Виктория, казалось, изучала стену под окном. Из мозжечка в мозг Нельсона хлынуло видение: Виктория Викторинис ползет по стене головой вниз, как ящерица, ее пижама раздувается на ветру, а сам он в отчаянии смотрит из охваченного пламенем окна.
– Придется прыгать, – сказала она. – Здесь этажа три, от силы четыре…
Они, плечом к плечу, высунулись в окно.
– Может быть… – начал Нельсон, хватая ртом свежий воздух.
– Что может быть? – спросила Виктория.
– Мы могли бы смягчить падение.
– Как? – Глаза ее сузились.
Нельсон обернулся на полную комнату книг.
– Мы могли бы накидать груду под окном. Виктория обратила на него древний, безразличный взгляд.
– Ладно.
Нельсон и Виктория схватили из груды по несколько книг. Наручники мешали, но они кое-как вывалили книги в окно. Через мгновение Нельсон услышал серию глухих ударов. Они с Викторией встретились глазами.
– Ладно, – повторила она.
В следующие две-три ходки они больше мешали друг другу – каждый тянул наручники в свою сторону, – но постепенно приноровились и стали таскать целые стопки. Изувеченная рука мучительно болела, дым ел глаза, однако Нельсон каждый раз ухитрялся взять на несколько книг больше.
Вскоре они уже таскали тома целыми охапками. Пока книги сыпались во тьму, Нельсон успевал заметить названия и авторов – имена, выпавшие из золотого наследия или не сумевшие окончательно в него войти – сэр Вальтер Скотт, и Эдмунд Спенсер, и Румер Годден, и Торнтон Уайлдер, и Эдна Фербер, и Джон Голсуорси. Нельсон видел книги, которых никто больше не читает или по крайней мере не изучает: «Анатомия меланхолии», «Антология Спун-Ривер», «Молодые львы», «Домой возврата нет», «Баттерфидд, 8», «Кристин, дочь Лавранса» и даже, к собственному изумлению, Джеймса Хогга, которого не нашел в прошлые свои посещения: «Повесть о войнах Монтроза», том третий. В падении книги раскрывались, переплеты трескались, страницы хлопали, словно крылья подбитой птицы. Однако Нельсон и Виктория не задерживались, чтобы проводить их взглядом, – они бросались к ближайшей полке и обратно, бесперебойно, как кочегары, швыряли книги в разверстую пасть тьмы. Нельсон уже различал внизу коническую груду, осыпавшуюся под градом все новых и новых томов. Ему пришло в голову, что по крайней мере книги, которые они выкидывают из окон, не сгорят.
Тем временем выстрелы звучали все чаще, словно лопающийся попкорн. Сквозь нестройные хлопки полицейских пистолетов слышался ровный треск автоматных очередей; крики Кралевича и Гроссмауля казались не менее громкими, чем глухой рев мегафона, который приказывал им прекратить огонь. Из окна Нельсон не видел площади, но различал фигурки полицейских, перебегающий от дерева к дереву между Харбор-холлом и библиотекой; видел яркие вспышки пистолетов.
И вот, когда последняя охапка авторов второго эшелона – Сомерсет Моэм, и Перл Бак, и Джеймс Гулд Коззенс, – хлопая страницами, полетела в окно, Виктория остановила Нельсона, тронув его за правое, больное запястье. Нельсон еле стоял на ватных ногах, перед глазами кружились галактики черных звезд.
– Хватит. – Виктория перегнулась через подоконник и оглядела кучу под стеной, потом взяла Нельсона за руку и потянула к подоконнику.
– Вы первая, – сказал он.
Ноги подламывались. Виктория легко вспрыгнула на окно и, босая, села на корточки на подоконнике. Как только она перестала его поддерживать, Нельсон осел на пол.
– Ну же! – крикнула она, двумя руками дергая цепь.
Однако Нельсон остался сидеть у стены, раскинув ноги. Бинт весь промок, с рукава капала кровь.
– Про… простите, – выдавил он. Боль толчками отдавалась в руке, голова клонилась на грудь.
Дым клубами вползал по лестнице, висел между стеллажами, опускаясь все ниже. Языки пламени лизали щели в полу. Нельсона припекало, но он не мог двинуться. «Последнее, что я увижу, прежде чем попасть в ад, – подумал он, – это горящие книги».
В глазах потемнело.
Две холодные руки подняли его лицо, пальцы разлепили веки. Он увидел перед собой лицо Виктории. Ее зрачки превратились в вертикальные щелочки, как у кошки. «Я никогда не делала этого с мужчиной», – прошептала она, словно обращаясь к самой себе.
– Что не делали? – пробормотал Нельсон. Глаза щипало, дым обжигал ноздри и рот.
Потом он так и не понял, было ли это на самом деле. В резком свете пожара Виктория рывком расстегнула три верхние пуговицы и обнажила грудь. В слезах от едкого дыма, Нельсон тем не менее заметил, что кожа у нее, как у молодой. Он тупо смотрел, как она провела по себе острым ногтем; сразу проступила густая темная кровь. Он почувствовал ее руки у себя на затылке, почувствовал, как его помертвевшие губы прижимаются к теплой кровоточащей груди. До конца своих дней он не мог сказать, вправду ли это было, но, кажется, он пил кровь с привкусом железа и чего-то сладкого; густая и теплая, она текла в горло, распространяя жар в груди, руках и ногах. Перед глазами прояснилось, темные точки исчезли. Холодные руки подняли его подбородок. Он широко открыл глаза и увидел перед собой лицо Викторинис. Зрачки у нее были круглые и бесстрастные, как обычно.
– Все, пора, – сказала она.
– А давай! – выкрикнул Нельсон, дивясь невесть откуда взявшимся силам. Он подобрал ноги под себя, рывком встал и вместе с Викторинис запрыгнул на подоконник. Они присели бок о бок, словно две горгульи. Все внизу было четким, как никогда. В тенях вырисовывались малейшие детали. Деревья гудели, как камертоны. Сквозь треск очередей и рев пламени Нельсон различал стрекот сверчков, уханье сов, даже червей, кротов и мышей под дерном, спешащих прочь от горящего здания. Прямо под окном рассыпанную кучу книг озарило алое зарево из нижних окон библиотеки.
Мышцы пульсировали новой жизнью, ноги напружились. Нельсон еле удерживался, чтобы не спрыгнуть с подоконника.
– Ну что, полетели? – бесшабашно выкрикнул он.
– Не глупите, – сказала Викторинис и прыгнула, увлекая его за собой. Нельсон с криком упал во тьму.
Он не помнил, как они приземлились, как шли к Харбор-холлу, как поднимались на лифте. Первое, что он помнил, – то, как начал приходить в себя на диване в кабинете у Викторинис. Рука была перевязана чистым бинтом и заботливо уложена на грудь. На ней была половина наручников, цепь свисала вниз. На потолке плясали отсветы огня, слышались стрельба и крики. Он сел. Голова кружилась. Викторинис в рваной испачканной копотью пижаме и спортивных туфлях пригнулась у окна, выходящего на площадь. Она рукой подозвала Нельсона – ее запястье тоже охватывал наручник. Бледную шапочку седых волос освещало алое зарево.
– Посмотрите в окно, Нельсон.
Он встал. Голова была неестественно легкой, но больше не кружилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110