Император был убежден, что граф Джиулай стянет свои силы туда, где десять лет назад австрийцы нанесли армии Карла-Альберта сокрушительный удар, усугубивший и без того непомерно тяжелое положение несчастной Италии.
Главнокомандующий стянул войска в один кулак, чтобы отразить нападение австрийцев. Военные историки впоследствии упрекнут его за эту меру. К сожалению, они будут правы, ибо желание избежать стратегических просчетов породило еще более крупные тактические.
Положение становилось напряженным. Инстинктивно император чувствовал приближение баталии. Однако противник не подавал признаков жизни. Считая дальнейшее ожидание бессмысленным, Наполеон III решил пойти на риск, перебросив войска к Милану. Он дал распоряжение Мак-Магону продолжить движение. Утром первого июня генерал должен был проследовать от Турбиго к Буффалоре, где, вероятнее всего, находились австрийцы. От разведки не поступало никаких сведений относительно местонахождения противника. Война велась вслепую. Казалось, французы и австрийцы состязались друг с другом в непредсказуемости.
Пока Мак-Магон будет выполнять маневры, Наполеон со своим войском пересечет Тичино с его заболоченной долиной в районе Сан-Мартино по двум виадукам, через которые проходили железная дорога и дорога на Милан. Затем, захватив два моста через канал Навиглио-Гранде, император и Мак-Магон встретятся в Мадженте.
На рассвете войска покидали Новару. Провожая освободителей, жители города украсили розами стены, двери и балконы домов. Женщины и дети бросали воинам цветы, букеты и венки, девушки посылали воздушные поцелуи, мужчины махали шляпами и воодушевленно кричали:
— Виват Франция! Виват Италия!
Но вот прозвучали фанфары, послышалось бряцание стального оружия.
— Император! Идущие на смерть приветствуют тебя.
Впереди гарцевал головной отряд. За ним в одиночестве шествовал Наполеон на великолепном гнедом скакуне Аяксе.
В то время императору исполнилось пятьдесят два года. Он с легкостью носил форму дивизионного генерала и прекрасно держался в седле. Его узнавали по продолговатому, с правильными чертами лицу, бесстрастному взгляду задумчивых серых глаз и пышным светлым усам. Видно было, что монарх слишком поглощен своими мыслями, чтобы его занимало происходящее. Временами он пробуждался от задумчивости. Гром оваций и град цветов возвращали его к действительности. Он поднимал украшенную белыми лентами шляпу и широким жестом приветствовал солдат и публику, но затем снова погружался в размышления.
За Наполеоном III, блестя позолотой, галунами и медалями, следовали члены Генерального штаба. На некотором расстоянии от него ехали придворные офицеры в длинных голубых камзолах с серебряными аксельбантами и в голубых же треуголках. В арьергарде шествовал отряд сопровождения.
Было десять часов утра. Переход через Тичино возглавили гренадеры гвардии под командованием генерала Рено де Сен-Жан-д'Анжели.
Офицеры штаба прикрепили цветы к седлам, поводьям, туникам, держали в руках. Гренадеры украсили букетами стволы пушек, дорожные мешки и петлицы темных шинелей. Розы переплетались с подбородочными ремнями и витыми шнурами головных уборов. Настроение у всех было радостное, словно войско ожидала увеселительная прогулка.
На горизонте показались войска, которые офицеры генштаба приняли за армейский корпус Мак-Магона.
Армия прошла еще некоторое расстояние, прежде чем в авангарде заметили огненную батарею, вокруг которой хлопотало отделение белых мундиров.
— Вот тебе и праздник! — сказал оди н из офицеров.
Генерал поднялся на стременах и скомандовал:
— Внимание, господа!.. Да уберите же, наконец, цветы!
В тот же миг снарядом снесло голову одному из гренадеров. Шерстяная шапка, украшенная розами, отлетела метра на три. Тело на мгновение застыло в жуткой неподвижности в строю, среди солдат, открывших рты от изумления и ужаса, потом тяжело упало, заливая землю кровью.
Гренадеры схватились за оружие. Офицеры подровняли шеренги. Под барабанный бой, звуки труб и огонь батарей приближалось многочисленное австрийское войско. Горделивая осанка и холодная решительность воинов внушали уважение; в храбрости и отваге они не уступали французам.
Началось сражение. Наполеон III галопом мчался по полю. Его присутствие воодушевляло солдат. Гренадеры стояли насмерть, не уступая ни пяди земли противнику. Страшная битва на одном месте походила на дуэль, когда соперники не хотят ни на шаг сдвинуться со своих позиций.
Мосты и виадуки были слишком узки, чтобы пропустить большое количество людей к месту сражения. Солдаты, не успевшие перебраться на другой берег, топтались на месте.
Чтобы сократить путь, гренадеры прыгали прямо в заболоченную реку и с трудом выбирались оттуда. Лошади вязли в трясине, офицеры оставляли их и шли пешком. У гигантов-полководцев Модиу и Десме де л'Исль штанины ниже колен были покрыты таким слоем грязи, что те едва передвигались. Не обращая внимания на яростный огонь, офицеры сняли брюки и, заправив в сапоги белые кальсоны, зашагали во главе своих батальонов, которым с трудом удавалось держать строй.
Часть гренадеров третьей роты направилась к железной дороге и наскочила на редут.
— Вперед! На приступ!
Редут взяли, но потери были ужасающими. Французы преследовали отступавших до двух параллельных мостов — через Навиглио-Гранде и железнодорожного. В 1200 метрах левее находилась Буффалора.
— Вперед! Вперед!
Противник заминировал мосты, но внезапная атака гренадеров помешала произвести взрывы. Французы обезвредили взрывчатку и устремились на приступ Буффалоры.
Гвардейцы продолжали отчаянно сражаться. Ряды их сильно поредели, а заторы, образовавшиеся у мостов, мешали подойти подкреплению. Дорога на подступах к мостам, насколько хватало взгляда, была запружена пушками, ящиками со снарядами, повозками с продовольствием. Бесконечная вереница солдат топталась на месте, в то время как на другом берегу шла жестокая бойня.
Именно здесь во всей полноте проявилась ошибка императора. Собрав в одном месте дивизии, бригады и полки, главнокомандующий лишил армию возможности маневра на местности.
Стояла летняя жара. Тяжеловооруженные, тепло одетые солдаты истекали потом. Полковник д'Альтон пришел доложить генералу обстановку и попросить подкрепление. Голова раскалывалась от боли, и офицер снял шерстяную шапочку и заправил ее под ленчик.
Мелочный и придирчивый генерал холодно посмотрел на подчиненного и сказал:
— Вы одеты не по форме. Где ваш головной убор? Идите!
Полковник подчинился. Исправив недостаток в одежде, он вернулся и отдал честь старшему по званию.
Австрийские пушки палили беспрестанно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
Главнокомандующий стянул войска в один кулак, чтобы отразить нападение австрийцев. Военные историки впоследствии упрекнут его за эту меру. К сожалению, они будут правы, ибо желание избежать стратегических просчетов породило еще более крупные тактические.
Положение становилось напряженным. Инстинктивно император чувствовал приближение баталии. Однако противник не подавал признаков жизни. Считая дальнейшее ожидание бессмысленным, Наполеон III решил пойти на риск, перебросив войска к Милану. Он дал распоряжение Мак-Магону продолжить движение. Утром первого июня генерал должен был проследовать от Турбиго к Буффалоре, где, вероятнее всего, находились австрийцы. От разведки не поступало никаких сведений относительно местонахождения противника. Война велась вслепую. Казалось, французы и австрийцы состязались друг с другом в непредсказуемости.
Пока Мак-Магон будет выполнять маневры, Наполеон со своим войском пересечет Тичино с его заболоченной долиной в районе Сан-Мартино по двум виадукам, через которые проходили железная дорога и дорога на Милан. Затем, захватив два моста через канал Навиглио-Гранде, император и Мак-Магон встретятся в Мадженте.
На рассвете войска покидали Новару. Провожая освободителей, жители города украсили розами стены, двери и балконы домов. Женщины и дети бросали воинам цветы, букеты и венки, девушки посылали воздушные поцелуи, мужчины махали шляпами и воодушевленно кричали:
— Виват Франция! Виват Италия!
Но вот прозвучали фанфары, послышалось бряцание стального оружия.
— Император! Идущие на смерть приветствуют тебя.
Впереди гарцевал головной отряд. За ним в одиночестве шествовал Наполеон на великолепном гнедом скакуне Аяксе.
В то время императору исполнилось пятьдесят два года. Он с легкостью носил форму дивизионного генерала и прекрасно держался в седле. Его узнавали по продолговатому, с правильными чертами лицу, бесстрастному взгляду задумчивых серых глаз и пышным светлым усам. Видно было, что монарх слишком поглощен своими мыслями, чтобы его занимало происходящее. Временами он пробуждался от задумчивости. Гром оваций и град цветов возвращали его к действительности. Он поднимал украшенную белыми лентами шляпу и широким жестом приветствовал солдат и публику, но затем снова погружался в размышления.
За Наполеоном III, блестя позолотой, галунами и медалями, следовали члены Генерального штаба. На некотором расстоянии от него ехали придворные офицеры в длинных голубых камзолах с серебряными аксельбантами и в голубых же треуголках. В арьергарде шествовал отряд сопровождения.
Было десять часов утра. Переход через Тичино возглавили гренадеры гвардии под командованием генерала Рено де Сен-Жан-д'Анжели.
Офицеры штаба прикрепили цветы к седлам, поводьям, туникам, держали в руках. Гренадеры украсили букетами стволы пушек, дорожные мешки и петлицы темных шинелей. Розы переплетались с подбородочными ремнями и витыми шнурами головных уборов. Настроение у всех было радостное, словно войско ожидала увеселительная прогулка.
На горизонте показались войска, которые офицеры генштаба приняли за армейский корпус Мак-Магона.
Армия прошла еще некоторое расстояние, прежде чем в авангарде заметили огненную батарею, вокруг которой хлопотало отделение белых мундиров.
— Вот тебе и праздник! — сказал оди н из офицеров.
Генерал поднялся на стременах и скомандовал:
— Внимание, господа!.. Да уберите же, наконец, цветы!
В тот же миг снарядом снесло голову одному из гренадеров. Шерстяная шапка, украшенная розами, отлетела метра на три. Тело на мгновение застыло в жуткой неподвижности в строю, среди солдат, открывших рты от изумления и ужаса, потом тяжело упало, заливая землю кровью.
Гренадеры схватились за оружие. Офицеры подровняли шеренги. Под барабанный бой, звуки труб и огонь батарей приближалось многочисленное австрийское войско. Горделивая осанка и холодная решительность воинов внушали уважение; в храбрости и отваге они не уступали французам.
Началось сражение. Наполеон III галопом мчался по полю. Его присутствие воодушевляло солдат. Гренадеры стояли насмерть, не уступая ни пяди земли противнику. Страшная битва на одном месте походила на дуэль, когда соперники не хотят ни на шаг сдвинуться со своих позиций.
Мосты и виадуки были слишком узки, чтобы пропустить большое количество людей к месту сражения. Солдаты, не успевшие перебраться на другой берег, топтались на месте.
Чтобы сократить путь, гренадеры прыгали прямо в заболоченную реку и с трудом выбирались оттуда. Лошади вязли в трясине, офицеры оставляли их и шли пешком. У гигантов-полководцев Модиу и Десме де л'Исль штанины ниже колен были покрыты таким слоем грязи, что те едва передвигались. Не обращая внимания на яростный огонь, офицеры сняли брюки и, заправив в сапоги белые кальсоны, зашагали во главе своих батальонов, которым с трудом удавалось держать строй.
Часть гренадеров третьей роты направилась к железной дороге и наскочила на редут.
— Вперед! На приступ!
Редут взяли, но потери были ужасающими. Французы преследовали отступавших до двух параллельных мостов — через Навиглио-Гранде и железнодорожного. В 1200 метрах левее находилась Буффалора.
— Вперед! Вперед!
Противник заминировал мосты, но внезапная атака гренадеров помешала произвести взрывы. Французы обезвредили взрывчатку и устремились на приступ Буффалоры.
Гвардейцы продолжали отчаянно сражаться. Ряды их сильно поредели, а заторы, образовавшиеся у мостов, мешали подойти подкреплению. Дорога на подступах к мостам, насколько хватало взгляда, была запружена пушками, ящиками со снарядами, повозками с продовольствием. Бесконечная вереница солдат топталась на месте, в то время как на другом берегу шла жестокая бойня.
Именно здесь во всей полноте проявилась ошибка императора. Собрав в одном месте дивизии, бригады и полки, главнокомандующий лишил армию возможности маневра на местности.
Стояла летняя жара. Тяжеловооруженные, тепло одетые солдаты истекали потом. Полковник д'Альтон пришел доложить генералу обстановку и попросить подкрепление. Голова раскалывалась от боли, и офицер снял шерстяную шапочку и заправил ее под ленчик.
Мелочный и придирчивый генерал холодно посмотрел на подчиненного и сказал:
— Вы одеты не по форме. Где ваш головной убор? Идите!
Полковник подчинился. Исправив недостаток в одежде, он вернулся и отдал честь старшему по званию.
Австрийские пушки палили беспрестанно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45