– Мои братья были значительно старше меня и занимались своими делами. Меньше всего им хотелось возиться с маленьким.
– Ты был счастлив в детстве?
– Думаю, да. Большую часть времени я проводил в одиночестве, но всегда находил интересные занятия.
– Значит, в детстве у тебя не было друзей?
– Я этого не сказал. В то время у поварихи был сын, мы вместе играли. И разумеется, была Гортензия.
– Гортензия? Так вы знаете друг друга с детства?
– Джулиана и ее сестра были нашими соседями. – И не успела Кэтрин задать следующий вопрос, как Монкриф на него ответил: – В детстве Джулиана была приятным ребенком. Она была старше, и к тому же ее уже обещали Колину. Что до меня, то гувернер почти не оставлял мне свободного времени. Я вспоминаю, что когда он уезжал или болел, я пьянел от свободы. – Монкриф помолчал. – После смерти Дермотта я, как мог, избегал внимания своего отца. К счастью, к тому времени Колин достиг совершеннолетия, и они с отцом много путешествовали.
– А твоя мать? – Они уже поднялись до цокольного этажа.
– Мама умерла, когда мне исполнилось два года. – Монкриф опять замолчал. – Помню, со мной возились няньки. Все они меня безбожно баловали. Я был очень изнеженным молодым человеком. Так, по крайней мере, говорил мой отец.
– Я думаю, твой отец мне бы не понравился, – задумчиво протянула Кэтрин.
Монкриф усмехнулся.
– Я сам не уверен, что он мне нравился. Монкриф поднимался по крутому пролету, и Кэтрин коснулась его груди:
– Может быть, лучше отпустить меня?
– А ты можешь идти?
– Думаю, да. С твоей помощью.
– Лучше я тебя донесу.
Монкриф на минуту остановился. Кэтрин решила, что он восстанавливает дыхание, но тут услышала царапающий звук, потом Монкриф налег на стену спиной, стена сдвинулась, и в проход хлынул яркий свет.
Кэтрин полной грудью вдохнула свежий воздух и вдруг поняла, что они в герцогской спальне.
В распахнутые окна струились солнечные лучи, и Кэтрин на миг ослепла от яркого света. Монкриф мгновение подумал, подошел к кровати, осторожно опустил Кэтрин на покрывало и стал перед ней на колени.
– Со мной все в порядке, – заверила его Кэтрин. – Правда-правда.
Не думая о приличиях, Монкриф приподнял подол ее платья. Кэтрин потянулась и одернула подол, но Монкриф, ни слова не говоря, поднял его опять и, не спрашивая позволения, стал снимать с Кэтрин ботинки. Неожиданная резкая боль не позволила ей возразить, но когда Монкриф пробежал по ноге пальцами, Кэтрин шлепнула его по руке.
– Монкриф, что ты делаешь? – Она хотела отстраниться, но Монкриф не убрал руку.
– Кэтрин, как ты собираешься лечить сломанную лодыжку и одновременно сохранять приличия? От чего-то придется отказаться.
Можно подумать, что он все это заранее спланировал. В глазах Монкрифа, играли веселые чертики, и хмурый взгляд Кэтрин их не прогнал. Однако он говорил правду. Надо забыть или о сломанной щиколотке, или о том, что его рука лежит у нее на голени, а пальцы касаются колена.
Боль в лодыжке становилась все сильнее.
– Ты, правда, думаешь, что тут перелом?
– Я не смогу узнать, пока ты не снимешь чулок. Кэтрин вспыхнула, думая, что можно все сделать, не нарушая приличий.
– Тогда отвернись.
– Нет.
– Нет?
– Мадам, я ваш муж, а вы постоянно забываете об этом. Однако закон считает именно так, весь Колстин-Холл так считает, а теперь и весь Балидон.
Невыносимый человек! Но Кэтрин тоже может быть упрямой.
– Ну, хорошо, – сказала она и приподняла юбку со всем возможным достоинством.
Монкриф и не думал вести себя по-джентльменски. Он во все глаза следил, как Кэтрин тянулась к подвязке, как осторожно спускала ее ниже колена. Кэтрин едва не шлепнула Монкрифа по пальцам, когда он выхватил подвязку и стянул со ступни, и только потом догадалась, что он просто помогает ей протащить упругую полоску через распухшее место.
Затем пришла очередь чулка. Кэтрин медленно скатывала его по ноге, всей душой желая, чтобы Монкриф отвернулся. Но Монкриф перехватил чулок у колена и на сей раз, позволил себе ласкающим жестом провести ладонью по ее голени. Кэтрин подняла глаза и на мгновение попала в ловушку его напряженного синего взгляда. «Отвернись, отвернись», – говорила она себе, но не могла отвести глаз. А может быть, все дело в том, что поза Монкрифа напомнила ей о том, что она видела вчера в той книге? В груди разлилось тепло, вспыхнули щеки.
Кэтрин не была девственницей, но в этот момент чувствовала себя неопытной и невинной.
– Я не верю, что там перелом, – с усилием выдавила из себя Кэтрин и, наконец, прикрыла глаза, обрывая связь между ними.
Пальцы Монкрифа ласково и осторожно ощупали ее щиколотку, пробежали по ступне, дотронулись до каждого пальца.
– Я не верю, что там перелом, – повторила она. Монкриф медленно приподнял ее ногу и осторожно дотронулся до отекшего места. Кэтрин вскрикнула от резкой боли и закусила губу.
– Так больно? – с участием в голосе спросил Монкриф.
Кэтрин открыла глаза.
– Глупо жаловаться. Ведь ты хочешь мне помочь.
Монкриф вернулся к осмотру.
– Надо наложить повязку, – сообщил он. – Перелом это или просто растяжение – лечение одно и то же.
Кэтрин кивнула.
– Может быть, дать тебе что-нибудь от боли?
– А ты потом будешь обвинять меня в пристрастии к опию? Ну, уж нет!
К ее разочарованию, Монкриф не ответил на ее выпад, а сообщил:
– У одного моего родственника была подагра. Уверен, что где-то на чердаке валяются костыли.
– Там можно найти все, что угодно, – язвительно заметила Кэтрин, успевшая основательно ознакомиться с чердаками и мансардами Балидона.
– Да, в нашей семье всегда было острое чувство будущего. Когда мой прапрапрадед в седьмом колене ходил по этим залам, он, безусловно, думал обо мне и моих братьях. Наша судьба планировалась еще до рождения наших прадедов. – Монкриф вдруг посмотрел Кэтрин прямо в лицо. – Я тоже должен думать о судьбе внуков.
Разговор принял рискованное направление, а начался так невинно! Кэтрин перевела взгляд на свою лодыжку.
– Боль не слишком сильная. Думаю, если я не буду наступать на ногу, то она быстро заживет.
– Расскажи, как все случилось. Кэтрин удивленно взглянула на мужа:
– Я же тебе говорила: кто-то меня толкнул. Когда я вошла, он, наверное, был на втором этаже.
– Ты видела его? Кэтрин покачала головой.
Монкриф подошел к окну и опустил штору.
– Отдохни, пока я найду из чего сделать тугую повязку.
– Я не устала, – возразила Кэтрин и подалась вперед.
Внезапно Монкриф подскочил к ней, подхватил, отнес к изголовью кровати и посадил среди подушек. В памяти Кэтрин что-то мелькнуло.
– Ты так уже делал, – как во сне проговорила она.
– Да, в ту ночь, когда ты едва не умерла.
– А ты не преувеличиваешь, Монкриф? Неужели мне, правда, было так плохо?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72