- В каком-то смысле, - ответила подруга.
- В каком-то смысле печальная история - быть в каком-то смысле съеденной мухами.
- Ну да, - сказала она, немного подумав. И мне: - А ты как думаешь?
- Грустная история.
Брат вернулся в двенадцать двадцать. С пакетом лекарств и таким выражением лица, словно ничего не различал вокруг. Ему потребовалось некоторое время, чтобы от дверей найти глазами мой столик. Брат шагал неуклюже, будто не в силах держать равновесие. Усевшись напротив, он глубоко вздохнул, будто до этого был так занят, что забывал дышать.
- Ну как? - поинтересовался я.
- Да, это... - начал было он.
Я ждал, надеясь, что он заговорит, но разговор все не начинался.
- Есть хочешь?
Брат кивнул.
- Здесь поедим или где-нибудь в городе?
Он подозрительно окинул взглядом помещение.
- Давай здесь.
Я купил талончики и заказал два комплекса. Пока несли еду, он молча разглядывал вид за окном: море, аллею дзелькв, поливалки, - все то же, что до этого видел я.
За соседним столом приличная на вид пара средних лет, поедая сэндвичи, беседовала о раке легких у лежащего в больнице знакомого. Он пять лет назад бросил курить, но было уже поздно: по утрам отхаркивал кровью. Вот такой разговор. Жена спрашивала, а муж пояснял, что рак в определенном смысле сконцентрировал все жизненные склонности этого человека.
В комплекс входили шницель и жареная белая рыба, а к ним - салат и булочка. Сидя друг напротив друга, мы молча ели. Соседи-супруги продолжали оживленно обсуждать происхождение рака: почему в последнее время увеличилось число раковых больных, почему до сих пор не могут создать лекарство от него.
- Везде почти одно и то же, - разглядывая руки, ровно произнес брат. Все спрашивают одно и то же, делают такие же анализы.
Мы сидели на лавке перед воротами больницы и ждали автобус. Ветер изредка шевелил листву над нашими головами.
- Что, иногда совсем не слышишь? - спросил я брата.
- Да, - ответил он. - Совсем ничего!
- И что ты при этом чувствуешь?
Он задумался, слегка наклонив голову.
- Как бы спохватываешься... Словно перестаешь слышать музыку. Но обращаешь на это внимание не сразу. А когда замечаешь, уже ничего не слышно. Будто, заткнув уши, сидишь на морском дне. Это длится некоторое время. Ухо и правда ничего не слышит, но дело не только в ухе. Ухо только частично не слышит из-за этого.
- Наверное, неприятно?
Брат коротко, но с силой кивнул.
- Не знаю почему, но неприятного ощущения нет. Просто возникают всяческие неудобства - когда не слышно...
Я задумался, но представить себе это толком не смог.
- Ты видел фильм Джона Форда "Форт "Апач"* - неожиданно спросил он.
______________
* "Форт "Апач"" (1948) - классический вестерн американского режиссера Джона Форда (Шон Алоизиус О'Фирна, 1895-1973) с Джоном Уэйном (Мэрион Майкл Моррисон, 1907-1979) в главной роли.
- Да, только давно, - ответил я.
- А я смотрел недавно по телику. Классный фильм!
- Ну! - поддакнул я.
- Там в начале фильма в западный форт приезжает на службу новый генерал. Его встречает штабс-капитан, которого играет Джон Уэйн. Генерал толком не знает обстановки, а в это время индейцы поднимают восстание.
Брат достал из кармана белый платок и вытер рот.
- Въехав в форт, генерал говорит Джону Уэйну: "По пути сюда я видел нескольких индейцев". И Джон Уэйн невозмутимо отвечает ему: "Все в порядке, сэр. Вы заметили индейцев? Считайте, что их там нет!" Я точно не помню его слов, но примерно так. Ты не знаешь, что это значит?
Я не мог вспомнить, чтобы в "Форте "Апач"" были такие слова. Для фильма Джона Форда фраза слишком заумная. Правда, я смотрел его очень давно.
- Наверное, то, что видно обычным глазом, не так важно... Может, и не так.
Брат нахмурился:
- Я тоже не понимаю смысла, но когда мне сочувствуют из-за уха, почему-то постоянно вспоминается эта фраза: "Заметили индейцев? Считайте, что их там нет".
Я засмеялся.
- Что, странно?
- Ага, - ответил я. Брат тоже засмеялся - он давно уже этого не делал.
После паузы, он, как бы поверяя мне тайну, спросил:
- Ты не мог бы посмотреть мне ухо?
- Посмотреть? Ухо?
- Ну, хотя бы снаружи?
- Ладно, а что?
- Да так, - сказал брат и покраснел. - Просто, посмотри, что там.
- Хорошо, давай.
Он уселся спиной и повернул ко мне правое ухо - довольно симпатичное. Правда, маленькое, но мочка выглядела пухлой, как свежевыпеченное "мадлен". Я впервые так пристально изучал чье-либо ухо. Если присмотреться, в его форме по сравнению с другими органами тела есть нечто загадочное: оно беспричинно извивается, выгибается, выпирает. Видимо, такая удивительная форма образовалась естественно - в процессе эволюции, для восприятия звуков и защиты самого уха. Окруженное кривой стенкой ушное отверстие выглядит черной дырой, похожей на вход в потайную пещеру.
...Я задумался о маленьких мушках, гнездившихся в ее ухе. Они схватили сладкую пыльцу своими шестью лапками, проникли в ее теплую тьму, грызли ее мягкую нежно-розовую плоть, пили кровь, откладывали в мозгу маленькие яйца. Но их формы - не видно, зуда крыльев - не слышно...
- Ладно, хорош! - сказал я.
Брат развернулся и сел ко мне лицом:
- Ну, как - что-нибудь изменилось?
- Нет, с виду все по-прежнему.
- Ну... может, там тебе что показалось?
- Да нет, обычное ухо.
Похоже, он отчаялся. Может, я что-то не так сказал?
- Как процедура? Больно?
- Да нет, не очень. Как и прежде. Так же ковыряли теми же предметами. Но мне кажется, на этот раз там что-то перетерлось. Такое ощущение, что оно - это ухо - стало чужим.
- Двадцать восьмой, - сказал брат чуть позже. - Нам двадцать восьмой подойдет?
Я все это время о чем-то думал, но, услышав его, поднял голову и увидел, как на подъеме, сбросив скорость, поворачивает автобус. Не новый, как тот, а старый - привычной формы. Впереди виднелся номер 28. Я попытался встать со скамейки, но толком не смог. Руки-ноги не слушались, будто я стоял посреди стремительного потока.
В тот момент я вспомнил про коробку шоколада, которую вез в больницу тем летним днем. Когда подруга с нетерпением открыла крышку, дюжина маленьких шоколадок уже потеряла форму и слиплась между крышкой и бумажной прокладкой. По пути в больницу мы остановили мотоцикл на берегу моря и, валяясь на песке, болтали о всякой всячине. Все это время коробка лежала под жарким августовским солнцем. Вот так из-за нашего разгильдяйства и самоуверенности сладости совсем потеряли форму. Мы должны были хоть что-то понять. Кто-то из нас должен был сказать об этом хоть одно серьезное слово. Однако в тот день мы, так ничего и не осознав, обменялись парой глупых шуток и расстались, оставив холм во власти зарослей слепой ивы.
Брат крепко схватил меня за правую руку.
- Что с тобой?
Я очнулся и встал со скамейки - на это раз без проблем.
1 2 3 4 5