Не годится пускать в ход могущество слепой случайности ради того, чтобы наказать этого новорусского урода. Измененной вероятности найдется и куда более полезное применение... Хотя почему бы не поддаться искушению?
Сейчас этот придурок разобьет себе машину... Да-да... Он разобьет свой джип. Сейчас...
Я ухмыльнулся, расслышав донесшийся издалека истошный визг тормозов, и вернулся к своим мыслям.
Долышев как-то брякнул, что весь сыр-бор разгорелся из-за того, что он нарушил какой-то там древний устав, запрещающий носить одновременно более одного кольца вероятности. Сейчас у него на лапе их три. И еще три ждут очистки.
Что будет, когда Роман нацепит их тоже?
Я содрогнулся всем телом.
Вот оно! Вот то, что я искал! Вот что требовалось Роману Долышеву. Кольца! Он собирает кольца вероятности! Вся эта возня со своим Обновленным Братством и обещание грядущей сладкой жизни – всего лишь прикрытие его истинного плана. Этого сушеного карлика не волнует будущее человечества, и обещание это самое человечество облагодетельствовать – это лишь ширма, за которой скрывается такая банальная и понятная мне жажда могущества.
Долышев рвется к власти. Власти абсолютной и окончательной.
Одно кольцо вероятности дает человеку невероятную мощь, позволяя ему править случайностью, обращая слепой случай на пользу себе и медленно убивая при этом своего хозяина. Три кольца превратили Долышева в чудовищного монстра, лишь отдаленно похожего на человека, – но они же дали ему способность проникать в человеческий разум и подчинять себе людей, пусть даже это и действует только на таких выдающихся по интеллекту представителей нашего рода, как Леночка.
Что дадут ему шесть колец?
А если ему удастся собрать их все?
Семнадцать колец... Я поежился. Кто может предсказать последствия?.. И что сделают семнадцать колец с ним самим? Как он надеется уцелеть, хотя прекрасно знает, что в случае неудачи даже одно кольцо способно убить своего носителя за считанные недели?
Что было бы, если я сейчас нацепил еще шестнадцать блестящих колечек, подобных тому, что уже затаилось внутри меня и теперь мало-помалу сосет мою жизнь? Я не знал этого, но догадаться было нетрудно. Носитель семнадцати колец прожил бы совсем недолго. Возможно, всего лишь несколько минут. Но в эти минуты он был бы подобен самому Господу Богу.
Непостижимое могущество, а потом почти мгновенная смерть.
Или нет?.. Как Долышеву удалось протянуть двадцать с лишним лет, таская с собой сразу три кольца?
Возможно, есть еще что-то, чего я не знаю? Догадываюсь, что есть. И очевидно, что мумия нашла какой-то способ не поддаваться разлагающей силе колец, иначе зачем бы ей все это затевать.
Может быть, Долышев уже продал душу дьяволу в обмен на неуязвимость для отравляющего дыхания кольца вероятности? Как ни странно, эта идиотская мысль показалась мне заслуживающей внимания. Я представил себе темную комнату, в которой на полу кровью нарисована пентаграмма и в ее центре над телом своей прислужницы Леночки стоит на своих уродливых культяпках бешеный карлик Роман и поднимает над головой нож, с которого срываются на землю черные капли крови. А сверху под самым потолком багровым пламенем пылают два громадных глаза.
Я вздрогнул и усилием воли унял разгулявшуюся фантазию.
Эх, Зуев, Зуев... Во что же ты ухитрился вляпаться?
Семнадцать колец существует в мире. Семнадцать небольших металлических предметов, являющихся сосредоточением неведомой и вездесущей силы, которую в народе называют судьбой. Неужели никто за долгие века существования Братства никогда не пытался собрать все кольца вместе и принять их объединенное могущество? Но что теперь гадать. Это случилось сейчас, сегодня, в начале нового тысячелетия.
И ведь Майк знает об этом! Он знает, какова истинная затея Романа Долышева. Он знает, раз говорит, что Старое Братство готово уничтожать кольца, лишь бы они не попали в руки Роману.
Никто и никогда не должен брать в свои руки больше одного кольца. Так гласит закон Братства
И, возможно, не случайно основным полем игры стала Россия. Может быть, не случайно именно русский человек стал точкой, через которую готов прорваться в наш мир грядущий хаос. И не случайно для того, чтобы остановить его, был избран тоже россиянин.
Мы всегда отличались эдаким бесшабашным наплевательством на законы, не важно, будь то законы человеческие или божественные.
Именно в этот момент промокший с ног до головы, грязный, немытый, усталый и умирающий мужик понял, что он должен сделать для того, чтобы обрести покой. Антон Зуев наконец-то осознал свой путь.
Я должен встать на пути Романа Долышева, рвущегося к абсолютной власти.
И только один вопрос все еще продолжал занимать меня.
Обладают ли кольца сознанием? Или они разумны, как ни кощунственно звучит эта мысль по отношению к простому кусочку неведомого сплава? И что это несет для меня? Рогожкин как-то обмолвился, что Братство считает кольца чем-то вроде живых существ, воплощенных в металле. Но разумны ли они?
Вполне очевидно, что да. По крайней мере, в наличии у них чувства юмора я убедился на своей шкуре. Но разум...
И если он на самом деле существует, то на этот раз этот неведомый разум ошибся, избрав своим инструментом простого заштатного монтера из богом забытого уральского городка. Я не способен сделать то, что от меня требуется.
Я слишком слаб. Я труслив. И я совсем не хочу умирать...
Вряд ли я смогу одолеть Романа Долышева, как того хочет ставшее теперь единым целым с Антоном Зуевым кольцо вероятности. Но я должен пройти свой путь до конца. И будь что будет.
Прости, Оля, у меня нет выбора. Я умру так или иначе. Но если я пойду против Долышева, то смогу хотя бы что-то сделать.
Я сжал в кулаке холодный металл некогда принадлежавшего Федору Рогожкину кольца и уверенно шагнул вперед, храбро шлепая прямо по лужам. По моему лицу стекали капли воды.
Дождь. Дождь шумел на улице и с яростью хлестал по стенам моего временного пристанища. Казалось, даже сама природа предостерегает меня от того, что я собирался сделать. Но я игнорировал этот продолжающийся уже второй день ливень, угрожающий все тут затопить, игнорировал ледяной ветер, врывающийся в пустой оконный проем и пронизывающий насквозь мою грязную и промокшую рубашку.
Все это не волновало меня. Я просто сидел и задумчиво крутил в руках маленький металлический ободок кольца вероятности, морально подготавливая себя к неизбежному в моем плане шагу.
Я должен это сделать. Я должен!
Шумел дождь, поливая два этажа недостроенного кирпичного здания на окраине того самого городка, где вчера я разговаривал с Майком Кохеном. Обычный долгострой, служивший источником строительных материалов для жителей окрестных домов, пристанищем вездесущих бомжей и местом для игр городских мальчишек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
Сейчас этот придурок разобьет себе машину... Да-да... Он разобьет свой джип. Сейчас...
Я ухмыльнулся, расслышав донесшийся издалека истошный визг тормозов, и вернулся к своим мыслям.
Долышев как-то брякнул, что весь сыр-бор разгорелся из-за того, что он нарушил какой-то там древний устав, запрещающий носить одновременно более одного кольца вероятности. Сейчас у него на лапе их три. И еще три ждут очистки.
Что будет, когда Роман нацепит их тоже?
Я содрогнулся всем телом.
Вот оно! Вот то, что я искал! Вот что требовалось Роману Долышеву. Кольца! Он собирает кольца вероятности! Вся эта возня со своим Обновленным Братством и обещание грядущей сладкой жизни – всего лишь прикрытие его истинного плана. Этого сушеного карлика не волнует будущее человечества, и обещание это самое человечество облагодетельствовать – это лишь ширма, за которой скрывается такая банальная и понятная мне жажда могущества.
Долышев рвется к власти. Власти абсолютной и окончательной.
Одно кольцо вероятности дает человеку невероятную мощь, позволяя ему править случайностью, обращая слепой случай на пользу себе и медленно убивая при этом своего хозяина. Три кольца превратили Долышева в чудовищного монстра, лишь отдаленно похожего на человека, – но они же дали ему способность проникать в человеческий разум и подчинять себе людей, пусть даже это и действует только на таких выдающихся по интеллекту представителей нашего рода, как Леночка.
Что дадут ему шесть колец?
А если ему удастся собрать их все?
Семнадцать колец... Я поежился. Кто может предсказать последствия?.. И что сделают семнадцать колец с ним самим? Как он надеется уцелеть, хотя прекрасно знает, что в случае неудачи даже одно кольцо способно убить своего носителя за считанные недели?
Что было бы, если я сейчас нацепил еще шестнадцать блестящих колечек, подобных тому, что уже затаилось внутри меня и теперь мало-помалу сосет мою жизнь? Я не знал этого, но догадаться было нетрудно. Носитель семнадцати колец прожил бы совсем недолго. Возможно, всего лишь несколько минут. Но в эти минуты он был бы подобен самому Господу Богу.
Непостижимое могущество, а потом почти мгновенная смерть.
Или нет?.. Как Долышеву удалось протянуть двадцать с лишним лет, таская с собой сразу три кольца?
Возможно, есть еще что-то, чего я не знаю? Догадываюсь, что есть. И очевидно, что мумия нашла какой-то способ не поддаваться разлагающей силе колец, иначе зачем бы ей все это затевать.
Может быть, Долышев уже продал душу дьяволу в обмен на неуязвимость для отравляющего дыхания кольца вероятности? Как ни странно, эта идиотская мысль показалась мне заслуживающей внимания. Я представил себе темную комнату, в которой на полу кровью нарисована пентаграмма и в ее центре над телом своей прислужницы Леночки стоит на своих уродливых культяпках бешеный карлик Роман и поднимает над головой нож, с которого срываются на землю черные капли крови. А сверху под самым потолком багровым пламенем пылают два громадных глаза.
Я вздрогнул и усилием воли унял разгулявшуюся фантазию.
Эх, Зуев, Зуев... Во что же ты ухитрился вляпаться?
Семнадцать колец существует в мире. Семнадцать небольших металлических предметов, являющихся сосредоточением неведомой и вездесущей силы, которую в народе называют судьбой. Неужели никто за долгие века существования Братства никогда не пытался собрать все кольца вместе и принять их объединенное могущество? Но что теперь гадать. Это случилось сейчас, сегодня, в начале нового тысячелетия.
И ведь Майк знает об этом! Он знает, какова истинная затея Романа Долышева. Он знает, раз говорит, что Старое Братство готово уничтожать кольца, лишь бы они не попали в руки Роману.
Никто и никогда не должен брать в свои руки больше одного кольца. Так гласит закон Братства
И, возможно, не случайно основным полем игры стала Россия. Может быть, не случайно именно русский человек стал точкой, через которую готов прорваться в наш мир грядущий хаос. И не случайно для того, чтобы остановить его, был избран тоже россиянин.
Мы всегда отличались эдаким бесшабашным наплевательством на законы, не важно, будь то законы человеческие или божественные.
Именно в этот момент промокший с ног до головы, грязный, немытый, усталый и умирающий мужик понял, что он должен сделать для того, чтобы обрести покой. Антон Зуев наконец-то осознал свой путь.
Я должен встать на пути Романа Долышева, рвущегося к абсолютной власти.
И только один вопрос все еще продолжал занимать меня.
Обладают ли кольца сознанием? Или они разумны, как ни кощунственно звучит эта мысль по отношению к простому кусочку неведомого сплава? И что это несет для меня? Рогожкин как-то обмолвился, что Братство считает кольца чем-то вроде живых существ, воплощенных в металле. Но разумны ли они?
Вполне очевидно, что да. По крайней мере, в наличии у них чувства юмора я убедился на своей шкуре. Но разум...
И если он на самом деле существует, то на этот раз этот неведомый разум ошибся, избрав своим инструментом простого заштатного монтера из богом забытого уральского городка. Я не способен сделать то, что от меня требуется.
Я слишком слаб. Я труслив. И я совсем не хочу умирать...
Вряд ли я смогу одолеть Романа Долышева, как того хочет ставшее теперь единым целым с Антоном Зуевым кольцо вероятности. Но я должен пройти свой путь до конца. И будь что будет.
Прости, Оля, у меня нет выбора. Я умру так или иначе. Но если я пойду против Долышева, то смогу хотя бы что-то сделать.
Я сжал в кулаке холодный металл некогда принадлежавшего Федору Рогожкину кольца и уверенно шагнул вперед, храбро шлепая прямо по лужам. По моему лицу стекали капли воды.
Дождь. Дождь шумел на улице и с яростью хлестал по стенам моего временного пристанища. Казалось, даже сама природа предостерегает меня от того, что я собирался сделать. Но я игнорировал этот продолжающийся уже второй день ливень, угрожающий все тут затопить, игнорировал ледяной ветер, врывающийся в пустой оконный проем и пронизывающий насквозь мою грязную и промокшую рубашку.
Все это не волновало меня. Я просто сидел и задумчиво крутил в руках маленький металлический ободок кольца вероятности, морально подготавливая себя к неизбежному в моем плане шагу.
Я должен это сделать. Я должен!
Шумел дождь, поливая два этажа недостроенного кирпичного здания на окраине того самого городка, где вчера я разговаривал с Майком Кохеном. Обычный долгострой, служивший источником строительных материалов для жителей окрестных домов, пристанищем вездесущих бомжей и местом для игр городских мальчишек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93