Сгущались сумерки, через раскрытые окна из сада доносился аромат цветов. Последние лучи заходящего солнца осветили комнату. — Вы можете остаться и пробыть здесь сколько захотите.
— Я это знаю, — улыбнулась Сэнди Клоду. — Но я в последнее время так часто отсутствую на работе и моя фирма так ко мне снисходительна, что…
Она не смогла закончить: дверь в гостиную рывком распахнулась — так, что Арианна вскрикнула от неожиданности. В гостиную ворвался Жак.
— Oh, топ Dieu . Жак, что случилось? Почему ты нас так пугаешь?
Видимо, впервые в жизни он презрел воспитание, полученное в детстве, отбросил все хорошие манеры, впитанные с молоком матери. Жак стремительно, ни на кого не глядя, подошел к Сэнди.
— Ты собираешься уезжать? Завтра? — Он сверлил ее глазами. Рано утром? И не сказав мне ни слова?
— Я… — Сэнди поднесла руку к горлу, словно ей было трудно говорить, — я…
— Как ты посмела? Как решилась на такое?
— Жак. — Отец поднялся с места и стоял, переводя глаза с Жака на Сэнди. Она была бледна как мел, лицо Жака потемнело от гнева. Клод протянул руку к сыну, но тут же ее отдернул, наткнувшись на его горящий взгляд.
— Не вмешивайся, отец. Это касается только меня и Сэнди. — Жак снова повернулся к ней:
— Так что же? Ты в самом деле завтра уезжаешь?
— Да. — Теперь она стояла перед ним, все еще бледная, но на щеках горели зловещие красные пятна: как он смеет так себя вести? — А почему бы мне не уехать? Вы не появились здесь, не позвонили…
— Как я мог — я был в Париже! — огрызнулся Жак. — Это ты могла позвонить, я оставил номер телефона.
— Номер? — Она уставилась на него в растерянности. А Жак повернулся к матери, нервно вскрикнувшей.
— Матап, вы передали Сэнди письмо?
— Жак, прости меня, я забыла, все эти хлопоты с ребенком… Письмо у меня в сумочке. — Арианна выглядела безмерно виноватой.
— C'est impossible . — Жак заговорил с Сэнди немного спокойнее:
— Моя мать должна была передать тебе письмо, я вручил его ей еще в больнице, зная, что мне придется уехать в Париж. И в письме я все объяснил.
— Боже, что я наделала. — Голос матери был почти трагическим, но Жак не обратил внимания ни на мать, ни на кого-то еще. Схватив Сэнди за руку, он буквально поволок ее из гостиной.
— Ты поедешь со мной. Я больше не потерплю этого, — прорычал он вполголоса. — Предположим, ты не получала письма, но ты даже не спросила обо мне. Не узнала, где я и что со мной! Ты собиралась просто исчезнуть, снова исчезнуть, разве не так?
— Снова? — Сэнди не переспросила, а взвизгнула, так что крошка Эмилия, спавшая в пене кружев, заполнивших колыбель, проснулась и заплакала. — А может, вы вспомните, что это вы меня бросили? Вы даже не дали мне ничего объяснить.
— Сэнди! — воскликнула Энн. Жак и Сэнди обернулись от двери и увидели, что сидевшие в гостиной родственники застыли в недоумении. Жак все еще не отпускал руку Сэнди. — Сэнди, — повторила Энн, — ты встречалась с Жаком? — Уже то, что Энн не вскочила и не подбежала прежде к ребенку, красноречиво говорило о ее изумлении. — И ты скрыла это от меня?
— Я не встречалась с Жаком, — отрезала Сэнди, — все это не совсем так.
— К черту эти «не совсем»! — Жак обвел родных пылающим взором. — Сэнди останется сегодня со мной, на всю ночь. Вот что вам нужно знать. Полетит ли она завтра в Америку — тоже вопрос. Поэтому я просил бы кого-то из вас позвонить в аэропорт и…
— Ничего подобного! — вскричала Сэнди. — Я завтра улетаю. — Голос Сэнди затих, хлопнула входная дверь, но тут же распахнулась дверь гостиной, и в комнату буквально влетели встревоженные Андре и Одиль.
— Ради Бога, что случилось? — Андре смотрел на Энн, которая, вынув малышку из колыбели, качала ее на руках и что-то шептала, успокаивая. — Что с ребенком?
— Эмилия в порядке. — (Теперь все повернулись к Энн, и Арианна, взглянув на свою невестку, заулыбалась.) — Я думаю, что теперь и Сэнди будет в порядке. Мне следовало кое-что заметить раньше.
— Даже я не заметила, а ведь я его мать, — сказала Арианна.
— Может, кто-нибудь объяснит мне, в чем дело? — вмешался Клод, переводя взгляд с одного лица на другое. — Я перестал понимать, что происходит на самом деле, а что мне снится. И пожалуйста, не говорите снова, что все вокруг, кроме меня, «в порядке».
Что касается Сэнди, то с ней было далеко не все «в порядке». Она сидела рядом с Жаком в «феррари», а машина неслась как зверь. Судя по лицу его, Жак был вне себя, но гораздо больше ее пугала борьба чувств в ней самой. Хотелось что-то сказать или сделать, чтобы его успокоить, но мешал страх. То, как он ее «похитил», испугало Сэнди.
Она понимала, что Жаком руководит не просто физическое влечение. Несмотря на недовольство Сэнди, на ее обвинения, в ней зрело желание довериться Жаку, приблизиться к нему душой; крепла уверенность, что чувство их взаимно. И однако говорить об этом она не решалась. Я люблю его, теперь уж нет сомнений, думала Сэнди, но все еще не доверяю ему. В чем она сомневалась, так это в том, что сможет доверять кому-то из мужчин вообще.
Когда Жак продемонстрировал (как ошибочно думала Сэнди) свою связь с Моникой, Сэнди даже успокоилась: это был повод, веская причина для того, чтобы спрятать свои чувства от себя самой. Да, она испытала облегчение: она не могла еще раз открыться, отдаться всей душой… чтобы потом снова быть распятой. Не могла.
— Куда мы едем? — спросила она робко. Пора было разрядить напряженную атмосферу, царящую в машине.
— Ты прекрасно знаешь дорогу, — ответил Жак, не повернув головы. — Мы едем ко мне.
— Но вы не можете…
— Теперь уже поздно… — он быстро взглянул на Сэнди, и взгляд его был настолько пронзителен, что она вздрогнула, — поздно останавливаться. Теперь я дурак в твоих глазах. Довольна?
— Пожалуйста, не говорите так.
Три года назад Сэнди решила, по какому пути пойдет ее жизнь. Ее планы не предполагали появления высокого, темноволосого, красивого француза, на которого женщины, она уже знала, были падки, как мухи на мед. И Сэнди просто не могла найти выход в этой ситуации — независимо от того, хотел ли Жак ее на одну ночь, на месяц или на год.
— А почему бы и нет? — ответил Жак. — Я никогда не боялся смотреть правде в глаза. Ты мне нравишься, что тебе хорошо известно, и я тебе нравлюсь. Этому не может препятствовать даже то, что ты помешана на своем муже.
— Я не помешана на муже! — воскликнула Сэнди. — Вы не поняли.
— А ты не хотела, чтобы я понял. — (Это было так верно, что она не смогла возразить.) — В Нью-Йорке у меня было желание задушить тебя на месте, ты меня действительно вывела из себя, — продолжал Жак, — поведав мне, что ты подозревала, пока мы проводили вместе вечера. — Он остановился, чтобы перевести дух. — И это после того, что я рассказал про Жаклин! Ведь я не открывался до сих пор ни одной живой душе!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
— Я это знаю, — улыбнулась Сэнди Клоду. — Но я в последнее время так часто отсутствую на работе и моя фирма так ко мне снисходительна, что…
Она не смогла закончить: дверь в гостиную рывком распахнулась — так, что Арианна вскрикнула от неожиданности. В гостиную ворвался Жак.
— Oh, топ Dieu . Жак, что случилось? Почему ты нас так пугаешь?
Видимо, впервые в жизни он презрел воспитание, полученное в детстве, отбросил все хорошие манеры, впитанные с молоком матери. Жак стремительно, ни на кого не глядя, подошел к Сэнди.
— Ты собираешься уезжать? Завтра? — Он сверлил ее глазами. Рано утром? И не сказав мне ни слова?
— Я… — Сэнди поднесла руку к горлу, словно ей было трудно говорить, — я…
— Как ты посмела? Как решилась на такое?
— Жак. — Отец поднялся с места и стоял, переводя глаза с Жака на Сэнди. Она была бледна как мел, лицо Жака потемнело от гнева. Клод протянул руку к сыну, но тут же ее отдернул, наткнувшись на его горящий взгляд.
— Не вмешивайся, отец. Это касается только меня и Сэнди. — Жак снова повернулся к ней:
— Так что же? Ты в самом деле завтра уезжаешь?
— Да. — Теперь она стояла перед ним, все еще бледная, но на щеках горели зловещие красные пятна: как он смеет так себя вести? — А почему бы мне не уехать? Вы не появились здесь, не позвонили…
— Как я мог — я был в Париже! — огрызнулся Жак. — Это ты могла позвонить, я оставил номер телефона.
— Номер? — Она уставилась на него в растерянности. А Жак повернулся к матери, нервно вскрикнувшей.
— Матап, вы передали Сэнди письмо?
— Жак, прости меня, я забыла, все эти хлопоты с ребенком… Письмо у меня в сумочке. — Арианна выглядела безмерно виноватой.
— C'est impossible . — Жак заговорил с Сэнди немного спокойнее:
— Моя мать должна была передать тебе письмо, я вручил его ей еще в больнице, зная, что мне придется уехать в Париж. И в письме я все объяснил.
— Боже, что я наделала. — Голос матери был почти трагическим, но Жак не обратил внимания ни на мать, ни на кого-то еще. Схватив Сэнди за руку, он буквально поволок ее из гостиной.
— Ты поедешь со мной. Я больше не потерплю этого, — прорычал он вполголоса. — Предположим, ты не получала письма, но ты даже не спросила обо мне. Не узнала, где я и что со мной! Ты собиралась просто исчезнуть, снова исчезнуть, разве не так?
— Снова? — Сэнди не переспросила, а взвизгнула, так что крошка Эмилия, спавшая в пене кружев, заполнивших колыбель, проснулась и заплакала. — А может, вы вспомните, что это вы меня бросили? Вы даже не дали мне ничего объяснить.
— Сэнди! — воскликнула Энн. Жак и Сэнди обернулись от двери и увидели, что сидевшие в гостиной родственники застыли в недоумении. Жак все еще не отпускал руку Сэнди. — Сэнди, — повторила Энн, — ты встречалась с Жаком? — Уже то, что Энн не вскочила и не подбежала прежде к ребенку, красноречиво говорило о ее изумлении. — И ты скрыла это от меня?
— Я не встречалась с Жаком, — отрезала Сэнди, — все это не совсем так.
— К черту эти «не совсем»! — Жак обвел родных пылающим взором. — Сэнди останется сегодня со мной, на всю ночь. Вот что вам нужно знать. Полетит ли она завтра в Америку — тоже вопрос. Поэтому я просил бы кого-то из вас позвонить в аэропорт и…
— Ничего подобного! — вскричала Сэнди. — Я завтра улетаю. — Голос Сэнди затих, хлопнула входная дверь, но тут же распахнулась дверь гостиной, и в комнату буквально влетели встревоженные Андре и Одиль.
— Ради Бога, что случилось? — Андре смотрел на Энн, которая, вынув малышку из колыбели, качала ее на руках и что-то шептала, успокаивая. — Что с ребенком?
— Эмилия в порядке. — (Теперь все повернулись к Энн, и Арианна, взглянув на свою невестку, заулыбалась.) — Я думаю, что теперь и Сэнди будет в порядке. Мне следовало кое-что заметить раньше.
— Даже я не заметила, а ведь я его мать, — сказала Арианна.
— Может, кто-нибудь объяснит мне, в чем дело? — вмешался Клод, переводя взгляд с одного лица на другое. — Я перестал понимать, что происходит на самом деле, а что мне снится. И пожалуйста, не говорите снова, что все вокруг, кроме меня, «в порядке».
Что касается Сэнди, то с ней было далеко не все «в порядке». Она сидела рядом с Жаком в «феррари», а машина неслась как зверь. Судя по лицу его, Жак был вне себя, но гораздо больше ее пугала борьба чувств в ней самой. Хотелось что-то сказать или сделать, чтобы его успокоить, но мешал страх. То, как он ее «похитил», испугало Сэнди.
Она понимала, что Жаком руководит не просто физическое влечение. Несмотря на недовольство Сэнди, на ее обвинения, в ней зрело желание довериться Жаку, приблизиться к нему душой; крепла уверенность, что чувство их взаимно. И однако говорить об этом она не решалась. Я люблю его, теперь уж нет сомнений, думала Сэнди, но все еще не доверяю ему. В чем она сомневалась, так это в том, что сможет доверять кому-то из мужчин вообще.
Когда Жак продемонстрировал (как ошибочно думала Сэнди) свою связь с Моникой, Сэнди даже успокоилась: это был повод, веская причина для того, чтобы спрятать свои чувства от себя самой. Да, она испытала облегчение: она не могла еще раз открыться, отдаться всей душой… чтобы потом снова быть распятой. Не могла.
— Куда мы едем? — спросила она робко. Пора было разрядить напряженную атмосферу, царящую в машине.
— Ты прекрасно знаешь дорогу, — ответил Жак, не повернув головы. — Мы едем ко мне.
— Но вы не можете…
— Теперь уже поздно… — он быстро взглянул на Сэнди, и взгляд его был настолько пронзителен, что она вздрогнула, — поздно останавливаться. Теперь я дурак в твоих глазах. Довольна?
— Пожалуйста, не говорите так.
Три года назад Сэнди решила, по какому пути пойдет ее жизнь. Ее планы не предполагали появления высокого, темноволосого, красивого француза, на которого женщины, она уже знала, были падки, как мухи на мед. И Сэнди просто не могла найти выход в этой ситуации — независимо от того, хотел ли Жак ее на одну ночь, на месяц или на год.
— А почему бы и нет? — ответил Жак. — Я никогда не боялся смотреть правде в глаза. Ты мне нравишься, что тебе хорошо известно, и я тебе нравлюсь. Этому не может препятствовать даже то, что ты помешана на своем муже.
— Я не помешана на муже! — воскликнула Сэнди. — Вы не поняли.
— А ты не хотела, чтобы я понял. — (Это было так верно, что она не смогла возразить.) — В Нью-Йорке у меня было желание задушить тебя на месте, ты меня действительно вывела из себя, — продолжал Жак, — поведав мне, что ты подозревала, пока мы проводили вместе вечера. — Он остановился, чтобы перевести дух. — И это после того, что я рассказал про Жаклин! Ведь я не открывался до сих пор ни одной живой душе!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44