Фрэнклин де Диос закивал и сказал:
– Я учил английский с рождения, но я мало пользовался им до последнего времени. Люди, на которых я работаю, не говорят по-английски.
– Ты приехал из Никарагуа?
– Да, оттуда. Я учил испанский, но дома я сперва учил английский и в школе тоже.
– Погоди-ка. Говоришь, ты родом из Никарагуа, но в детстве не говорил по-испански? Как же так?
– Нас потом заставили. Я – мискито. Понимаешь? Я индеец. Сандинисты заставили нас учить испанский, но раньше я учил английский.
– Ты индеец? Взаправду?
– Взаправду.
– Скажи что-нибудь по-индейски.
– Н-ксаа.
– Что это значит?
– «Как дела?»
– Да, ты взаправду индеец, – рассмеялся Кловис.
– Взаправду.
– А почему ты не отвечал, когда я поздоровался с тобой и когда я болтал весь этот вздор?
– Я не знал, кто ты.
– Я сказал тебе, кто я. Ты такой застенчивый? Слышь, а я-то думал, ты из наших. Понимаешь, о ком я? Думал, ты тоже черномазый.
– Да, отчасти. Остальное – мискито.
– А тот парень, на которого ты работаешь, он тоже индеец?
– Нет, он с Кубы, а потом стал никарагуанцем. И тот, второй, полковник, тоже никарагуанец. Мы оба сражались против сандинистов, но каждый сам по себе. Не знаю, почему он не любит сандинистов. Я их не люблю, потому что они пришли к нам, убили людей, животных убили, коров постреляли из автоматов и заставили нас уйти из Мусаваса. Сожгли все деревни мискито и заставили нас переселиться в asentamientos . Это вроде концлагеря.
– Черт, как погано.
– Мы поехали в Гондурас, в такое место Рус-Рус – не слыхал?
– Не, не слыхал.
– Там тоже плохо. Вот я и пошел на войну. ЦРУ знаешь?
– Конечно.
– Они дали нам ружья и показали, как воевать против сандинистов. Хорошие ружья, хорошо стреляют. Но на войне мне тоже не понравилось, и я поехал в Майами – это во Флориде.
– Да уж, на войне мало хорошего. А как ты попал в Майами?
– Сел на самолет. Сказал пограничникам, что потом вернусь, а сам остался.
– Ага, – сказал Кловис, дивясь про себя, как никарагуанский индеец мог проделать все это.
– Но в Майами мне тоже не очень понравилось. Там тоже война, только другая. Один раз меня арестовали, хотели выслать.
По улице в сторону ресторана проехала машина. Свет фар на мгновение выхватил из темноты лицо индейца, а затем его фигура и ворота кладбища вновь отступили во тьму, но Кловис успел убедиться, что этот человек говорит с ним запросто, не набивая себе цену.
– Они хотели тебя выслать?
– Да, но тот человек, на которого я работаю, поговорил с кем надо – не знаю с кем, – и они сказали, все в порядке, а потом мы поехали сюда. Здесь мне нравится. Немного похоже на тот город в Гондурасе, где есть аэропорт. На Майами не похоже. Здесь я мог бы жить. Только деньги нужны, чтобы было на что покупать еду.
– Без денег нигде не обойдешься, – подхватил Кловис. – А что, ты убивал на войне?
– Несколько человек убил.
– Да? Ты был близко, ты мог их разглядеть?
– Кое-кого мог.
– Ты их застрелил?
– Ну да, конечно.
– Со мной никогда такого не было. – Кловис отвел взгляд, посмотрел в сторону ресторана. – Значит, ты водишь машину, и все?
Фрэнклин помедлил с ответом.
– По дому тоже что-нибудь приходится делать? Знаешь, как это бывает: гараж убрать, детей отвезти, и все такое.
– У него нет ни гаража, ни детей. У него только женщины.
– Ага, ясно. Но я вот про что спрашиваю: ты привозишь его, потом ждешь, потом опять куда-то везешь, так?
– Я вожу машину, но мне не часто приходится ждать, – уточнил Фрэнклин де Диос – Бывает, он берет меня с собой. Иногда я один иду на дело.
Повисло молчание. У Кловиса язык чесался спросить: «На дело? Что это значит?» Но тут индеец в свою очередь задал вопрос:
– Тебе нравится человек, на которого ты работаешь?
– Он неплохой, – сказал Кловис – Дерьма в нем много, но тут уж ничего не поделаешь: когда у человека столько денег, он не привык, чтобы ему отказывали.
И тут, легок на помине, мистер Николе показался в дверях ресторана, помахал своему шоферу, и на этом светская беседа оборвалась.
Если Николе не собирался в дороге говорить по телефону и работать, он садился рядом с водителем, оставляя за спиной длинный пустой автомобиль.
– Этот индеец возит одного из тех джентльменов, с которыми вы обедали, – пустился в объяснения Кловис – Он индеец из племени мискито. Сперва он не хотел мне отвечать, молчал, точно деревянный идол из табачной лавки, но потом оттаял. Я ему сказал: «Ты почему молчишь, когда с тобой разговаривают?» – а он ответил, типа, он со мной незнаком, потому и молчит. Вернее, он так сказал: «Я не знаю, кто вы такой». Я ему говорю: «Я тебе уже сказал, кто я такой». Вы можете это понять, мистер Николе? Почему он вдруг сменил пластинку?
– Он сказал, что не знает, кто ты такой?
– Вот именно: «Я не знаю, кто ты такой».
– По-моему, он старался соблюсти вежливость, – сказал Дик Николе. – Он не хотел, чтобы ты узнал, кто он такой.
– Да, но потом он сам мне все рассказал.
– Что именно?
– Он был на войне, убивал людей. Потом поехал в Майами…
– А что он теперь делает?
– Возит одного из этих никарагуанцев.
– А чем заняты никарагуанцы?
– Этого он не говорит.
– Так что же тебе удалось узнать?
Кловис плотно сжал губы и покрепче ухватился за руль. Сейчас его пассажир начнет клевать носом и проспит всю дорогу до Лафайета. Пусть ему приснится, что он всех умней. Он босс, на все смотрит со своей колокольни и даже не замечает, когда тут, на земле, что-то идет не так.
Яркий свет фар освещал простиравшееся перед лимузином шоссе. В машине было тихо.
Вдруг Николе зашевелился, и из темноты послышался его голос:
– Как это индеец попал в Майами?
Кловис усмехнулся. Все-таки его босс еще на что-то способен.
– Хороший вопрос, мистер Николе! – похвалил он его.
15
В час дня Джек с Люси шли по Французскому кварталу. Они спускались по улице Тулузы в сторону реки, то и дело натыкаясь на группки туристов. Джек пытался объяснить, откуда взялся Джерри Бойлан:
– Я не знал, что мне с ним делать. Пора было уходить, так что я взял его с собой в бар к Рою.
– Узнать его мнение? – спросила Люси.
– С сегодняшнего дня Рой там не работает. Вчера мне так и так надо было с ним повидаться, после того как я осмотрел комнату полковника. С Калленом я встретился сегодня, передал ему все данные.
– Он говорил, что вы должны встретиться. Кажется, он собирался проверить счета?
– Да, положит в банк десять долларов, чтобы проверить, не закрыт ли счет, может быть, еще что выяснит. Каллен немного не в форме после двадцати семи лет тюрьмы. Он тебе не досаждает?
– Большую часть времени он проводит на кухне с Долорес. Все эти годы он не видал приличной еды.
– Это не единственное лишение в тюрьме. Предупреди Долорес: если он начнет к ней приставать, пусть огреет его черпаком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75