— А какую роль будешь играть ты?
— Я — твой водитель. — Она скорчила недовольную мину. — В длинном покрывале, в чадре — все, как полагается. Так что тебе еще повезло.
— Женщина за рулем? Здесь, на Ближнем Востоке? — недоверчиво спросил Гейб.
— Не волнуйся, это встречается здесь на каждом шагу. Женщины в Саид-Абабе часто возят мужчин. Для этого, правда, необходимо разрешение ближайшего родственника мужского пола. Она же должна знать свое место. Милая страна, правда?
— Мне тоже так показалось.
Ронни вдруг опять вспомнила те кадры видеосъемки, на которых Гейб избит и покалечен.
— Все пройдет как по маслу, — уверенно сказала она. — Я достала такие документы, в подлинности которых никто не усомнится, даже если нас и остановят. Они ничего с тобой больше не сделают. Обещаю тебе, Гейб.
Он улыбнулся ей.
— С таким защитником я чувствую себя в полной безопасности. Теперь, когда я совершенно спокоен, ты можешь чистить зубы, сколько хочешь.
— Я же говорила тебе, что не будет никаких проблем. — Ронни выжала сцепление, и джип стал быстро набирать скорость. — Все идет гладко, как по маслу.
Гейб обернулся и посмотрел, как город постепенно исчезает из вида.
— Мы проехали патруль, и за нами вроде никто не гонится, но ведь у Красного Декабря есть вертолеты.
— После того, как мы доберемся до холмов, они уже не смогут вычислить нас. — Она стащила с себя тяжелую чадру и парик. — Как же в них жарко! Если бы мне пришлось провести в чадре больше одного дня, я бы пристрелила первого, кто попробовал бы снова нацепить ее на меня. Нужно бороться с мужским шовинизмом.
— Бог ты мой, как это жестоко, — пробормотал Гейб. — А ты никогда не думала, что именно неуверенность и слабость заставляет нас, бедных шовинистов, прятать лица наших женщин от других мужчин?
— Это их проблемы. Ты не должен причислять себя к их числу. Ты же не шовинист. Иначе ты бы не стал посылать женщин-журналистов в военные зоны.
— Иногда на меня что-то находит, но вообще-то я стараюсь с этим бороться. Вот, например, сейчас я хочу попросить тебя снова надеть чадру.
— Это еще зачем?
— Тихо, не надо сразу спорить. Я просто думаю, что тебе следует прикрыть чем-нибудь голову от солнца.
— Ах, да! — Она подняла чадру и снова обвязала ее вокруг головы. — Я об этом не подумала. Ты прав.
Такая покорность несколько удивила его.
— Да, я хочу быть независимой и самостоятельной, но при этом я не идиотка. Мне не хочется следующие месяцы провести в больнице, приходя в себя после солнечного удара. У меня другие планы.
— Какие же?
— Не знаю, может быть, Югославия.
Ронни увидела, как помрачнело его лицо.
— Ты что, не знаешь, что снайперы отстреливают журналистов?
— Я маленькая, меня не заметят, — усмехнулась Ронни. — Я не самая лучшая мишень.
— Очень смешно. — Его голос звучал совсем невесело. — Почему бы тебе не отдохнуть несколько месяцев… разумеется, если ты выберешься отсюда целой и невредимой?
Ронни покачала головой:
— Мне быстро становится скучно.
— И поэтому ты отправляешься на поиски опасных приключений? — Он был явно раздражен.
— Нет, — аккуратно поправила его она. — Я отправляюсь фотографировать. В Югославии можно сделать интересный материал.
— Нисколько в этом не сомневаюсь. Если тебе повезет, ты попадешь в какой-нибудь секретный концентрационный лагерь. Или тебя изнасилуют. Или…
— Не пугай меня, — перебила его Ронни. — Я подсчитала, что у меня уже было достаточно неудач за последние пять лет. Теперь должен начаться счастливый период.
— Ну да, конечно, — побормотал Гейб.
— Да что с тобой? Что ты причитаешь? В конце концов, у тебя тоже были такие поездки. К тому же, я не твоя сотрудница.
— Не моя? — Он бросил на нее взгляд, полный отчаяния. — А по-моему, ты как раз моя сотрудница. Именно такая, какая мне нужна.
Ронни почувствовала легкое волнение. Она знала о его умении подчинять себе людей, самому контролировать ситуацию, но ей было странно испытать это на себе.
— Ты забыл, что я работаю самостоятельно. У меня нет никакого желания стать очередным звеном в твоей цепи.
— А почему бы нет? Я могу предложить тебе большие деньги и безграничные возможности.
— Я независимый журналист, — снова повторим она. — И мне это нравится.
— А мне нет, — сухо сказал Гейб. — Если бы я был твоим начальником, я бы мог, по крайней мере, знать, что ты в очередной раз задумала. Черт возьми, соглашайся!
— Ну, уж нет. Я знаю, ты хочешь меня отблагодарить, но тебе не нужно этого делать.
— Так, значит, ты просто попрощаешься со мной и уедешь?
— Не совсем. Это ты уедешь, точнее улетишь. Как только мы попадем в Седихан, я пойду своей дорогой, а ты — своей.
— Мне не нравится такой сценарий.
— Тем хуже для тебя. — Она помолчала секунду. — Послушай, тебе вовсе не нужно расплачиваться со мной за помощь. Это я обязана тебе. Так что теперь мы квиты.
— Ты мне обязана?
Ронни кивнула:
— И что же я такого сделал для тебя?
— Неважно. — Она застенчиво посмотрела на него. — Может быть, это ты вдохновил меня на подвиги.
— О боже! То приемный отец, теперь — вдохновитель… — пробормотал Гейб. — Что-то я слабо верю во всю эту романтическую чушь.
— Твое право.
— Почему ты считаешь, что обязана мне?
Ронни промолчала.
— Ты же знаешь, я не успокоюсь, пока не добьюсь ответа, — мягко сказал он.
Упрямство Гейба было известно. Ронни поняла, что допустила ошибку.
— Посмотрим. Я думаю, что ты все забудешь, прежде чем вернешься в Штаты.
— Нет, не забуду. — Он помолчал. — В моем списке незабываемых людей ты — первая.
В ее списке он тоже занимал первое место. Он был человеком-легендой, за которым она наблюдала все эти годы. Может быть, одной из причин, по которой она так стремилась его освободить, было желание и самой стать свободной. Но вместо этого она почувствовала себя связанной еще сильнее.
— Я польщена, но тебе надо пересмотреть список. Нет смысла зацикливаться на людях, с которыми вы больше никогда не пересечетесь. — Ронни показала рукой на холмы, виднеющиеся впереди. — Видишь ту голую вершину? Прямо за ней есть небольшое плато, куда может сесть вертолет.
Ронни видела, что ему явно что-то не нравится.
— Что я должна сделать, чтобы ты был доволен? Снова нацепить эту идиотскую тряпку на лицо и смиренно ждать твоих указаний? Тебя чем-то не устраивает мой план?
Гейб неожиданно улыбнулся:
— Извини, просто ты опять задела мое самолюбие. Его улыбка была такой теплой и такой искренней, что Ронни на мгновение растерялась. Трудно оставаться безразличной к человеку, который может признавать свои ошибки. Еще труднее будет его забыть.
— Ладно, я тебя прощаю.
— Я чрезвычайно тебе благодарен.
Пока Гейб пытался связаться со своими людьми, Ронни разводила костер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26