- Я предпочел бы уладить все до возвращения вашего сына.
Подобные выражения меня больше не страшили. Каким-то непостижимым образом я начинал считать единственным преступником Симона.
- А если ограничиться подпорками?
- Этот угол парка чересчур сырой. Никакое дерево не выдержит. Рано или поздно придется бороться по-настоящему, и чем дольше вы с этим протянете, тем больше будут расходы.
- Кто у вас на примете для этой работы?
- Меньель.
- Он дорого берет.
От нетерпения у меня сжались кулаки. Из-за его тупого упрямства может рухнуть весь мой план. Кто-то постучал в дверь.
- Пойдите откройте, - сказал он мне. - Это, должно быть, Марселина.
Я так торопился покончить с этим делом, что сделал вид, будто не расслышал.
- Он примет наши условия, - сказал я. - Сейчас в строительстве затишье.
- Это, должно быть, Марселина, - повторил старик.
Я поднялся, но, пока шел до двери, продолжал гнуть свое:
- Лучше всего было бы пригласить Меньеля. Пусть посмотрит сам, и мы вместе условимся о цене.
- Давайте не будем спешить.
Держа руку на дверной ручке, я бросил ему:
- А что, если ваш сын уже вступил в переговоры с Меньелем... Я знаю, он подумывал об этом.
Я открыл. На пороге стояла Марселина - в своей просторной дорожной шубке она была сама элегантность. Она вытянула губы как для поцелуя и шепнула:
- Ну как он?
- Как всегда, упрям как осел.
Она вошла в комнату, словно на сцену, заговорив со мной полагающимся по роли холодно-вежливым тоном:
- Как вы находите нашего больного, мсье Шармон?
Но старик, не менее проворно напустивший на себя самый что ни на есть мученический вид, слабо взмахнул рукой и голосом умирающего проговорил:
- Бедное мое дитя, думаю, это конец... А муженек твой, как видишь, все равно уехал. Никому я тут больше не нужен...
Она склонилась над ним с дочерним поцелуем.
- Что вы, папочка... Я ведь специально приехала сюда, чтобы не оставлять вас одного.
Во мне кипела злость. Все сорвалось! Ну что бы Марселине появиться минут на десять попозже!.. Радость новой встречи с ней была безнадежно испорчена. Пора убираться восвояси. Я для них вроде мелкого служащего, который должен знать свое место. И тут меня впервые ужаснула чудовищность разыгрываемого здесь фарса: приговоренный к смерти старик, не верящий в это, но симулирующий агонию, женщина, ласково называющая его папочкой, а в разговоре со мной - старым маразматиком, и я, убивший сына одного и мужа другой... Нет! Это немыслимо. Надо стряхнуть с себя этот кошмар.
Тем не менее я приблизился к изголовью.
- Так как же насчет Меньеля?
Марселина, желая, видимо, поскорее оказаться со мной наедине, погрозила мне пальчиком:
- Мсье Шармон, неужели вы не можете отложить дела на потом? Догадываюсь, что речь идет опять об этой противной стене. Пускай подождет! Папа скажет мне, что он решил, и я сообщу вам его ответ... Во второй половине дня мне как раз надо в Клермон. Я зайду к вам, договорились?
Если б она только знала, глупая! Настаивать опасно. А отложить на потом, как предлагает она, - это, быть может, означает упустить единственную возможность благополучно завершить эту историю. Внезапно мне пришла в голову абсурдная мысль - впрочем, последнее время меня навещали мысли одна абсурдней другой. Сколько дней может сохраняться труп?.. Ведь я очистил карманы Сен-Тьерри от всего, что могло бы дать возможность установить личность умершего. Не обернется ли эта предосторожность против меня же?.. Сколько дней?.. Клавьер прав. Надо лечиться, и немедля.
- Договорились? - повторила Марселина.
- Конечно, конечно, - пробормотал я, почти не слушая ее, - в голове у меня вертелось одно: все пропало!.. - Что же, мое дело предупредить мсье де Сен-Тьерри. Разрушения прогрессируют быстро.
В соседней комнате раздался телефонный звонок. Марселина направилась было к двери.
- Остановитесь, - сказал старик. - Фирмэн возьмет трубку. Наверняка кто-то опять интересуется, как мои дела. Телефон надрывается уже целую неделю. Если б я и питал какие-то иллюзии, их бы весьма скоро развеяли.
Послышались шаркающие шаги Фирмэна, и звонок умолк.
- Алло... А! Добрый день, мсье... Хорошо ли мсье доехал?.. Извольте, мсье.
Вновь раздавшееся шарканье затихло у двери в комнату, затем слуга тихонько постучал.
- Да! - воскликнула Марселина. Фирмэн по обыкновению просунул голову в приоткрытую дверь.
- Это мсье. Мсье просит мадам.
Извинившись, Марселина вышла, не сочтя нужным прикрыть за собой дверь. Старик жестом подозвал меня. Я повиновался, неуверенно ступая одеревенелыми ногами: я напряженно вслушивался.
- Алло... Алло...
До меня отчетливо доносился звеневший на высокой ноте голос Марселины.
- Тебя очень плохо слышно... Уже из Милана?.. Вы оба с ума сошли, гнать всю ночь. Дождетесь вы на свою голову, помяни мое слово.
Старик нетерпеливо дергал меня за рукав.
- Шармон, если Эмманюэль вам позвонит - а это вполне вероятно, - не забудьте: вы работаете на меня.
- Алло... Я тебя почти не слышу... Да, я только что приехала... Что?.. Папа устал, но держится молодцом... Скажи, куда тебе написать...
Слова ее все еще будили во мне мучительную ревность, хоть отныне она была уже беспредметной. Взбешенный, я повернулся к старику.
- Проще всего пригласить Меньеля и поручить подряд ему. И дело с концом.
- Алло... Не слышу тебя, дорогой... Алло...
- Не больше полутора миллионов, Шармон. Это потолок, так и знайте. И еще я желаю взглянуть на подробную смету... Эти расходы можно будет вычесть из суммы, облагаемой налогом.
Боже, как они меня бесят, эти трое... Хотя нет, двое, ведь третий... Ох, Клавьер, приди на помощь!.. Я на грани помешательства. Я подходил к двери, когда вернулась Марселина.
- Вы уже покидаете нас, мсье Шармон?
Высокомерная любезность, светская улыбка - вот бы сейчас рубануть по ней короткой фразой! Спокойно, Шармон, возьми себя в руки, главное - не возбудить подозрений.
- Да... Мсье де Сен-Тьерри согласился на Мсньеля. Я подряжу его завтра же.
- Значит, мы будем иметь удовольствие часто видеть вас здесь?
Она играла, и ей, беспечной, ни о чем не ведающей, эта игра доставляла удовольствие.
- Я провожу мсье Шармона, - объявила она свекру.
Затворив за собой дверь, она привалилась к ней спиной.
- Уф! - выдохнула она с облегчением. - Как ты думаешь, они нас не раскусили? Хорошо еще, тот в Милане. Хоть немного побудем в покое.
- В покое! - желчно усмехнулся я.
- Что с тобой?.. У тебя усталый вид. На тебя страшно глядеть. Я сразу обратила внимание.
- Ерунда... Немного переутомился, только и всего. Давай отойдем.
Мы прошли через столовую, выглядевшую весьма мрачно из-за темной мебели, унылых обоев и падавшего из высоких окон сумеречного света, потом через вестибюль, пол в котором, в шахматном порядке выложенный черными плитками, был отполирован так, что наши тени скользили по нему, как по поверхности пруда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28