Ирландская зубная боль как ирландские поминки — больше звуков и ярости, чем действий. Я обратил внимание, что Стептоу встает поздновато. Дверь мне открыл не он.
Это меня совсем не удивило. Когда Мэри принесла кофе, я попросила ее сказать Стептоу, что хочу поговорить с ним.
Мэри удивленно заморгала.
— Так он же уехал, миледи. Мы подумали, что вы его уволили, потому что в его комнате пусто, он забрал свои вещи. Бродаган сказала, что если бы она не была одной ногой в могиле, то встала бы и заплясала от радости.
— Как! Стэптоу уехал! — я была поражена.
Мы с Уэйлином вскочили, как ужаленные.
— Он уехал, мисс. Но я посчитала серебро. По-моему, он ничего не взял… кроме свечей. Из кухни пропали все свечи.
— Черт побери, он нашел! — воскликнул Уэйлин.
— Я ведь просила Бродаган запереть двери на чердак.
Мэри смотрела на нас, как на сумасшедших. Я послала ее проверить, как себя чувствует Бродаган, и она ушла. Не сговариваясь, мы с Уэйлином бросились наверх. Дверь на чердак была распахнута настежь. Мы буквально взлетели по узкой лестнице и увидели перед собой картину полного разорения. Все чемоданы дяди Барри валялись посередине комнаты, их содержимое вывернуто, как попало. Подкладки у пиджаков были разорваны. Вокруг чемоданов были расставлены свечи. Все это придавало комнате какой-то загадочный вид. Свечи догорели почти до конца, значит, он жег их долго, но, по крайней мере, хоть погасил, когда уходил. Я беспомощно вздохнула, а Уэйлин произнес несколько слов, которые не услышишь в церкви.
— А я только подумала, что Стептоу становится похожим на человека, — я еще раз вздохнула. — Сегодня ночью он так усердно помогал мне, когда я готовила посеет для Бродаган. Как это я не догадалась, что он неспроста не спал в два часа ночи. Как он забрался сюда? Ведь Бродаган заперла дверь, а ключ только у нее.
Я подняла с пола разорванный пиджак и увидела под ним связку ключей Бродаган с медным трилистником, который она носит, как талисман, на счастье.
— Как ему удалось добраться до ее ключей? Они же были в комнате Бродаган, — и тут я поняла его хитрость. — Он знал, что я готовлю для нее посеет с настойкой опия, вошел в комнату и стащил ключи в то время, как она крепко спала. Уж не добавил ли он несколько капель опия мне в молоко, поэтому я так крепко спала? Но я не сказала об этом Уэйлину. — Вы говорите, Борсини все еще в Парэме?
— Да, и Стептоу к нему не приходил, потому что я организовал круглосуточную слежку за Борсини. Вчера вечером он не отлучался из дома.
— Может быть, они встретились сейчас? Поезжайте в Парэм. Вы можете поймать их с поличным.
— Если они встретились, я узнаю об этом. Я же говорю, за Борсини следят.
— По крайней мере, мы избавились от Стептоу раз и навсегда. У него не хватит наглости появиться здесь после этого, — я кивнула на разбросанные вещи.
Уэйлин предложил:
— Давайте осмотрим его комнату. Он мог оставить что-нибудь, что поможет нам догадаться, куда он уехал.
Я провела его в комнату Стептоу. Тот, видно, очень спешил, собираясь, потому чти оставил кое-что из одежды. Мы все тщательно осмотрели в поисках улик, но он, конечно, был очень осторожен, и мы ничего не обнаружили, кроме табачных крошек в карманах.
— Вчера ночью на нем было вот это, — сказала я, поднимая зеленый халат, который был в спешке брошен на кровать. — Настоящий павлин! Интересно, где он его стащил?
— Павлин? — произнес Уэйлин обиженно. Он поднял халат и осмотрел его. — Он сказал моему лакею, что халат запачкали жиром, когда отнесли гладить. Я расспрошу об этом лакея, — он нахмурился, глядя на халат.
— Может быть, он немного безвкусный, — повторил он сконфуженно. — Это из-за золотистой отделки.
— Давайте пойдем вниз и выпьем кофе. Я как раз собиралась завтракать, когда вы пришли.
Мы спустились вниз и застали мама за столом.
— Мэри сказала мне про Стептоу. Вы нашли в его комнате что-нибудь интересное? Мы рассказали ей о налете Стептоу на чердак и, не упоминая имени дяди Барри, о том, что Стептоу и Борсини, кажется, что-то замышляют.
— Меня шокирует Борсини, — огорченно сказала мама. — Он всегда казался таким приятным, если не считать того, что он иностранец. Я никак не могу привыкнуть к тому, что меня называли «signora Баррон». Вы говорите, Стептоу хотел продать эту вещь Борсини?
— За сто фунтов.
— И это вещь, которую можно спрятать за подкладку пиджака? По-видимому, это листок бумаги, — сказала мама. — Что бы это могло быть? Может, документ или письмо? Не сомневаюсь, это что-то, порочащее бедного Борсини. Стептоу мог послать ему эту бумагу в письме.
Уэйлин со звоном поставил свою чашку и вскочил.
— Вы правы. И почту могут принести в любой момент. Я должен уйти.
Я подумала, что Стептоу вряд ли расстанется с этой вещью, не получив сначала в руки сто фунтов, но Уэйлин уже выскочил из дома. Мама и я остались обсудить случившееся. Я не говорила с полной откровенностью, потому что не хотела, чтобы она узнала о моих подозрениях относительно дяди Барри. Мы подумали, не послать ли за констеблем. Но, так как Стептоу ничего не украл и даже удрал, не получив жалованье за месяц, мы, по правде говоря, не могли предъявить ему никаких претензий.
— Что бы он там ни замышлял, мы, слава Богу, от него навсегда отделались, — заключила мама.
Следующее важное дело, которое нам предстояло — спровадить Бродаган к зубному врачу. Боль утихла, и она совсем не была настроена расставаться со своим зубом, но, в конце концов, мы ее уговорили.
— Я пойду с вами, Бродаган, — предложила мама. — Вы не будете одна во время этой пытки.
Я уже было приготовилась к неприятной миссии сопровождать Бродаган и удивилась тому, что мама так энергично взялась за это неприятное дело. Но вскоре я все поняла.
— Ты знаешь, что сказать констеблю, когда Уэйлин арестует Борсини, — сказала мама. — Он непременно приедет сюда и будет задавать разные вопросы, ведь вы с Борсини были такими друзьями. Будет лучше, если именно ты займешься этим. Ведь ты знаешь, как с ними разговаривать.
Я чувствовала, что заключила выгодную сделку. Мне было легче справиться с разъяренным львом, чем с Бродаган у зубного врача. В честь такого торжественного случая та надела свеженакрахмаленную митру. На плечах у нее была необъятная черная накидка, несмотря на то, что было достаточно тепло.
Опираясь на руку мама с одной стороны и Мэри — с другой, она со стонами прошествовала по коридору, остановилась в дверях и оглядела все прощальным взглядом.
— На случай, если я больше не увижу вас, миледи, лучше я попрощаюсь с вами сейчас, — торжественно произнесла она, обращаясь ко мне. — Для меня было большой честью служить у вас.
Я обняла ее на прощание, а Мэри сказала бодрым голосом:
— Вы и оглянуться не успеете, как снова будете дома и думать забудете об этом дурном зубе, и сердце ваше будет петь, как пташка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47