Хуны! Что, ради Пяти Галактик, они здесь делают?
Каа услышал шелест хвостовых плавников – к нему поднимаются Тш'т и остальные. Он должен сообщить, что здесь живут враги Земли.
И мрачно осознал: эта новость еще не скоро позволит ему вернуть себе прежнее прозвище. Каа снова подумал о ней, капризной богине неопределенной судьбы. И вспомнил собственную фразу на тринари, которую произнес в окружающих водах чужого мира.
Добро пожаловать.
Добро пожаловать.
Добро пожаловать на берег Ифни.

«СТРЕМИТЕЛЬНЫЙ»
НЕЗНАКОМЕЦ
Существование напоминает блуждания по обширному беспорядочному дому. Дому, разрушенному землетрясениями и огнем, а теперь заполненному горьким непонятным туманом. И каждый раз как он пытается приоткрыть какую-нибудь дверь, заглянуть в маленький уголок прошлого, каждое такое открытие сопровождается волнами острой боли.
Со временем он научается не обращать внимание на эту боль. Скорее каждый такой приступ для него верстовой столб, сигнал, знак, подтверждающий, что он на верном пути.
Его прибытие на эту планету – стремительное падение сквозь обжигающее небо – должно было бы закончиться милосердной тьмой. Но какая удача бросила его обожженное тело в зловонное болото?
Странная удача.
С тех пор он познакомился с самыми разными видами страданий – от сильнейшей боли до легких уколов. И, каталогизируя их, узнал, как много видов боли существует.
Эта ранняя боль, сразу после падения, хриплая и громкая, исходила от ран и ожогов, боль такой силы, что он почти не заметил пестрый экипаж местных дикарей, который плыл к нему на самодельной лодке, словно грешники, вытягивающие падшего ангела из топкой трясины. Они не дали ему утонуть, но только предоставили другому, более страшному проклятию.
Эти существа настаивали, чтобы он боролся за жизнь, тогда как ему гораздо легче было бы не сопротивляться.
Позже, когда самые явные раны залечились или заросли, к симфонии боли присоединились новые голоса.
Боли сознания.
В его жизни зияют дыры, обширные слепые зоны, темные и пустые, где когда-то исчезнувшие воспоминания преодолевали мегапарсеки и световые года. Каждый провал вызывает немоту и ледяное оцепенение – это гораздо мучительней зуда, когда нельзя почесаться.
С тех пор как начал странствовать по этому удивительному миру, он постоянно всматривается в темноту внутри. И с оптимизмом цепляется за мелкие трофеи этой непрерывной битвы.
Один из таких трофеев – Джиджо.
Он мысленно ощупывает это слово, перекатывает его в сознании – название планеты, где в диком мире живут шесть рас изгнанников. Смешанная культура, подобной которой нет нигде среди мириадов звезд.
Второе слово после неоднократных повторов приходит легче – Сара. Она вырвала его из лап почти неминуемой смерти в своем древесном доме, выходящем на примитивную водяную мельницу, она успокаивала его, смягчала панику, когда он, очнувшись, видел клешни, когти и груды слизистых колец – хунов, треки, квуэнов и других, совместно ведущих здесь грубую примитивную жизнь.
Он знает и другие слова, такие, как Курт и Прити, – это друзья, которым теперь он доверяет почти так же, как Саре. Приятно вспоминать их имена: слова приходят почти так же легко и без усилий, как и в дни до того, как его искалечило.
Одним недавним достижением он особенно гордится.
Эмерсон. Это его собственное имя, которое он так долго не мог вспомнить. Сильнейший шок вырвал его, высвободил несколько дней назад – вскоре после того как он спровоцировал отряд повстанцев-людей, заставил предать своих урских союзников. По сравнению с той схваткой бои в космосе кажутся стерильными. Кровавое безумие кончилось с неожиданным взрывом, который разорвал грязную палатку, проник сквозь закрытые веки Эмерсона, подавил стражников разума.
Вот тогда, сквозь ослепляющие лучи, он мельком увидел своего капитана.
Крайдайки.
Ослепительное сияние превратилось в светящуюся пену, поднятую ударами хвостового плавника. Из пены показалась длинная серая фигура, бутылкообразная голова заканчивается пастью, в которой сверкают зубы. Скользкая голова улыбнулась, несмотря на страшную рану за левым глазом, почти такую же, как та, что лишила Эмерсона дара речи.
Из многообразных пузырей сформировались слова – на языке, неведомом ни туземцам Джиджо, ни великим галактическим кланам.
В поворотах
циклоида
Приходит время
вырваться на поверхность.
Время
возобновить
дыхание.
Присоединиться
к снам
большого моря.
Пришло время
и для тебя, мой старый друг.
Время проснуться
и увидеть, что буйствует.
Поразительное узнавание сопровождалось волнами страшной боли, хуже любого физического страдания или раздражающей немоты.
Тогда его едва не одолел стыд. Ибо никакая рана, ничто, кроме смерти, не должно было заставить его забыть.
Крайдайки.
Землю.
Дельфинов.
Ханнеса.
Джиллиан.
Как могли они выскользнуть из его сознания на те месяцы, что он бродит по этому варварскому миру в лодке, на барже и в караване?
Сознание вины едва не поглотило его при этом узнавании, но новые друзья нуждались в нем, в его действиях, нужно было воспользоваться кратким временем преимущества сразу после взрыва, победить похитителей и сделать их пленниками. И в сумерках, опустившихся на разорванную палатку и разбросанные тела, он помогал Саре и Курту связывать уцелевших врагов: уров и людей – хотя Сара считала эту передышку временной.
Вскоре к фанатикам подойдут подкрепления.
Эмерсон знал, чего хотят эти мятежники. Им нужен он. Не секрет, что он пришел со звезд. Повстанцы хотят продать его небесным охотникам, надеясь променять его побитое тело на гарантированное выживание.
Как будто теперь, когда Пять Галактик их обнаружили, что-то может спасти расы изгнанников на Джиджо.
Теснясь к угасающему костру, лишенные убежища, кроме порванной палатки, Сара и остальные смотрели, как горько-холодные созвездия пересекают грозные предзнаменования.
Сначала могучий космический титан, устремившийся к ближайшим горам, стремящийся к ужасной мести.
А потом, по тому же пути, пролетел второй гигант, такой огромный, что тяготение Джиджо словно слабело, когда он пролетал над головой, наполняя всех страшными предчувствиями. И вскоре среди горных вершин мелькнула золотая молния – ссора гигантов. Но Эмерсону все равно, кто победил. Он видел, что ни один из кораблей не его, не тот космический дом, к которому он стремится и молится, чтобы никогда больше его не увидеть.
Если ему повезло, «Стремительный» должен быть далеко от этого обреченного мира, и в трюме его сокровище древних загадок – быть может, ключ к новой галактической эре.
Разве все его жертвы и страдания не должны были облегчить бегство корабля?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171