И кто бы мог подумать, что мальчишка-курсант предложил наилучшую идею ее решения!
— Да перестань, - Басиль дернул Агнес за руку, - ты сейчас из меня тут гения сделаешь.
— Не скромничай. Твоя ведь идея!
— Ну идея… ее же еще разрабатывать надо, мало ли что… думаешь, в технике так все просто - осенило и готово? Я бы сам никогда…
Я во все глаза смотрела на скромного парнишку в очках. Почему мне показалось, что они с Агнес - не пара? Очень даже пара. Подходят друг другу. И он вполне симпатичный. Не обязательно быть красавцем и спортсменом.
Агнеске здорово повезло!
Жених - гений. Сама через годик будет врачом. Они помолвлены, собираются пожениться, у них будут дети. Красавцы и умницы. А если даже астигматизм - через несколько лет это перестанет быть проблемой, офтальмология быстро развивается. Может, и лучше, подумала я, что они расстались с Феликсом. Что ее ждало бы, продолжай она с ним встречаться? Пожалуй, то же, что и меня сейчас…
Я не завидовала, нисколько - я радовалась за Агнеску и любовалась на них, таких красивых, юных, счастливых. Их жизнь только начиналась. У них все впереди. Все счастье, вся жизненная дорога, трудная, но ослепительно прекрасная. У меня - все кончено. Ни профессии, ни семьи. Даже не в том дело, что я никого больше не встречу. Может, кто и снизойдет, женится на брошенной одиночке с ребенком. На грешнице. Только вот хочу ли я этого? Я уже не верю мужчинам. Никого не люблю. Не хочу никакого замужества. И ребенка не хочу. И вообще жить…
Неважно. Хорошо, что хоть кто-то радуется.
Рядом запели гимн на терранском священном языке, и Басиль подхватил неожиданно мощным, густым голосом.
Deo Patri sit Gloria
Eiusque soli Filio
Cum Spiritu Paraclito
In sempiterna saecula.* *Слава Богу-Отцу
Что правит с Сыном
И Духом Утешителем
Во веки вечные
Тавита ушла с девчонками праздновать, у меня же не было ни малейшего настроения. Во время шествия еще ничего - я хотя бы за других радовалась, да и эта счастливая волна всеобщего ликования подхватила меня. Окончательно все испортила Литургия. Мы не попали в Собор, стояли на площади, смотрели службу по огромному видеону. Но пришлось подойти к Причастию, которое раздавали священники на площади. Вся группа была здесь, на меня смотрели, возникли бы вопросы. Я причастилась, естественно, ничего не почувствовала, а вот настроение испортилось.
Глупости все это. Детская игра. Столько взрослых людей занимаются глупостями…
Домой тоже идти не хотелось. Я села на лавочку напротив конвиктуса. Плевать на все. Ничего не хочу. Никого видеть не хочу, и ничего делать.
Может, я и не беременна вовсе? Как хорошо бы, если бы сейчас оказалось, что нет… прости, малыш, я знаю, я не должна так думать. Ведь у тебя никого нет, кроме меня. А я… я так отношусь к тебе! Ну и мать тебе досталась… впрочем, и отец не лучше.
Но если только представить на минуту, что малыша нет. Ну нет, и все. И я бы могла закончить школу, стать врачом…
Так нельзя, нечестно. Он - есть, и нельзя делать вид, что его нет.
— Крис!
Я вздрогнула, как от удара током, и тут же выругала себя, сдерживая колотящееся сердце. Совсем нервы никуда стали.
Это было невозможно, немыслимо, но… Это был он. Юлиан. Любимый. Он уже сидел рядом со мной, совсем близко, его рука уже касалась моей… Я начала плакать. Надо встать, уйти, но как? Как?
— Крис, слышишь?
— Юли… - выговорила я наконец, - ты… иди лучше. Не надо… чтобы нас видели…
— Крис, да плевать на них. Пошли. Пошли со мной!
Его руки бережно и сильно обхватили меня за плечи, подняли. Юлиан. Да что же ты делаешь, ведь ты же себя губишь… Тебе же сейчас ко мне на километр приближаться нельзя.
А у меня уже нет сил тебя оттолкнуть. Надо - и не могу. Надо - ради тебя же. Но я эгоистична, я так хочу купаться в твоем тепле…
— Крис, пойдем… я хочу поговорить с тобой. Ну не обижайся ты на меня, а?
— Куда? Куда мы идем?
— Пошли в спортзал, у меня ключ есть.
В спортзале, конечно, пусто - никто не пойдет в праздник тренироваться. Я думала, мы сядем там где-нибудь и поговорим, но Юлиан сразу повлек меня в кладовку, где в беспорядке свалены маты. Мы бухнулись на эти маты, и Юлиан принялся меня целовать…
Так нельзя, я знаю. Но еще разик, еще один-единственный последний разик. Только побыть с ним, и все. И больше - ничего, никогда. Я объясню ему. Если он не хочет быть со мной, жениться, для него единственный выход - никогда больше со мной не встречаться. Иначе станет ясно, что это его ребенок. И его тоже выгонят из школы.
Я объясню, но еще-то разик можно себе позволить… раз уж мы оказались здесь вдвоем, и никого больше… только не надо меня совсем-то раздевать - мало ли что? Можно же как-нибудь скромно… зачем же трусики…
Как хорошо. Какое счастье - быть с ним. Как я люблю тебя…
Как я могла жить без тебя целый месяц… даже больше. Как?
Я рыдала, уткнувшись ему в грудь, и мне было уже все равно, что юбка и трусики валяются неизвестно где, а блузка расстегнута, мне на все плевать… Никого здесь нет. Это все равно. Юлиан откинулся, отдыхая.
— Юли… слышишь, - прошептала я, - тебе не надо со мной видеться. Я… не обиделась. Не потому, что обиделась. Просто скоро станет все известно… И если мы будем вместе, все поймут, что ты - отец.
Юлиан поднял голову и уставился на меня.
— А так - не поймут? Крис, не говори глупостей. Тебя же допрашивать будут в Дисе.
— Ну и что? Я молчать буду.
— Ага, конечно.
— Конечно. А что? Ну Юли, мы же не в древние времена живем. Не будут же мне суставы выкручивать. А всякие там психологические методы - да чихала я на них.
— Нет, - Юлиан покачал головой, - ерунду болтаешь. Вот что, Крис, нужен другой выход.
Я замерла. Неужели? Неужели это правда, и моему любимому не все равно - ему не плевать, что со мной будет? Неужели он хочет помочь? Может быть… может быть, он сам, наконец,дошел… да, уже поздновато венчаться, через месяц живот уже выпрет. И все-таки… может, закроют глаза?
— Короче, так, - Юлиан говорил, будто рубил, коротко и жестко, - у меня есть знакомый один. Он может сделать операцию. Сделаем под наркозом, не переживай. Никто ничего не узнает…
Все это было таким неожиданным, что до меня не сразу дошло. Какая операция? О чем это он? А когда дошло, ощущение, как при криогенировании, наверное, может быть - от пяток до макушки меня сковало ледяной неподвижностью.
— Т-ты… т-ты что имеешь в в-виду? Т-ты…
— Плод надо убрать, - пояснил Юлиан.
— У… убить?
Сразу резко заболел живот. Самовнушение? Я положила руку ниже пупка, словно успокаивая ребенка.
— Ты что, с ума сошел? - мне даже смешно стало. Ничего себе идеи бывают у людей.
Но Юлиан начал вполне всерьез эту свою идею обосновывать. Почему двое взрослых людей должны ломать себе жизнь из-за какого-то еще не существующего, еще не мыслящего комочка плоти? По сути, это еще не ребенок, это часть моего тела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134
— Да перестань, - Басиль дернул Агнес за руку, - ты сейчас из меня тут гения сделаешь.
— Не скромничай. Твоя ведь идея!
— Ну идея… ее же еще разрабатывать надо, мало ли что… думаешь, в технике так все просто - осенило и готово? Я бы сам никогда…
Я во все глаза смотрела на скромного парнишку в очках. Почему мне показалось, что они с Агнес - не пара? Очень даже пара. Подходят друг другу. И он вполне симпатичный. Не обязательно быть красавцем и спортсменом.
Агнеске здорово повезло!
Жених - гений. Сама через годик будет врачом. Они помолвлены, собираются пожениться, у них будут дети. Красавцы и умницы. А если даже астигматизм - через несколько лет это перестанет быть проблемой, офтальмология быстро развивается. Может, и лучше, подумала я, что они расстались с Феликсом. Что ее ждало бы, продолжай она с ним встречаться? Пожалуй, то же, что и меня сейчас…
Я не завидовала, нисколько - я радовалась за Агнеску и любовалась на них, таких красивых, юных, счастливых. Их жизнь только начиналась. У них все впереди. Все счастье, вся жизненная дорога, трудная, но ослепительно прекрасная. У меня - все кончено. Ни профессии, ни семьи. Даже не в том дело, что я никого больше не встречу. Может, кто и снизойдет, женится на брошенной одиночке с ребенком. На грешнице. Только вот хочу ли я этого? Я уже не верю мужчинам. Никого не люблю. Не хочу никакого замужества. И ребенка не хочу. И вообще жить…
Неважно. Хорошо, что хоть кто-то радуется.
Рядом запели гимн на терранском священном языке, и Басиль подхватил неожиданно мощным, густым голосом.
Deo Patri sit Gloria
Eiusque soli Filio
Cum Spiritu Paraclito
In sempiterna saecula.* *Слава Богу-Отцу
Что правит с Сыном
И Духом Утешителем
Во веки вечные
Тавита ушла с девчонками праздновать, у меня же не было ни малейшего настроения. Во время шествия еще ничего - я хотя бы за других радовалась, да и эта счастливая волна всеобщего ликования подхватила меня. Окончательно все испортила Литургия. Мы не попали в Собор, стояли на площади, смотрели службу по огромному видеону. Но пришлось подойти к Причастию, которое раздавали священники на площади. Вся группа была здесь, на меня смотрели, возникли бы вопросы. Я причастилась, естественно, ничего не почувствовала, а вот настроение испортилось.
Глупости все это. Детская игра. Столько взрослых людей занимаются глупостями…
Домой тоже идти не хотелось. Я села на лавочку напротив конвиктуса. Плевать на все. Ничего не хочу. Никого видеть не хочу, и ничего делать.
Может, я и не беременна вовсе? Как хорошо бы, если бы сейчас оказалось, что нет… прости, малыш, я знаю, я не должна так думать. Ведь у тебя никого нет, кроме меня. А я… я так отношусь к тебе! Ну и мать тебе досталась… впрочем, и отец не лучше.
Но если только представить на минуту, что малыша нет. Ну нет, и все. И я бы могла закончить школу, стать врачом…
Так нельзя, нечестно. Он - есть, и нельзя делать вид, что его нет.
— Крис!
Я вздрогнула, как от удара током, и тут же выругала себя, сдерживая колотящееся сердце. Совсем нервы никуда стали.
Это было невозможно, немыслимо, но… Это был он. Юлиан. Любимый. Он уже сидел рядом со мной, совсем близко, его рука уже касалась моей… Я начала плакать. Надо встать, уйти, но как? Как?
— Крис, слышишь?
— Юли… - выговорила я наконец, - ты… иди лучше. Не надо… чтобы нас видели…
— Крис, да плевать на них. Пошли. Пошли со мной!
Его руки бережно и сильно обхватили меня за плечи, подняли. Юлиан. Да что же ты делаешь, ведь ты же себя губишь… Тебе же сейчас ко мне на километр приближаться нельзя.
А у меня уже нет сил тебя оттолкнуть. Надо - и не могу. Надо - ради тебя же. Но я эгоистична, я так хочу купаться в твоем тепле…
— Крис, пойдем… я хочу поговорить с тобой. Ну не обижайся ты на меня, а?
— Куда? Куда мы идем?
— Пошли в спортзал, у меня ключ есть.
В спортзале, конечно, пусто - никто не пойдет в праздник тренироваться. Я думала, мы сядем там где-нибудь и поговорим, но Юлиан сразу повлек меня в кладовку, где в беспорядке свалены маты. Мы бухнулись на эти маты, и Юлиан принялся меня целовать…
Так нельзя, я знаю. Но еще разик, еще один-единственный последний разик. Только побыть с ним, и все. И больше - ничего, никогда. Я объясню ему. Если он не хочет быть со мной, жениться, для него единственный выход - никогда больше со мной не встречаться. Иначе станет ясно, что это его ребенок. И его тоже выгонят из школы.
Я объясню, но еще-то разик можно себе позволить… раз уж мы оказались здесь вдвоем, и никого больше… только не надо меня совсем-то раздевать - мало ли что? Можно же как-нибудь скромно… зачем же трусики…
Как хорошо. Какое счастье - быть с ним. Как я люблю тебя…
Как я могла жить без тебя целый месяц… даже больше. Как?
Я рыдала, уткнувшись ему в грудь, и мне было уже все равно, что юбка и трусики валяются неизвестно где, а блузка расстегнута, мне на все плевать… Никого здесь нет. Это все равно. Юлиан откинулся, отдыхая.
— Юли… слышишь, - прошептала я, - тебе не надо со мной видеться. Я… не обиделась. Не потому, что обиделась. Просто скоро станет все известно… И если мы будем вместе, все поймут, что ты - отец.
Юлиан поднял голову и уставился на меня.
— А так - не поймут? Крис, не говори глупостей. Тебя же допрашивать будут в Дисе.
— Ну и что? Я молчать буду.
— Ага, конечно.
— Конечно. А что? Ну Юли, мы же не в древние времена живем. Не будут же мне суставы выкручивать. А всякие там психологические методы - да чихала я на них.
— Нет, - Юлиан покачал головой, - ерунду болтаешь. Вот что, Крис, нужен другой выход.
Я замерла. Неужели? Неужели это правда, и моему любимому не все равно - ему не плевать, что со мной будет? Неужели он хочет помочь? Может быть… может быть, он сам, наконец,дошел… да, уже поздновато венчаться, через месяц живот уже выпрет. И все-таки… может, закроют глаза?
— Короче, так, - Юлиан говорил, будто рубил, коротко и жестко, - у меня есть знакомый один. Он может сделать операцию. Сделаем под наркозом, не переживай. Никто ничего не узнает…
Все это было таким неожиданным, что до меня не сразу дошло. Какая операция? О чем это он? А когда дошло, ощущение, как при криогенировании, наверное, может быть - от пяток до макушки меня сковало ледяной неподвижностью.
— Т-ты… т-ты что имеешь в в-виду? Т-ты…
— Плод надо убрать, - пояснил Юлиан.
— У… убить?
Сразу резко заболел живот. Самовнушение? Я положила руку ниже пупка, словно успокаивая ребенка.
— Ты что, с ума сошел? - мне даже смешно стало. Ничего себе идеи бывают у людей.
Но Юлиан начал вполне всерьез эту свою идею обосновывать. Почему двое взрослых людей должны ломать себе жизнь из-за какого-то еще не существующего, еще не мыслящего комочка плоти? По сути, это еще не ребенок, это часть моего тела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134