодарю вас, миссис Гэллоуэй. Спасибо, что принесли цветы.
– Не забудьте пригласить меня на свадьбу. Спокойной ночи, дорогая!
– Хорошо. Спокойной ночи, – ответила Мэдди, закрывая дверь.
Когда цветочный аромат заполнил комнату, из ее глаз брызнули слезы.
– Проклятые гормоны, – пробурчала она, часто моргая. – Проклятая свадьба. И проклятый Люк.
Молодая женщина вошла на кухню и поставила цветы на стол.
– Чего он добивается? Видимо, хочет свести меня с ума.
В дверь снова позвонили.
– Наверное, это миссис Гэллоуэй нашла пропавший конверт, – сказала она вслух.
Она прошла через гостиную и открыла дверь. На пороге стоял Люк, засунув руки в карманы брюк и прислонившись к стене. Рукава его белой рубашки были закатаны до локтей, а узел красного шелкового галстука ослаблен. Ее предательское сердце учащенно забилось. То, что ей доставляло удовольствие смотреть на него, упиваясь видом его чувственного рта и радуясь его сияющим голубым глазам, вовсе не означало, что ей есть о чем с ним говорить.
– Я могу войти? Ты же не хочешь, чтобы твои соседи подслушивали наш с тобой разговор. По дороге к тебе я только что встретил женщину, которая поинтересовалась, не Люк ли я.
Мэдди пожала плечами и отступила, пропуская его в дом.
– Можно присесть? – спросил он, направляясь в кухню. Обернувшись, Люк понял, что она не идет за ним. Он остановился и вопросительно поднял бровь.
Она протянула руку в направлении гостиной. В конце концов, кухня – это место для семьи, частью которой он никогда не станет. Эта мысль разбивала ей сердце. Держи себя в руках, предупредила Мэдди себя. Гостиная – самое подходящее место для такого гостя.
Люк опустился на плюшевый диван, он немного смешно смотрелся в ее женском интерьере. Он сидел, широко раздвинув колени, опираясь на них локтями и переплетя пальцы. Видно было, что чувствовал он себя неловко. Вот и правильно. Ему есть от чего чувствовать себя неловко, язвительно подумала Мэдди.
Сначала Люк только выжидательно смотрел на нее, но потом наконец сказал:
– Понятно… Ты со мной не разговариваешь. Пожав плечами, Мэдди осторожно встретилась с ним взглядом. Люк усмехнулся.
– Ладно. Меня это вполне устраивает. Мне нужно, чтобы ты меня выслушала. Хотя, по моему мнению, адвокат, не открывающий рта, – это нонсенс.
Мэдди молча села на пуфик и скромно сложила руки на коленях. Почему она должна верить, что он скажет ей что-то новенькое? Что-то важное, что она захочет услышать?
– Я говорил со своими родителями.
Он им звонил? Значит, все-таки выполнил свою часть их общей договоренности.
Люк посмотрел на свои руки, потом встретился с ней взглядом.
– Я был у них. До меня наконец дошло то, что все вокруг пытались заставить меня понять.
Она хотела спросить, что он имеет в виду, но лишь сменила положение и расплела ноги.
– Все дело в том, – продолжал Люк, – что я никогда не подозревал, что чем-то отличаюсь от остальных.
– Да?
От его мимолетной улыбки ее сердце сжалось.
– Я знал, что ты долго не выдержишь.
– Это профессиональное. Только и всего, – ответила она.
– Как скажешь. В общем, то, что ко мне относились и со мной обращались точно так же, как с остальными детьми, означает, что я сын Тома Марчетти.
– Об этом все тебе и твердили, – сказала она.
– Согласен, – Люк снова засунул руки в карманы. – И еще я хотел сообщить, что я вернулся на работу в компанию «Марчетти».
– Об этом я уже догадалась. По брюкам и галстуку.
– Я воспользовался твоим советом. Я также решил, что сохраню за собой бизнес, который оставил мне Брэд Стивенсон. У меня есть на примете человек, который будет им управлять. Я уже поговорил с ним о том, чтобы организовать курсы для обучения женщин из приюта, которым ты занимаешься.
Мэдди нетерпеливо наклонилась вперед.
– Это прекрасная идея, Люк. В приюте им мало чем могут помочь. Женщинам нужна работа, чтобы обеспечивать себя и детей.
– Тебе кто-нибудь говорил, что словотворчество – твоя стихия? – хитро прищурился Люк.
– Это моя жизнь, – просто ответила Мэдди.
– Надеюсь, не только, потому что я еще многое должен тебе сказать. Фактически исповедаться.
Ну вот. Он сейчас скажет, что не может полюбить меня, подумала она, и сердце ее сжалось. Ей так не хотелось, чтобы Люк произносил это вслух.
– Для человека, оперирующего цифрами, ты, вероятно, уже и так сказал слишком много.
– Я только начал. – Люк прокашлялся. – Всю свою сознательную жизнь я думал, что все женщины одинаковые. Ни одна из них не задела мою душу. Меня бросало от одной женщины к другой, но сердце оставалось свободным.
– Понимаю, – только и сумела выговорить Мэдди, прежде чем ее горло сжал спазм и она закусила губу, чтобы не расплакаться.
– Нет, ты не понимаешь. Я сам только что понял это.
– Люк, что произошло? Тебе что-то сказал Том? Он покачал головой.
– Я наконец прочитал письмо.
С трудом ловя воздух, Мэдисон хотела броситься к Люку и обнять его, но остановила себя, сжав руки так, что ногти вонзились в ладони.
– О, Люк. С тобой все в порядке?
– Да. Но на многое я посмотрел новыми глазами, – ответил он. – Признаюсь, что после прочтения письма я долго не мог прийти в себя.
– Вот как!
Ее уклончивая реакция на мгновение вызвала озорной огонек в глазах Люка, но он тут же снова стал серьезным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37