К тому моменту, когда Джулиус погиб, они с Сарой стали совсем чужими, а сама его трагическая гибель наконец-то открыла его семейству глаза на истинное положение дел.
Делфи искоса взглянула на племянницу и заметила грусть в голубых глазах Сары. Слишком поздно что-то предпринимать по поводу поведения Джулиуса, но еще есть возможность помочь племяннице. Именно так и собиралась поступить Делфи.
– Сара, обещай мне, что выслушаешь брата. Он хочет только того, что лучше для тебя.
– Вернее, что легче для него, – возразила Сара. – Между этими двумя желаниями – целая пропасть.
Карета свернула за угол и остановилась. С тяжелым сердцем Делфи подняла занавеску и выглянула на улицу. Треймаунт-хаус был самым большим особняком в Мейфэре, в нем были обширный бальный зал и два огромных салона. Карета встала в длинную очередь перед ярко освещенным домом. Лошади ржали, пажи метались между экипажами, ливрейные лакеи локтями прокладывали себе дорогу к дверцам.
Хотя до начала сезона оставалось еще несколько месяцев, все съехались в Лондон на ежегодный бал в Треймаунте. Покойный маркиз положил начало традиции вульгарной, по мнению Делфи, демонстрации богатства. Но она действовала. Какими бы плохими ни были дороги, какой бы ледяной ветер ни дул и как бы неудобно ни было возвращаться в Лондон в середине зимы, бал вТреймаунте имел оглушительный успех каждый год.
Сара выглянула на многолюдную улицу:
– Похоже, кто-то разворошил муравейник.
Так и было. Люди жаждали получить приглашение в Трсймаунт, и, откровенно говоря, Делфи их не осуждала. Это был не просто особняк, каким бы он ни был величественным и какие бы пышные приемы в нем ни устраивались. Но то, как семейство Сснт-Джонов излучало власть и высокомерие, подсознательно напоминало всем, что они олицетворяют истинное дворянство.
Наконец карета подъехала к парадному входу, и вскоре они с Сарой уже шли по вестибюлю, вдыхая пряный аромат цветов, уложенных по обеим сторонам красного ковра, чтобы заглушить неприятные запахи по-зимнему мрачного города. Приглушенный смех и музыка встретили их, когда они вошли в бальный зал.
Маркус не стоял во главе ряда встречающих, а ждал появления Сары в библиотеке. И это хорошо, решила Делфи, отдавая накидку слуге и слегка вздрагивая от холода. Давно пора Маркусу принять непосредственное участие в делах сестры. Она повернулась как раз в тот момент, когда Сара расстегнула застежку голубой бархатной накидки и сбросила ее с плеч.
«Господи, нет!» Голубое, цвета сапфира, платье Сары с глубоким вырезом было настолько прозрачным, что даже самые смелые из великосветских дам подняли бы брови. А на пышных формах Сары оно выглядело совершенно скандально. Просто позор.
Из-под края шелка виднелись сверкающие туфельки, а шею, голову и руки водопадом усыпали сапфиры. Сара надела все фамильные украшения из сапфиров Лоренсов – от широкого золотого ожерелья до сверкающей тиары, скрепляющей блестящие черные локоны. Делфи показалось, что темно-синие камни отражают отчаянный блеск глаз племянницы.
Сара расправила юбки, машинально поправила грудь в опасной близости от края выреза. С трудом сглотнув, Делфи стала нервно теребить свой браслет. Люди уже начали узнавать Сару, и хотя можно было рассчитывать, что некоторые друзья Делфи будут пресекать любые разговоры о таком возмутительном наряде, другие будут обсуждать Сару с намерением узнать интересные пикантные новости, которые можно раздуть до скандала. Браслет с треском сломался.
– Черт!
Сара посмотрела на сломанный браслет, и ее взгляд немного смягчился.
– Не волнуйтесь за меня, тетушка Делфи. Со мной все будет в порядке.
– Нет, если ты не послушаешь брата.
Мягкое выражение лица исчезло, и новая, холодно-элегантная Сара приподняла почти обнаженное плечо.
– Маркус может отправляться к черту.
– По крайней мере поговори с ним, Сара. Прошу тебя. Он ждет в библиотеке.
Сара тягостное мгновение смотрела в глаза Делфи, потом вздохнула:
– Ну, хорошо. Надо побыстрее с этим покончить. Чем скорее он поймет, что не может приказывать мне, как служанке, тем лучше.
Держа спину очень прямо, Сара повернулась и вышла из зала, подметая за собой пол шелковыми юбками, колышущимися вокруг ее грациозных длинных ног.
Какой-то момент Делфи колебалась, не следует ли ей сопровождать племянницу. Но давно уже миновал и те дни, когда она могла поцелуями утешить ее. Делфи закрыла глаза. «Прошу тебя, Господи, дай Маркусу терпение святого. Оно ему понадобится».
Сара решительно подошла к библиотеке, распахнула дверь и остановилась. Она ожидала увидеть Маркуса за письменным столом с явным неодобрением на окаменевшем лице. Вместо этого она оказалась перед тремя из пяти старших братьев, на лицах которых читались разные чувства – от открытого осуждения до искренней озабоченности.
– Черт, – пробормотала Сара. – Если бы здесь оказались Бренд и Девон, то вся проклятая семья была бы в сборе.
– Какой милый способ здороваться с родственниками! – Чейз стоял у камина, прислонившись широкими плечами к каминной полке Волосы цвета воронова крыла и глаза чистейшего синего цвета. Он был младшим из пяти братьев и самым нетерпеливым. Сейчас его черты искажал гнев, руки в знак порицания сложены на груди. – Полагаю, мне не следует удивляться ничему, что ты можешь сказать или сделать, после того как я видел тебя в «Пороге ада».
Маркус, сидящий за письменным столом, поднял голову, и его темные глаза блеснули.
– «Порог ада»? Это не притон для азартных игр, последний из открытых Фарли?
– Именно он, – ответил Чейз. – Наша дражайшая сестричка была там меньше двух недель назад.
– А я там видела тебя, – хладнокровно заметила Сара. – Если это неподходящее место для меня, то и для тебя тоже.
Чейз вспыхнул.
– Я не женщина. И я не такой зеленый, чтобы не узнать с одного взгляда рулетку.
– Нет, ты просто проигрываешь сорочку в фараон, а потом уходишь, надравшись.
Чейз оттолкнулся от камина, стиснув зубы.
– Послушай...
– Полегче, детки, – лениво пробормотал Энтони, сидящий на диване у камина.
Сара уловила понимающий взгляд его карих глаз. Ее сводный брат был единственным, кто когда-то ее понял. Он был точной копией их матери – с темно-золотистыми волосами и карими глазами. Отец Энтони умер от лихорадки через год после свадьбы, оставив Энтони, которому едва исполнилось три месяца, и красивую вдову, быстро влюбившуюся в неистового маркиза Треймаунта, отца Сары.
Маркиз был человеком пылким и твердо верил в семейные ценности. Горячо любя жену, он считал Энтони своим старшим сыном в быстро растущей семье и старался не делать никаких различий между детьми. Они принимали друг друга без сомнений, и только фамилия Энтони свидетельствовала о том, что он не Сент-Джон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
Делфи искоса взглянула на племянницу и заметила грусть в голубых глазах Сары. Слишком поздно что-то предпринимать по поводу поведения Джулиуса, но еще есть возможность помочь племяннице. Именно так и собиралась поступить Делфи.
– Сара, обещай мне, что выслушаешь брата. Он хочет только того, что лучше для тебя.
– Вернее, что легче для него, – возразила Сара. – Между этими двумя желаниями – целая пропасть.
Карета свернула за угол и остановилась. С тяжелым сердцем Делфи подняла занавеску и выглянула на улицу. Треймаунт-хаус был самым большим особняком в Мейфэре, в нем были обширный бальный зал и два огромных салона. Карета встала в длинную очередь перед ярко освещенным домом. Лошади ржали, пажи метались между экипажами, ливрейные лакеи локтями прокладывали себе дорогу к дверцам.
Хотя до начала сезона оставалось еще несколько месяцев, все съехались в Лондон на ежегодный бал в Треймаунте. Покойный маркиз положил начало традиции вульгарной, по мнению Делфи, демонстрации богатства. Но она действовала. Какими бы плохими ни были дороги, какой бы ледяной ветер ни дул и как бы неудобно ни было возвращаться в Лондон в середине зимы, бал вТреймаунте имел оглушительный успех каждый год.
Сара выглянула на многолюдную улицу:
– Похоже, кто-то разворошил муравейник.
Так и было. Люди жаждали получить приглашение в Трсймаунт, и, откровенно говоря, Делфи их не осуждала. Это был не просто особняк, каким бы он ни был величественным и какие бы пышные приемы в нем ни устраивались. Но то, как семейство Сснт-Джонов излучало власть и высокомерие, подсознательно напоминало всем, что они олицетворяют истинное дворянство.
Наконец карета подъехала к парадному входу, и вскоре они с Сарой уже шли по вестибюлю, вдыхая пряный аромат цветов, уложенных по обеим сторонам красного ковра, чтобы заглушить неприятные запахи по-зимнему мрачного города. Приглушенный смех и музыка встретили их, когда они вошли в бальный зал.
Маркус не стоял во главе ряда встречающих, а ждал появления Сары в библиотеке. И это хорошо, решила Делфи, отдавая накидку слуге и слегка вздрагивая от холода. Давно пора Маркусу принять непосредственное участие в делах сестры. Она повернулась как раз в тот момент, когда Сара расстегнула застежку голубой бархатной накидки и сбросила ее с плеч.
«Господи, нет!» Голубое, цвета сапфира, платье Сары с глубоким вырезом было настолько прозрачным, что даже самые смелые из великосветских дам подняли бы брови. А на пышных формах Сары оно выглядело совершенно скандально. Просто позор.
Из-под края шелка виднелись сверкающие туфельки, а шею, голову и руки водопадом усыпали сапфиры. Сара надела все фамильные украшения из сапфиров Лоренсов – от широкого золотого ожерелья до сверкающей тиары, скрепляющей блестящие черные локоны. Делфи показалось, что темно-синие камни отражают отчаянный блеск глаз племянницы.
Сара расправила юбки, машинально поправила грудь в опасной близости от края выреза. С трудом сглотнув, Делфи стала нервно теребить свой браслет. Люди уже начали узнавать Сару, и хотя можно было рассчитывать, что некоторые друзья Делфи будут пресекать любые разговоры о таком возмутительном наряде, другие будут обсуждать Сару с намерением узнать интересные пикантные новости, которые можно раздуть до скандала. Браслет с треском сломался.
– Черт!
Сара посмотрела на сломанный браслет, и ее взгляд немного смягчился.
– Не волнуйтесь за меня, тетушка Делфи. Со мной все будет в порядке.
– Нет, если ты не послушаешь брата.
Мягкое выражение лица исчезло, и новая, холодно-элегантная Сара приподняла почти обнаженное плечо.
– Маркус может отправляться к черту.
– По крайней мере поговори с ним, Сара. Прошу тебя. Он ждет в библиотеке.
Сара тягостное мгновение смотрела в глаза Делфи, потом вздохнула:
– Ну, хорошо. Надо побыстрее с этим покончить. Чем скорее он поймет, что не может приказывать мне, как служанке, тем лучше.
Держа спину очень прямо, Сара повернулась и вышла из зала, подметая за собой пол шелковыми юбками, колышущимися вокруг ее грациозных длинных ног.
Какой-то момент Делфи колебалась, не следует ли ей сопровождать племянницу. Но давно уже миновал и те дни, когда она могла поцелуями утешить ее. Делфи закрыла глаза. «Прошу тебя, Господи, дай Маркусу терпение святого. Оно ему понадобится».
Сара решительно подошла к библиотеке, распахнула дверь и остановилась. Она ожидала увидеть Маркуса за письменным столом с явным неодобрением на окаменевшем лице. Вместо этого она оказалась перед тремя из пяти старших братьев, на лицах которых читались разные чувства – от открытого осуждения до искренней озабоченности.
– Черт, – пробормотала Сара. – Если бы здесь оказались Бренд и Девон, то вся проклятая семья была бы в сборе.
– Какой милый способ здороваться с родственниками! – Чейз стоял у камина, прислонившись широкими плечами к каминной полке Волосы цвета воронова крыла и глаза чистейшего синего цвета. Он был младшим из пяти братьев и самым нетерпеливым. Сейчас его черты искажал гнев, руки в знак порицания сложены на груди. – Полагаю, мне не следует удивляться ничему, что ты можешь сказать или сделать, после того как я видел тебя в «Пороге ада».
Маркус, сидящий за письменным столом, поднял голову, и его темные глаза блеснули.
– «Порог ада»? Это не притон для азартных игр, последний из открытых Фарли?
– Именно он, – ответил Чейз. – Наша дражайшая сестричка была там меньше двух недель назад.
– А я там видела тебя, – хладнокровно заметила Сара. – Если это неподходящее место для меня, то и для тебя тоже.
Чейз вспыхнул.
– Я не женщина. И я не такой зеленый, чтобы не узнать с одного взгляда рулетку.
– Нет, ты просто проигрываешь сорочку в фараон, а потом уходишь, надравшись.
Чейз оттолкнулся от камина, стиснув зубы.
– Послушай...
– Полегче, детки, – лениво пробормотал Энтони, сидящий на диване у камина.
Сара уловила понимающий взгляд его карих глаз. Ее сводный брат был единственным, кто когда-то ее понял. Он был точной копией их матери – с темно-золотистыми волосами и карими глазами. Отец Энтони умер от лихорадки через год после свадьбы, оставив Энтони, которому едва исполнилось три месяца, и красивую вдову, быстро влюбившуюся в неистового маркиза Треймаунта, отца Сары.
Маркиз был человеком пылким и твердо верил в семейные ценности. Горячо любя жену, он считал Энтони своим старшим сыном в быстро растущей семье и старался не делать никаких различий между детьми. Они принимали друг друга без сомнений, и только фамилия Энтони свидетельствовала о том, что он не Сент-Джон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75