Хант выглядел человеком, перебывавшим во многих постелях и точно знавшим, чего от него в этих постелях ожидали. Казалось бы, такое качество должно было окончательно отвратить Аннабел. Но девушка постепенно понимала, что иногда бывает огромная разница между тем, что вы считаете для себя правильным, и тем, чего на самом деле хотите. И сейчас она бы и рада была отрицать, что Саймон Хант был единственным мужчиной, к которому ее невероятно влекло.
Несмотря на строгое воспитание, Аннабел в свои уже не детские годы была знакома с некоторыми зачастую не слишком приглядными сторонами жизни. Ее скудные знания основывались на умении слушать и делать выводы. За последние четыре года ее несколько раз целовали мужчины, проявлявшие к девушке мимолетный интерес. Но ни один из этих поцелуев, в каком бы романтическом окружении это ни происходило, не вызвал чувств, охвативших Аннабел, когда Хант держал ее в своих объятиях.
И как она ни пыталась, так и не смогла забыть тот давний случай в театре панорамы… нежное, чувственное прикосновение его губ, головокружительное наслаждение его поцелуем. Очень жаль, что она так и не поняла, почему с Хантом все было по-иному, но спросить было некого. Об откровенном разговоре с Филиппом не могло быть и речи, поскольку Аннабел не хотела признаваться, что приняла деньги на билет у незнакомого человека, а тем более не желала исповедаться новым подругам, которые, очевидно, знали о поцелуях и мужчинах не больше, чем она сама.
И когда их взгляды скрестились, Аннабел вдруг сообразила, что неприлично таращится на него. Таращится и воображает бог знает что. Хотя они сидели далеко друг от друга, девушка остро ощущала невидимую, но очень прочную связь. Лицо Саймона стало чуть растерянным, словно что-то его заворожило. Интересно, что именно?
Отчаянно краснея, она отвернулась и вонзила вилку в запеканку из лука порея и грибов под слоем тертого белого трюфеля.
После ужина дамы удалились в салон, где были сервированы чай и кофе, а оставшимся в столовой джентльменам принесли портвейн. Как повелевали традиции, и тем и другим предстояло собраться в гостиной. Пока женщины смеялись и болтали, Аннабел шепталась с подругами.
— Вы уже узнали что-нибудь о лорде Кендалле? — спросила она, в надежде что кто-то из них успел услышать полезные сплетни из разговора за ужином. — Он интересуется кем-то в особенности?
— Пока что никем. Можно смело делать первый шаг, — сообщила Лилиан.
— Я спросила маму, что она знает о Кендалле, — добавила Дейзи, — и она ответила, что у него довольно приличное, не обремененное долгами состояние.
— Откуда ей знать? — допытывалась Аннабел.
— По просьбе мамы, — пояснила Дейзи, — наш отец заказал письменные отчеты по каждому холостому пэру в Англии. А она их читала и запомнила, поскольку считает, что идеальной партией для ее дочерей должен быть по меньшей мере обедневший герцог, чей титул гарантирует для Боуменов вход в самые высокие круги. А взамен наши деньги обеспечат ему безбедную жизнь.
Дейзи сардонически усмехнулась и погладила руку сестры.
— В Нью-Йорке о Лилиан даже сложили нечто вроде стишка: «Женись на Лилиан, получишь миллион». Стишок приобрел такую популярность, что стал одной из причин, по которым нам пришлось покинуть родину. Наша семейка выглядела сборищем неотесанных, чрезмерно амбициозных идиотов.
— Но разве мы не таковы? — горько бросила Лилиан.
Дейзи забавно скосила глаза.
— А вот мне повезло удрать, прежде чем и про меня стали сочинять стишки.
— Почему же, я сочинила. «Женишься на Дейзи, потеряешь все надежды», — хмыкнула Лилиан.
Дейзи ответила красноречивым взглядом, но сестра только улыбнулась.
— Не волнуйся, — продолжала Лилиан, — мы обязательно проникнем в лондонское общество, выйдя замуж за лордов Пустойкарман и Тощийкошелек и став хозяйками их разоренных поместий.
Аннабел сочувственно улыбнулась и покачала головой, а Эви, извинившись, покинула компанию, очевидно, в поисках туалета. Аннабел почти жалела сестер Боумен, поскольку становилось яснее ясного, что шансов выйти замуж по любви у них не больше, чем у нее.
— Ваши родители так хотят видеть вас титулованными дамами, — спросила Аннабел, — или это желание матери? Что говорит по этому поводу ваш отец?
Лилиан небрежно пожала плечами:
— Сколько я себя помню, отец никогда не имел своего мнения относительно собственных детей. Он желает одного: чтобы его оставили в покое и позволили делать деньги. Даже когда мы пишем ему, он не обращает внимания на текст письма, если только в нем не содержится просьба прислать еще денег. И тогда он отвечает одной строчкой: «Разрешаю взять в банке».
— Думаю, отец доволен усилиями матери пристроить нас, поскольку в этом случае она слишком занята, чтобы приставать к нему, — добавила Дейзи с тем же циничным юмором.
— Господи Боже, — пробормотала Аннабел. — И он никогда не сетует на ваши бесконечные требования денег?
— О, никогда, — заверила Лилиан, смеясь над явной завистью Аннабел. — Мы безобразно богаты, Аннабел, и у меня еще есть трое старших братьев, все холостяки. Может, кто-то из них тебе подойдет? Если согласишься, я немедленно прикажу любому из них пересечь Атлантику и пасть к твоим ногам.
— Соблазнительно, но нет, — покачала головой девушка. — Не хотелось бы жить в Нью-Йорке. Предпочитаю стать женой английского аристократа.
— Разве так уж приятно быть женой аристократа? — задумчиво протянула Дейзи. — Жить в насквозь продуваемых старых домах, с плохой канализацией, всю жизнь следовать бесконечным правилам приличия и этикета… шагу не ступишь свободно!
— Ты никто, если не получишь титула, — вздохнула Аннабел. — В Англии благородное рождение — это все. Оно определяет отношение окружающих к вам, школы, которые посещают ваши дети, места, куда вас приглашают… любую грань вашей жизни.
— Ну, не знаю… — начала Дейзи, но поспешное возвращение Эви заставило их забыть обо всем. Голубые глаза девушки возбужденно блестели.
Присев на край стула, она, заикаясь, прошептала Аннабел:
— М-мне пришлось повернуть обратно и б-бежать сюда… чтобы сообщить… он один!
— Кто? — ответила Аннабел тоже шепотом. — Кто один?
— Лорд Кендалл! Я видела его на задней террасе! Просто сидит за столиком сам по себе и без своего обычного окружения.
Лилиан нахмурилась:
— Может, он кого-то ждет? Вряд ли Аннабел стоит врываться на террасу, подобно носорожихе в течке.
— Нельзя ли подобрать более лестную метафору, дорогая? — мягко спросила Аннабел, но Лилиан только фыркнула.
— Прости. Но тут нужно действовать со всей осторожностью.
— Согласна, — кивнула Аннабел с ответной улыбкой и, встав, расправила юбки.
— Я собираюсь идти на разведку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
Несмотря на строгое воспитание, Аннабел в свои уже не детские годы была знакома с некоторыми зачастую не слишком приглядными сторонами жизни. Ее скудные знания основывались на умении слушать и делать выводы. За последние четыре года ее несколько раз целовали мужчины, проявлявшие к девушке мимолетный интерес. Но ни один из этих поцелуев, в каком бы романтическом окружении это ни происходило, не вызвал чувств, охвативших Аннабел, когда Хант держал ее в своих объятиях.
И как она ни пыталась, так и не смогла забыть тот давний случай в театре панорамы… нежное, чувственное прикосновение его губ, головокружительное наслаждение его поцелуем. Очень жаль, что она так и не поняла, почему с Хантом все было по-иному, но спросить было некого. Об откровенном разговоре с Филиппом не могло быть и речи, поскольку Аннабел не хотела признаваться, что приняла деньги на билет у незнакомого человека, а тем более не желала исповедаться новым подругам, которые, очевидно, знали о поцелуях и мужчинах не больше, чем она сама.
И когда их взгляды скрестились, Аннабел вдруг сообразила, что неприлично таращится на него. Таращится и воображает бог знает что. Хотя они сидели далеко друг от друга, девушка остро ощущала невидимую, но очень прочную связь. Лицо Саймона стало чуть растерянным, словно что-то его заворожило. Интересно, что именно?
Отчаянно краснея, она отвернулась и вонзила вилку в запеканку из лука порея и грибов под слоем тертого белого трюфеля.
После ужина дамы удалились в салон, где были сервированы чай и кофе, а оставшимся в столовой джентльменам принесли портвейн. Как повелевали традиции, и тем и другим предстояло собраться в гостиной. Пока женщины смеялись и болтали, Аннабел шепталась с подругами.
— Вы уже узнали что-нибудь о лорде Кендалле? — спросила она, в надежде что кто-то из них успел услышать полезные сплетни из разговора за ужином. — Он интересуется кем-то в особенности?
— Пока что никем. Можно смело делать первый шаг, — сообщила Лилиан.
— Я спросила маму, что она знает о Кендалле, — добавила Дейзи, — и она ответила, что у него довольно приличное, не обремененное долгами состояние.
— Откуда ей знать? — допытывалась Аннабел.
— По просьбе мамы, — пояснила Дейзи, — наш отец заказал письменные отчеты по каждому холостому пэру в Англии. А она их читала и запомнила, поскольку считает, что идеальной партией для ее дочерей должен быть по меньшей мере обедневший герцог, чей титул гарантирует для Боуменов вход в самые высокие круги. А взамен наши деньги обеспечат ему безбедную жизнь.
Дейзи сардонически усмехнулась и погладила руку сестры.
— В Нью-Йорке о Лилиан даже сложили нечто вроде стишка: «Женись на Лилиан, получишь миллион». Стишок приобрел такую популярность, что стал одной из причин, по которым нам пришлось покинуть родину. Наша семейка выглядела сборищем неотесанных, чрезмерно амбициозных идиотов.
— Но разве мы не таковы? — горько бросила Лилиан.
Дейзи забавно скосила глаза.
— А вот мне повезло удрать, прежде чем и про меня стали сочинять стишки.
— Почему же, я сочинила. «Женишься на Дейзи, потеряешь все надежды», — хмыкнула Лилиан.
Дейзи ответила красноречивым взглядом, но сестра только улыбнулась.
— Не волнуйся, — продолжала Лилиан, — мы обязательно проникнем в лондонское общество, выйдя замуж за лордов Пустойкарман и Тощийкошелек и став хозяйками их разоренных поместий.
Аннабел сочувственно улыбнулась и покачала головой, а Эви, извинившись, покинула компанию, очевидно, в поисках туалета. Аннабел почти жалела сестер Боумен, поскольку становилось яснее ясного, что шансов выйти замуж по любви у них не больше, чем у нее.
— Ваши родители так хотят видеть вас титулованными дамами, — спросила Аннабел, — или это желание матери? Что говорит по этому поводу ваш отец?
Лилиан небрежно пожала плечами:
— Сколько я себя помню, отец никогда не имел своего мнения относительно собственных детей. Он желает одного: чтобы его оставили в покое и позволили делать деньги. Даже когда мы пишем ему, он не обращает внимания на текст письма, если только в нем не содержится просьба прислать еще денег. И тогда он отвечает одной строчкой: «Разрешаю взять в банке».
— Думаю, отец доволен усилиями матери пристроить нас, поскольку в этом случае она слишком занята, чтобы приставать к нему, — добавила Дейзи с тем же циничным юмором.
— Господи Боже, — пробормотала Аннабел. — И он никогда не сетует на ваши бесконечные требования денег?
— О, никогда, — заверила Лилиан, смеясь над явной завистью Аннабел. — Мы безобразно богаты, Аннабел, и у меня еще есть трое старших братьев, все холостяки. Может, кто-то из них тебе подойдет? Если согласишься, я немедленно прикажу любому из них пересечь Атлантику и пасть к твоим ногам.
— Соблазнительно, но нет, — покачала головой девушка. — Не хотелось бы жить в Нью-Йорке. Предпочитаю стать женой английского аристократа.
— Разве так уж приятно быть женой аристократа? — задумчиво протянула Дейзи. — Жить в насквозь продуваемых старых домах, с плохой канализацией, всю жизнь следовать бесконечным правилам приличия и этикета… шагу не ступишь свободно!
— Ты никто, если не получишь титула, — вздохнула Аннабел. — В Англии благородное рождение — это все. Оно определяет отношение окружающих к вам, школы, которые посещают ваши дети, места, куда вас приглашают… любую грань вашей жизни.
— Ну, не знаю… — начала Дейзи, но поспешное возвращение Эви заставило их забыть обо всем. Голубые глаза девушки возбужденно блестели.
Присев на край стула, она, заикаясь, прошептала Аннабел:
— М-мне пришлось повернуть обратно и б-бежать сюда… чтобы сообщить… он один!
— Кто? — ответила Аннабел тоже шепотом. — Кто один?
— Лорд Кендалл! Я видела его на задней террасе! Просто сидит за столиком сам по себе и без своего обычного окружения.
Лилиан нахмурилась:
— Может, он кого-то ждет? Вряд ли Аннабел стоит врываться на террасу, подобно носорожихе в течке.
— Нельзя ли подобрать более лестную метафору, дорогая? — мягко спросила Аннабел, но Лилиан только фыркнула.
— Прости. Но тут нужно действовать со всей осторожностью.
— Согласна, — кивнула Аннабел с ответной улыбкой и, встав, расправила юбки.
— Я собираюсь идти на разведку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80