Однако и эти слова тоже не произвели на нее впечатления.
— Я люблю тебя, Сэнди. Я пытался с этим бороться, воевал сам с собой, твердил себе, что не должен привязываться душой к женщинам — после Жаклин. Однако любовь — это не область ума, здесь действует сердце, и я не смог… бороться, не смог подавить свои чувства. Я не хотел об этом говорить… Но вот что я должен сказать: я не позволю тебе хоронить свое тело, ум и сердце, что ты делаешь уже три года. Может, ты и не полюбишь меня так, как я тебя, но я хотя бы заставлю тебя снова жить.
Он губит меня, подумала Сэнди, вбивает последний гвоздь в мой гроб. Ведь моя оборона рухнула, когда он произнес три простых слова: «Я люблю тебя».
— Не говорите так, Жак.
— Почему же? Ты не веришь моим словам? Но я на самом деле люблю тебя, Сэнди. Это чувство делает меня беспомощным и уязвимым, мне это не нравится, но я не могу ничего изменить. Я не любил Жаклин так, как люблю тебя. И больше никого не полюблю. Ты — моя единственная любовь.
— Нет! — Этим криком Сэнди протестовала против себя самой — теперешней. Мне предлагают рай, думала Сэнди, а я не смею его взять. Не могу вот так же, как Жак, отдаться другому человеку душой и телом. Во второй раз — не могу.
— Я хочу жениться на тебе, Сэнди, посвятить свою жизнь тебе, — продолжал Жак, чувствуя, что он пробился сквозь ее оборону. — Хочу проводить с тобой свои ночи и дни, иметь детей, которые будут частью тебя и частью меня.
— Я больше никогда не выйду замуж. — Она внутренне сжалась, желудок превратился в камень.
— Ты так сильно его любила? — Боль в голосе Жака прорвала плотину, сдерживавшую ее чувства.
— Любила? Да я его ненавидела, ненавидела! — Сэнди закрыла глаза, чтобы сосредоточиться. — Он был чудовищем, он явился прямо из ада! — Сэнди заговорила не останавливаясь. Она рассказывала Жаку о своем замужестве — не открывая глаз. В голосе ее звучало такое страдание — от прошлых унижений, — что у Жака выступили слезы. Он прижал Сэнди к себе. У нее перехватило дыхание от этих крепких объятий. И она замолчала. — Не надо. — Она высвободилась из его объятий мягко, но решительно, и Жак подчинился быстрее, чем сделал бы это после долгой борьбы. — Не надо. Вы должны знать все.
И он выслушал все до последнего слова. Он слушал так внимательно, что история Сэнди навсегда запечатлелась у него в мозгу. Жак дорого бы дал, чтобы встретиться с этим человеком, причинившим ей столько страданий. Он бы с ним расквитался…
— Я тоже люблю вас, Жак, теперь я хочу, чтобы вы это знали, — произнесла Сэнди странным ровным голосом, что предотвратило бурную реакцию Жака. — Я никогда не любила Айана по-настоящему, я даже не могла заглянуть в его душу. Но вас я люблю. И именно поэтому, — она подняла на него глаза, — я хочу, чтобы вы меня забыли. И встретили женщину достойную вас.
Жак думал, что за последние десять минут пережил все чувства, доступные человеку, но он ошибался. Теперь им овладела еще не изведанная обида, точнее, то была смесь обиды и ярости — из-за только что услышанных слов Сэнди. И это после того, как они открылись друг другу! Жак стоял молча, не шевелясь, а ее слова повисли в воздухе, в жуткой тишине, будто нечто осязаемое, и отзвуки этих слов все еще мучили его слух.
Взглянув на Жака, Сэнди увидела человека в ярости, в бешеном гневе: глаза его горели огнем, рот превратился в прямую, жесткую линию.
— Как ты смеешь такое говорить? «Встретить женщину»… — Жак процедил это сквозь зубы, а Сэнди попятилась и наткнулась на стену. — Как же ты понимаешь мое чувство к тебе? Как воду в кране, которую можно включить и выключить? Я люблю тебя, черт побери, я хочу жениться на тебе. Хочу иметь детей, которым ты будешь матерью. Конечно, я не могу возместить урон, который нанес тебе Айан, эти шрамы в душе не так скоро зарубцуются, но я могу обещать: я буду другим. Я буду любить тебя, боготворить, защищать всю свою жизнь. Ты веришь мне, Сэнди?
Эта обнаженность души, отразившаяся на его лице и в голосе, парализовала Сэнди. Она не могла ни шевельнуться, ни ответить.
— Ты веришь мне, Сэнди? — повторил Жак уже более спокойным, мягким, но невероятно настойчивым голосом. — Ты веришь в мою любовь, скажи, ты сможешь мне доверять?
— Нет! — с болью в голосе вскричала она. — И я не знаю, смогу ли это сказать когда-нибудь. Я не способна лгать. Я не могу быть такой, как вы хотите, — слишком поздно. Я страстно желала бы доверять вам, верить в то, что мы всегда будем вместе, но не могу. Этого нет вот здесь. — Она стучала себя кулачком по груди до тех пор, пока он не взял ее руки в свои.
— Ну, хватит, маленькая, хватит, — заговорил успокаивающе Жак, гладя ее по голове. — Ты доводишь себя до исступления. Хватит слов на сегодня. Все, все, не надо плакать.
Сэнди и не замечала, что плачет, что слезы текут ручьем по ее лицу. Жак взял ее на руки и понес вверх по винтовой лестнице. Сэнди была слишком измотана, чтобы сопротивляться. Прижавшись головой к его широкой груди, она впитывала тепло и силу его тела.
«Разве я способна его потерять?» Эта мысль жужжала в мозгу Сэнди, пока Жак поднимался с ней на руках по лестнице. Наконец он вошел в красивую спальню и уложил Сэнди на кровать в старинном стиле, с балдахином на четырех столбцах. Я не хочу его терять, думала она, хоть и придется… И все же можно провести одну ночь вместе… чтобы запомнить ее на всю жизнь. Не так уж много я прошу у судьбы. Когда Жак повернулся, чтобы уйти, она поймала его руку:
— Не уходи. Ради Бога, не уходи.
— Хорошо, Сэнди, я не уйду. — Он присел на край кровати. Он гладил ее по голове, убирал волосы с заплаканного лица, но ей нужны были не отеческие ласки. Она… она хотела этого мужчину. Хоть один раз… — Возьми меня.
— Что?! — Глаза его удивленно расширились, рука застыла у нее на лбу.
— Я хочу тебя, Жак. — Сэнди притянула его голову к своей и приникла губами к его губам прежде, чем он смог ответить. — Я люблю тебя, я так люблю тебя…
На секунду ей показалось, что он воспротивился, но вдруг он откликнулся с такой силой, с такой отчаянной страстью, что она застонала от наслаждения. Их ласки были безумны, неистовы, Сэнди подхватил водоворот ощущений, она поняла, что Жак сорвал с нее блузку, лишь тогда, когда он уже целовал ее грудь. Поцелуи его были жгучими, они прожигали ее насквозь.
Теперь он вытянулся с ней рядом, целовал ее и гладил, шепча слова любви, отчего его ласки становились еще более пьянящими. В душе Сэнди пробуждалась нежность, какой она раньше не знала. Сэнди любовалась его темной головой, лежавшей на ее белой груди, и вдруг сладостное тепло разлилось у Сэнди внутри, потом началась дрожь, с которой она не могла совладать, и ее тело забилось подле тела возлюбленного. Снова их губы слились, она отвечала ему пылко, страстно — до тех пор, пока его твердое, мускулистое тело не прижалось к ней изо всех сил, а глаза его не превратились в узкие щелочки, полыхающие огнем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
— Я люблю тебя, Сэнди. Я пытался с этим бороться, воевал сам с собой, твердил себе, что не должен привязываться душой к женщинам — после Жаклин. Однако любовь — это не область ума, здесь действует сердце, и я не смог… бороться, не смог подавить свои чувства. Я не хотел об этом говорить… Но вот что я должен сказать: я не позволю тебе хоронить свое тело, ум и сердце, что ты делаешь уже три года. Может, ты и не полюбишь меня так, как я тебя, но я хотя бы заставлю тебя снова жить.
Он губит меня, подумала Сэнди, вбивает последний гвоздь в мой гроб. Ведь моя оборона рухнула, когда он произнес три простых слова: «Я люблю тебя».
— Не говорите так, Жак.
— Почему же? Ты не веришь моим словам? Но я на самом деле люблю тебя, Сэнди. Это чувство делает меня беспомощным и уязвимым, мне это не нравится, но я не могу ничего изменить. Я не любил Жаклин так, как люблю тебя. И больше никого не полюблю. Ты — моя единственная любовь.
— Нет! — Этим криком Сэнди протестовала против себя самой — теперешней. Мне предлагают рай, думала Сэнди, а я не смею его взять. Не могу вот так же, как Жак, отдаться другому человеку душой и телом. Во второй раз — не могу.
— Я хочу жениться на тебе, Сэнди, посвятить свою жизнь тебе, — продолжал Жак, чувствуя, что он пробился сквозь ее оборону. — Хочу проводить с тобой свои ночи и дни, иметь детей, которые будут частью тебя и частью меня.
— Я больше никогда не выйду замуж. — Она внутренне сжалась, желудок превратился в камень.
— Ты так сильно его любила? — Боль в голосе Жака прорвала плотину, сдерживавшую ее чувства.
— Любила? Да я его ненавидела, ненавидела! — Сэнди закрыла глаза, чтобы сосредоточиться. — Он был чудовищем, он явился прямо из ада! — Сэнди заговорила не останавливаясь. Она рассказывала Жаку о своем замужестве — не открывая глаз. В голосе ее звучало такое страдание — от прошлых унижений, — что у Жака выступили слезы. Он прижал Сэнди к себе. У нее перехватило дыхание от этих крепких объятий. И она замолчала. — Не надо. — Она высвободилась из его объятий мягко, но решительно, и Жак подчинился быстрее, чем сделал бы это после долгой борьбы. — Не надо. Вы должны знать все.
И он выслушал все до последнего слова. Он слушал так внимательно, что история Сэнди навсегда запечатлелась у него в мозгу. Жак дорого бы дал, чтобы встретиться с этим человеком, причинившим ей столько страданий. Он бы с ним расквитался…
— Я тоже люблю вас, Жак, теперь я хочу, чтобы вы это знали, — произнесла Сэнди странным ровным голосом, что предотвратило бурную реакцию Жака. — Я никогда не любила Айана по-настоящему, я даже не могла заглянуть в его душу. Но вас я люблю. И именно поэтому, — она подняла на него глаза, — я хочу, чтобы вы меня забыли. И встретили женщину достойную вас.
Жак думал, что за последние десять минут пережил все чувства, доступные человеку, но он ошибался. Теперь им овладела еще не изведанная обида, точнее, то была смесь обиды и ярости — из-за только что услышанных слов Сэнди. И это после того, как они открылись друг другу! Жак стоял молча, не шевелясь, а ее слова повисли в воздухе, в жуткой тишине, будто нечто осязаемое, и отзвуки этих слов все еще мучили его слух.
Взглянув на Жака, Сэнди увидела человека в ярости, в бешеном гневе: глаза его горели огнем, рот превратился в прямую, жесткую линию.
— Как ты смеешь такое говорить? «Встретить женщину»… — Жак процедил это сквозь зубы, а Сэнди попятилась и наткнулась на стену. — Как же ты понимаешь мое чувство к тебе? Как воду в кране, которую можно включить и выключить? Я люблю тебя, черт побери, я хочу жениться на тебе. Хочу иметь детей, которым ты будешь матерью. Конечно, я не могу возместить урон, который нанес тебе Айан, эти шрамы в душе не так скоро зарубцуются, но я могу обещать: я буду другим. Я буду любить тебя, боготворить, защищать всю свою жизнь. Ты веришь мне, Сэнди?
Эта обнаженность души, отразившаяся на его лице и в голосе, парализовала Сэнди. Она не могла ни шевельнуться, ни ответить.
— Ты веришь мне, Сэнди? — повторил Жак уже более спокойным, мягким, но невероятно настойчивым голосом. — Ты веришь в мою любовь, скажи, ты сможешь мне доверять?
— Нет! — с болью в голосе вскричала она. — И я не знаю, смогу ли это сказать когда-нибудь. Я не способна лгать. Я не могу быть такой, как вы хотите, — слишком поздно. Я страстно желала бы доверять вам, верить в то, что мы всегда будем вместе, но не могу. Этого нет вот здесь. — Она стучала себя кулачком по груди до тех пор, пока он не взял ее руки в свои.
— Ну, хватит, маленькая, хватит, — заговорил успокаивающе Жак, гладя ее по голове. — Ты доводишь себя до исступления. Хватит слов на сегодня. Все, все, не надо плакать.
Сэнди и не замечала, что плачет, что слезы текут ручьем по ее лицу. Жак взял ее на руки и понес вверх по винтовой лестнице. Сэнди была слишком измотана, чтобы сопротивляться. Прижавшись головой к его широкой груди, она впитывала тепло и силу его тела.
«Разве я способна его потерять?» Эта мысль жужжала в мозгу Сэнди, пока Жак поднимался с ней на руках по лестнице. Наконец он вошел в красивую спальню и уложил Сэнди на кровать в старинном стиле, с балдахином на четырех столбцах. Я не хочу его терять, думала она, хоть и придется… И все же можно провести одну ночь вместе… чтобы запомнить ее на всю жизнь. Не так уж много я прошу у судьбы. Когда Жак повернулся, чтобы уйти, она поймала его руку:
— Не уходи. Ради Бога, не уходи.
— Хорошо, Сэнди, я не уйду. — Он присел на край кровати. Он гладил ее по голове, убирал волосы с заплаканного лица, но ей нужны были не отеческие ласки. Она… она хотела этого мужчину. Хоть один раз… — Возьми меня.
— Что?! — Глаза его удивленно расширились, рука застыла у нее на лбу.
— Я хочу тебя, Жак. — Сэнди притянула его голову к своей и приникла губами к его губам прежде, чем он смог ответить. — Я люблю тебя, я так люблю тебя…
На секунду ей показалось, что он воспротивился, но вдруг он откликнулся с такой силой, с такой отчаянной страстью, что она застонала от наслаждения. Их ласки были безумны, неистовы, Сэнди подхватил водоворот ощущений, она поняла, что Жак сорвал с нее блузку, лишь тогда, когда он уже целовал ее грудь. Поцелуи его были жгучими, они прожигали ее насквозь.
Теперь он вытянулся с ней рядом, целовал ее и гладил, шепча слова любви, отчего его ласки становились еще более пьянящими. В душе Сэнди пробуждалась нежность, какой она раньше не знала. Сэнди любовалась его темной головой, лежавшей на ее белой груди, и вдруг сладостное тепло разлилось у Сэнди внутри, потом началась дрожь, с которой она не могла совладать, и ее тело забилось подле тела возлюбленного. Снова их губы слились, она отвечала ему пылко, страстно — до тех пор, пока его твердое, мускулистое тело не прижалось к ней изо всех сил, а глаза его не превратились в узкие щелочки, полыхающие огнем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44