Если он пытался ее найти, в чем она сомневалась, то все равно не нашел бы: она с тех пор не была дома.
– Теперь, наверное, меня можно считать беженцем. Я какое-то время провел в убежище в центре города, но его закрыли: соседнее здание стало опасно крениться, и людям предложили перебраться сюда. Думал, к этому времени меня здесь уже не будет, но отсюда никуда не уедешь. Никакой транспорт не функционирует, так что все мы здесь, как видно, надолго застряли. Ну что ж, бывает и хуже, – улыбнулся Эверетт. – К тому же удалось сделать несколько удачных кадров. – Он указал на фотоаппарат и сфотографировал улыбающихся Мелани и Мэгги в лучах солнца.
Обе выглядели счастливыми и безмятежными, несмотря на обстоятельства. Женщины работали с отдачей, потому что им нравилось то, чем они занимались. Это читалось в их глазах. – Никто бы, наверное, не поверил, что вот эта санитарка из лазарета, которая сидит на бревнышке в камуфляжных штанах и шлепанцах, сама Мелани Фри, звезда с мировым именем. Исторический снимок. – Кроме того, у Эверетта имелось несколько замечательных кадров, запечатлевших Мэгги в первую ночь. Ему не терпелось поскорее очутиться в Лос-Анджелесе, чтобы их отпечатать. Он не сомневался, что в редакции с восторгом отнесутся к любым снимкам, сделанным в зоне землетрясения. А то, что не возьмут – он кому-нибудь продаст. Как знать, может, его ждет еще одна Пулитцеровская премия – материал исключительный. Имеющий, возможно, историческое значение. Такой уникальной ситуации, как эта, не было уже лет сто и, возможно, еще столько же не будет. Во всяком случае, Эверетт на это надеялся. Однако город вопреки разрушительным последствиям выстоял, и люди перенесли трагедию на удивление мужественно.
– Собираетесь продолжать работу, – спросил он, – или передохнете немного?
Мелани и Мэгги отдыхали уже около получаса, и пора было снова браться за дело.
– Пойдем работать, – ответила за обеих Мэгги. – А вы?
– Я собирался подать заявку на койку. Потом, возможно, загляну к вам. Могут получиться хорошие кадры: вы за работой. Если, конечно, пациенты не будут возражать.
– Вам придется спросить у них разрешения, – важно сказала Мэгги, всегда с уважением относившаяся к своим пациентам, независимо от того, кто они такие.
Мелани вдруг вспомнила про пиджак.
– Простите, – извинилась она. – Ваш смокинг превратился в тряпку, и мне пришлось его выбросить. Я не предполагала, что снова вас встречу.
Глядя на ее виноватое лицо, Эверетт расхохотался:
– Не переживайте! Он взят напрокат. Скажу, что я его потерял во время землетрясения. Да они и так его: не взяли бы, даже если б я захотел его вернуть. Отдали бы мне безвозмездно. Так что не волнуйтесь, Мелани, это ерунда. Не забивайте себе голову.
Тут Мелани вспомнила про монетку и вытащила ее из кармана штанов. Когда она передала Эверетту его медальон трезвости, тот, по-видимому, очень обрадовался.
– А вот это я действительно хочу получить назад. Монетка на счастье! – Он любовно провел по ней пальцами, будто монетка волшебная. Для него она и впрямь была такой. Последние два дня он не ходил на собрания, и монетка словно напоминала ему о том, что спасло его более года назад. Эверетт поцеловал ее и сунул в карман брюк – единственной оставшейся части от взятого напрокат костюма. Брюки, надо сказать, теперь уже изрядно поистрепались, и Эверетт собирался по возвращении домой их выбросить. – Спасибо, что сберегли ее. – Неплохо было бы ему сейчас побывать на собрании «Анонимных алкоголиков», чтобы справиться со стрессом. Выпить, правда его не тянуло. Хотя он обессилел. Последние два дня выдались длинные и мучительные, а для некоторых даже трагичные.
Мэгги с Мелани пошли в лазарет, а Эверетт. – хлопотать о койке. Пресидио представлял собой лагерь из множества строений, и места всем должно было хватить. Эту старую военную базу давно закрыли, но все здания сохранились в отличном состоянии. Здесь, на территории Пресидио, в старом госпитале кинорежиссер Джордж Лукас построил свою легендарную студию.
– Я потом загляну к вам, – пообещал Эверетт. – Я скоро.
В тот же день, во время непродолжительного затишья, в лагере появилась Сара Слоун с двумя детьми и нянькой-непалкой. У малыша был жар, он кашлял и держался за ухо. Дочь Сара тоже взяла с собой: не хотелось оставлять девочку дома. После страшной ночи с четверга на пятницу Сара не желала разлучаться с детьми ни на минуту. Она хотела быть с ними рядом, если вдруг снова начнутся подземные толчки, чего все так опасались. Сет остался дома один, в состоянии безысходного отчаяния, которое с вечера четверга только усугубилось, поскольку он знал, что банки в ближайшее время не откроются и связь с внешним миром не наладится. А потому он не сможет исправить положение, и его карьера и привычная, налаженная жизнь скоро обратятся в прах.
Жизнь Сары тоже. Но в настоящее время она больше переживала из-за ребенка: так не вовремя он заболел! Сара пришла в ближайший пункт первой помощи, но там принимали только серьезно раненных, а ее с ребенком направили в лазарет Пресидио, куда они приехали на машине Пармани. Мелани приметила ее у регистрационного стола и указала на нее Мэгги. Вместе они подошли к Саре. Не прошло и минуты, как ребенок засмеялся и, глядя на Мэгги, залопотал что-то, хотя все еще тянул себя за ухо. Лицо у малыша раскраснелось. Сара сообщила Мэгги о болезни.
– Я схожу за врачом, – сказала Мэгги и исчезла. Но уже несколько минут спустя она поманила Сару, обсуждавшую с Мелани благотворительный вечер, ее потрясшее всех выступление и ужас во время землетрясения.
Мелани и Сара с сыном, а также девочка с нянькой проследовали за Мэгги к ожидавшему врачу. Опасения Сары подтвердились: у ребенка обнаружился отит. В благотворном майском воздухе жар у мальчика немного спал, а в горле, по заключению доктора, началось воспаление. Он выдал Саре антибиотик, который, по ее словам, Оливеру уже когда-то прописывали, а Молли вручил леденец на палочке и потрепал по головке. Доктор для каждого находил добрые слова, хотя работал с того самого времени, как в ночь с четверга на пятницу разразилась трагедия, и с тех пор почти не спал. Здесь все работали без передышки, особенно Мэгги, а значит, и Мелани.
Едва Сара вышла из отгороженного закутка, где принимал доктор, как в лазарете появился Эверетт. Похоже, он искал кого-то. Мелани и Мэгги замахали ему руками. Он приблизился к ним – все в тех же дорогих его сердцу ковбойских сапогах из кожи ящерицы. Сапоги после землетрясения нисколько не пострадали.
– Что это, участники благотворительного вечера собираются вновь? – пошутил он, обращаясь к Саре. – Вечер вы организовали просто блестяще. В конце, правда, получилось немножко скомкано, но до того момента все шло как нельзя лучше, постарались вы на славу, – улыбнулся Эверетт, получив от Сары благодарность за комплимент.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
– Теперь, наверное, меня можно считать беженцем. Я какое-то время провел в убежище в центре города, но его закрыли: соседнее здание стало опасно крениться, и людям предложили перебраться сюда. Думал, к этому времени меня здесь уже не будет, но отсюда никуда не уедешь. Никакой транспорт не функционирует, так что все мы здесь, как видно, надолго застряли. Ну что ж, бывает и хуже, – улыбнулся Эверетт. – К тому же удалось сделать несколько удачных кадров. – Он указал на фотоаппарат и сфотографировал улыбающихся Мелани и Мэгги в лучах солнца.
Обе выглядели счастливыми и безмятежными, несмотря на обстоятельства. Женщины работали с отдачей, потому что им нравилось то, чем они занимались. Это читалось в их глазах. – Никто бы, наверное, не поверил, что вот эта санитарка из лазарета, которая сидит на бревнышке в камуфляжных штанах и шлепанцах, сама Мелани Фри, звезда с мировым именем. Исторический снимок. – Кроме того, у Эверетта имелось несколько замечательных кадров, запечатлевших Мэгги в первую ночь. Ему не терпелось поскорее очутиться в Лос-Анджелесе, чтобы их отпечатать. Он не сомневался, что в редакции с восторгом отнесутся к любым снимкам, сделанным в зоне землетрясения. А то, что не возьмут – он кому-нибудь продаст. Как знать, может, его ждет еще одна Пулитцеровская премия – материал исключительный. Имеющий, возможно, историческое значение. Такой уникальной ситуации, как эта, не было уже лет сто и, возможно, еще столько же не будет. Во всяком случае, Эверетт на это надеялся. Однако город вопреки разрушительным последствиям выстоял, и люди перенесли трагедию на удивление мужественно.
– Собираетесь продолжать работу, – спросил он, – или передохнете немного?
Мелани и Мэгги отдыхали уже около получаса, и пора было снова браться за дело.
– Пойдем работать, – ответила за обеих Мэгги. – А вы?
– Я собирался подать заявку на койку. Потом, возможно, загляну к вам. Могут получиться хорошие кадры: вы за работой. Если, конечно, пациенты не будут возражать.
– Вам придется спросить у них разрешения, – важно сказала Мэгги, всегда с уважением относившаяся к своим пациентам, независимо от того, кто они такие.
Мелани вдруг вспомнила про пиджак.
– Простите, – извинилась она. – Ваш смокинг превратился в тряпку, и мне пришлось его выбросить. Я не предполагала, что снова вас встречу.
Глядя на ее виноватое лицо, Эверетт расхохотался:
– Не переживайте! Он взят напрокат. Скажу, что я его потерял во время землетрясения. Да они и так его: не взяли бы, даже если б я захотел его вернуть. Отдали бы мне безвозмездно. Так что не волнуйтесь, Мелани, это ерунда. Не забивайте себе голову.
Тут Мелани вспомнила про монетку и вытащила ее из кармана штанов. Когда она передала Эверетту его медальон трезвости, тот, по-видимому, очень обрадовался.
– А вот это я действительно хочу получить назад. Монетка на счастье! – Он любовно провел по ней пальцами, будто монетка волшебная. Для него она и впрямь была такой. Последние два дня он не ходил на собрания, и монетка словно напоминала ему о том, что спасло его более года назад. Эверетт поцеловал ее и сунул в карман брюк – единственной оставшейся части от взятого напрокат костюма. Брюки, надо сказать, теперь уже изрядно поистрепались, и Эверетт собирался по возвращении домой их выбросить. – Спасибо, что сберегли ее. – Неплохо было бы ему сейчас побывать на собрании «Анонимных алкоголиков», чтобы справиться со стрессом. Выпить, правда его не тянуло. Хотя он обессилел. Последние два дня выдались длинные и мучительные, а для некоторых даже трагичные.
Мэгги с Мелани пошли в лазарет, а Эверетт. – хлопотать о койке. Пресидио представлял собой лагерь из множества строений, и места всем должно было хватить. Эту старую военную базу давно закрыли, но все здания сохранились в отличном состоянии. Здесь, на территории Пресидио, в старом госпитале кинорежиссер Джордж Лукас построил свою легендарную студию.
– Я потом загляну к вам, – пообещал Эверетт. – Я скоро.
В тот же день, во время непродолжительного затишья, в лагере появилась Сара Слоун с двумя детьми и нянькой-непалкой. У малыша был жар, он кашлял и держался за ухо. Дочь Сара тоже взяла с собой: не хотелось оставлять девочку дома. После страшной ночи с четверга на пятницу Сара не желала разлучаться с детьми ни на минуту. Она хотела быть с ними рядом, если вдруг снова начнутся подземные толчки, чего все так опасались. Сет остался дома один, в состоянии безысходного отчаяния, которое с вечера четверга только усугубилось, поскольку он знал, что банки в ближайшее время не откроются и связь с внешним миром не наладится. А потому он не сможет исправить положение, и его карьера и привычная, налаженная жизнь скоро обратятся в прах.
Жизнь Сары тоже. Но в настоящее время она больше переживала из-за ребенка: так не вовремя он заболел! Сара пришла в ближайший пункт первой помощи, но там принимали только серьезно раненных, а ее с ребенком направили в лазарет Пресидио, куда они приехали на машине Пармани. Мелани приметила ее у регистрационного стола и указала на нее Мэгги. Вместе они подошли к Саре. Не прошло и минуты, как ребенок засмеялся и, глядя на Мэгги, залопотал что-то, хотя все еще тянул себя за ухо. Лицо у малыша раскраснелось. Сара сообщила Мэгги о болезни.
– Я схожу за врачом, – сказала Мэгги и исчезла. Но уже несколько минут спустя она поманила Сару, обсуждавшую с Мелани благотворительный вечер, ее потрясшее всех выступление и ужас во время землетрясения.
Мелани и Сара с сыном, а также девочка с нянькой проследовали за Мэгги к ожидавшему врачу. Опасения Сары подтвердились: у ребенка обнаружился отит. В благотворном майском воздухе жар у мальчика немного спал, а в горле, по заключению доктора, началось воспаление. Он выдал Саре антибиотик, который, по ее словам, Оливеру уже когда-то прописывали, а Молли вручил леденец на палочке и потрепал по головке. Доктор для каждого находил добрые слова, хотя работал с того самого времени, как в ночь с четверга на пятницу разразилась трагедия, и с тех пор почти не спал. Здесь все работали без передышки, особенно Мэгги, а значит, и Мелани.
Едва Сара вышла из отгороженного закутка, где принимал доктор, как в лазарете появился Эверетт. Похоже, он искал кого-то. Мелани и Мэгги замахали ему руками. Он приблизился к ним – все в тех же дорогих его сердцу ковбойских сапогах из кожи ящерицы. Сапоги после землетрясения нисколько не пострадали.
– Что это, участники благотворительного вечера собираются вновь? – пошутил он, обращаясь к Саре. – Вечер вы организовали просто блестяще. В конце, правда, получилось немножко скомкано, но до того момента все шло как нельзя лучше, постарались вы на славу, – улыбнулся Эверетт, получив от Сары благодарность за комплимент.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85