У Бога нелюбимых нет.
И сам Он сходит с Неба, даруя сиянье
Благословения. Радуется днесь
Медведь, и волк, и рыжая лисица…
Сегодня каждый будет принят здесь,
Никто пусть своей доли не стыдится…
И в тот самый момент, когда Тавифа читала эти стихи, на сцену из зала вышли волки. Они степенно прошествовали по сцене и красиво улеглись у подножия диорамы, изображавшей известную всему миру пещеру с Младенцем, Матерью и праведным Иосифом. А вслед за волками на сцену поднялись медведи – и настоящие, и не совсем, причем это шествие возглавлял архиерейский медведь Патрон, которому ради такого случая кто-то додумался повязать на шею здоровущий бант…
Пьесе аплодировали стоя. Когда все актеры вышли на поклон, овация была просто оглушительной. А потом знаменитый на весь Щедрый хор архиерейских певчих исполнил песнопения в честь Рождества Христова.
Зоя к этому времени уже сидела в зале – рядом с Горюшкиными и Чжуань-сюем. Когда хор запел: «Ликуют ангели вси на небеси, и радуются человецы днесь, играет же вся тварь родшегося ради в Вифлееме Спаса Господа. Яко вся лесть идольская преста, и царствует Христос во веки!» – Зоя тихо заплакала. После Святок по делу Федора Снытникова должны были вынести окончательный приговор. А Зоина душа так и не смогла вынести ему приговора.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Этими эпизодами из жизни города Щедрого вовсе не исчерпана его история, она плавно перетекает в его настоящее и изобилует приключениями, загадками, неразрешимыми вопросами и спорами. В городе Щедром хватает всего – и бед, и радостей, но как раз это и значит, что город живет, смеется, плачет, грешит, кается и снова грешит. В этом городе нет отчаяния, нет безысходности даже в самые нелегкие минуты, а это, наверное, здорово.
Когда я думаю о Щедром и его жителях, то вспоминаю одну легенду. Она говорит об одном благочестивом старце. Однажды он сказал своему ученику: «Идем в город на проповедь». Весь день они неторопливо ходили по людным улицам и вели меж собой беседы на возвышенные темы. Вечером, возвращаясь в келью, ученик сказал старцу: «Отче! Мы ведь так и не проповедовали!» «Ошибаешься, – возразил старец. – Мы проповедовали, но не словом, а самым видом своим. Люди смотрели на нас, и наш пример пробуждал в их душах желание хоть на миг отвлечься от повседневной суеты и подумать о том, что есть и другая жизнь, по сравнению с которой все остальное – лишь ее отражение».
Я не хочу сказать, что город Щедрый и его насельники – образец для подражания. Один Акашкин чего стоит. Но…
Поэтому те, кто хотел бы еще раз встретиться с протоиереем Емельяном, дьяконом Арсением и его неугомонной супругой, а также прочими оригинальными щедровскими жителями, могут надеяться, что эта встреча состоится. Возможно, очень скоро. Потому что Ольга Горюшкина снова прислала мне письмо.
И вновь сверкнула неземным блеском священная колесница, и взметнулась пыль вечности под копытами конницы – той, что спешит не воевать, а утешать.
Тула, 2004
ПРИЛОЖЕНИЕ
Святочный венок сонетов, написанный Зоей Волковой с 20 декабря по 8 января 20.. года. Опубликован в газете «Щедрые вести» (отрывки) и в поэтическом альманахе «Звезда волков», под редакцией Климента Хвостовского (г. Щедрый)
1
О Святки! Райский сад моей души!
Был долог путь к тебе сорокадневный,
Закончен он. Куда же мне спешить?
Иду в собор – сияющий, напевный
– Ко всенощной. До службы полчаса.
Но что за счастье – очередь в притворе:
В ней тоже праздник, звон и голоса
Сливаются в своем чудесном хоре.
И вот Звезда блестит у царских врат.
И время, словно получив возврат
Долгов своих, исчезло мглой летящей.
И вот звонарь со всхлипами в груди
Берется старый колокол будить,
Под парусиной снега крепко спящий.
2
Под парусиной снега крепко спящий,
Не видит город явственных чудес:
Что звездный свет – домашний и манящий,
Что ожил онемевший было лес.
Дана сегодня звездам власть и право
Сказать всем тем, кто столько верил им,
Что есть их выше Солнце – Солнце Правды,
И тихий свет Его непобедим…
Морозным звоном поднят спящий град.
Начнется время радостных растрат.
И каждый хоть на миг да поспешит
Стать мудрецом. Звезда всему виной!
В восторге вскрикнешь, поглядев в окно:
Весь небосвод как бисером расшит.
3
Весь небосвод как бисером расшит,
Под ним холмы и реки – словно диво.
И все вокруг чудесно хороши,
Когда идут себе неторопливо
И вдруг зовут: «Скорей гляди! Звезда!»
И – к небесам глаза, с душою всею…
Мы пастухами выглядим тогда,
Но лучше пастухи, чем фарисеи.
А этот снег! Чего же мне еще?
Ведь это – словно давний грех прощен,
Остался только снег, легко кружащий.
Он так зовет, он побывал везде,
И все его напевы – о Звезде,
И все мечты – о елке предстоящей.
4
И все мечты – о елке предстоящей,
Хозяйке бала, королеве грез…
Открытками забит почтовый ящик,
И с ними торжество идет всерьез.
Базары, кутерьма, на кухнях спешка,
Ковры погребены под конфетти.
В колючих лапах целый рай развешан,
И к елке просто страшно подойти.
Красавице пришла пора сиять,
Опять ей карта выпала сия –
Собою красить наши торжества.
Как Рождество без радости такой?
Мы тратим фейерверки и покой.
О Празднике – все лучшие слова.
5
О Празднике – все лучшие слова.
Уж сколько лет – они нежны, как ране.
Зимою каждой кажется нова
Сочельника молитва в каждом храме.
Пусть наизусть уж вытвержен канон,
Стихиры неизменны год от года,
В Сочельник пережить душе дано
Первотворенье дня и небосвода.
Пути волхвов, и звездные пути,
И тот, который надобно пройти,
Прочерчены незримою указкой.
И знаешь их, и все ж как в первый раз
Ты слушаешь в сочельниковый час
Молитвы, песни, ласковые сказки.
6
Молитвы, песни, ласковые сказки –
Четвертый дар рожденному Царю.
И Вифлеем встречает в тихой ласке
Звезду, волхвов и Праздника зарю.
Талант дарить – иных талантов выше,
Уменье отдавать – всего нужней…
Звезда мерцает над покатой крышей,
У входа те, кто долго шел за ней.
Дарите все. Дарите всем, когда
Душа совсем уж кажется пуста,
Но все ж она войдет в свои права.
И засияет, и заговорит,
И соберет рубины и нефрит
Для описанья блеска Рождества.
7
Для описанья блеска Рождества
Акафиста поэзия святая
Мне так нужна! Лишь тот, кто унывал,
Спасался ею, медленно читая
Чередованье славословий, просьб
И покаянных возгласов отраду.
Для Рождества Христова будет прост
Акафист – как начало снегопада.
В нем «Радуйся» зашепчет хор, крестясь,
С молитвой тайной: «Помяни и нас»
У входа, где волы, ослы, подпаски…
Все как картина здесь, все ярко так,
Но чтоб такой нарисовать кондак,
Не хватит мне земной унылой краски.
8
Не хватит мне земной унылой краски,
Да, впрочем, здесь она и не нужна,
Коль святочной метелью мир обласкан
И всех цветов прекрасней белизна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75