– Что у вас за херня с рукой?
Антони Акулло был сыном портового грузчика из Нью-Джерси и гордился этим. Другие ученые с такими же корнями давно вытравили акцент, но Акулло так холил и лелеял свой, что теперь его выговор звучал несколько театрально.
Нельсон сам удивился своей реакции. Палец горел, на лбу от боли выступил пот, однако в сознании внезапно наступила полная ясность. Робкая шутка, которую он выдумал утром, даже не пришла в голову.
– Дурацкая случайность. Мне отсекли палец на площади.
Акулло сморгнул. Выпученные глаза Лайонела не шевельнулись. Вейссман поморщился. Джилиан взглянула на Нельсона так, будто он пытался выставить ее из аудитории, а профессор Викторинис отвернулась. Вита нервно фыркнула. Пропащие Мальчишки зашептались.
– Это могло случиться с тобой, – сказал Дан.
– Типун тебе на язык, – сказал Вик.
– Постучи по деревяшке, – сказал Боб. Вейссман прочистил горло.
– Боже мой, Нельсон! Как вы?
Из его уст это прозвучало по меньшей мере странно. Нельсон снова подивился собственной смелости. Он перевел взгляд на профессора Викторинис, которая выставила его на улицу всего три дня назад, однако за черными очками было не понять, куда она смотрит. Нельсон внезапно сообразил: он такая мелкая сошка, что былой покровитель, вероятно, просто не слышал об его увольнении.
– Палец пришили. – Нельсон стиснул зубы. Боль мучила нестерпимо, но сознание оставалось ясным. – Говорят, будет, как новенький. – Он поднял глаза. – Даже лучше.
Акулло спокойно встретил его взгляд. По временам у декана и впрямь становились пустые, наглые глаза дворового хулигана. Внезапно он резко хохотнул и повернулся, чтобы его слышали спутники.
– К суду козлов, – сказал он.
– Простите? – не понял Вейссман.
– Пусть подаст в суд на ректорат. То-то эти козлы попрыгают. – Плечи у Акулло затряслись. – А? Я прав?
Вейссман натянуто улыбнулся: он находил Акулло невыносимо вульгарным. Губы профессора Викторинис не шевельнулись. Только пучеглазый Лайонел фыркнул.
– Пусть козлы попрыгают, – прогнусавил Лайонел. Он всегда говорил так, будто одновременно пытался что-то проглотить.
– Ага, – сказал Акулло. – Прищемить им яйца.
Он развернулся и пошел прочь, остальные за ним. Пропащие Мальчишки брызнули подальше от Нельсона. Только Вейссман удостоил его прощального кивка.
Когда все прошли, Вита обмякла и с шумом выдохнула.
– Что он хотел сказать? – Она крепко стиснула локти, провожая взглядом удаляющуюся процессию. – «Прищемить им яйца». Что, по-вашему, это значит?
Палец болел по-прежнему, но мозги больше не ворочались. Нельсон согнулся пополам, сжимая запястье.
– Черт, – пробормотал он, – там же нечему болеть.
– Нельсон? – Чуть ли не впервые за все время знакомства Вита положила руку ему на плечо.
– Нервы перерезаны. – Нельсон выпрямился, бледный и мокрый. – Я не должен вообще ничего чувствовать.
– Вы ужасно выглядите. Идите домой.
– Не могу. – Нельсон с трудом встал. – У меня консультации во второй половине дня и семинар в три.
Он зашатался. Вита подхватила его под локоть. Она оказалась неожиданно сильной.
– Отмените консультации, а семинар я за вас проведу… Что на вас нашло? Почему вы так говорили с Антони? Вы смотрели ему прямо в глаза.
Нельсон рассмеялся, превозмогая боль.
– А что он со мной сделает? Уволит?
Вита застыла и, продолжая сжимать его локоть, подняла глаза. Нельсон очень редко иронизировал. Он сам почувствовал, что краснеет.
– Неужели я это сказал? – спросил он.
Вита отвела глаза и вызвала лифт.
Дома Нельсон принял сразу две таблетки обезболивающего и проспал все обеденное время. Бриджит не позволяла девочкам подходить к кровати. Разбудила Нельсона Абигайл, замолотив ему ребром ладошки по лбу.
– Жив, папочка? – кричала она. – Ты живой? Нельсон заморгал. Отвечать не было сил.
Он помог выкупать девочек и почитал им сказку, потом уткнулся жене в колени и зарыдал – тихо, чтобы не разбудить малышек.
– Ты слишком много работаешь, – прошептала Бриджит.
– Нет, – всхлипнул Нельсон. – Я слишком мало работаю.
Это был их давнишний спор. Легко отказавшись от балетной карьеры, Бриджит считала, что и Нельсону нечего упираться. Неужто он рассчитывал закрепиться в приличном университете, спрашивала она, с дипломом-то бывшего сельскохозяйственного колледжа?
– Вита права. – Она погладила мужа по волосам. – Сходи к администратору, попроси, чтобы нам разрешили остаться до конца учебного года. – Она помолчала. – Если не хочешь, я схожу.
Нельсон сел и вытер глаза. Как все прогрессивные люди, он был, разумеется, феминистом, однако воспитание не позволяло ему сваливать на жену неприятное дело. Ее заботливость ранила. Он сам виноват, ему и расхлебывать.
– Нет, я пойду, – сказал он и снова заплакал.
Через неделю после несчастного случая доктор Дай снял повязку. Рука у Нельсона была белая и сморщенная после недели в бинтах, а пришитый палец – красный и теплый.
– Только посмотрите. – Доктор перевернул его руку ладонью вверх. – Никогда не видел, чтобы заживало так быстро.
– Это ненормально? – спросил Нельсон.
Доктор Дай пожал плечами.
– Что-нибудь чувствуете?
Нельсон даже Бриджит не говорил, что палец время от времени болит. Это была его боль и ничья больше. Сейчас он испугался, что доктор пропишет еще более дорогостоящее лечение.
– Да нет. Так, иногда покалывает, но это, наверное, мое воображение.
– Нервов там не осталось. – Доктор сильно ущипнул палец. – Чувствуете?
– Нет, – честно ответил Нельсон.
– Отлично, – сказал доктор Дай. – Значит, снимаем швы.
В тот вечер впервые за много месяцев Бриджит повела Нельсона в кино. Он переживал, что для них это слишком дорого, но жена ничего не хотела слышать. Она выбрала фильм, зная, что Нельсону понравится: постмодернистский вестерн, пародийный римейк «Шина». В пятницу вечером кинотеатр был полон, однако в зале, где показывали вестерн, кроме них, сидела только пожилая супружеская чета. Мужчина, рыхлый, с зачесанными на лысину редкими волосами, продолжал говорить с женой даже после того, как прошли титры. Бриджит сердито поглядела в их сторону.
– В Азии, – шепнул Нельсон, – принято обсуждать фильм по ходу действия – это как бы зрительское участие.
– Отлично, – буркнула Бриджит. – Вот и смотрели бы его в Сингапуре. А сейчас пусть помолчат.
Нельсон встал и пошел между темными рядами к бледно мерцающей лысине. Палец, освобожденный от бинтов, снова горел. Нельсон протиснулся между креслами к разговорчивому зрителю. Тот глянул через плечо, нагнулся поближе к спутнице и понизил голос до хриплого шепота. Палец жгло. Нельсон тронул мужчину за плечо. Пришитый палец коснулся липкой шеи.
– Пожалуйста, не разговаривайте, пока идет фильм, – сказал Нельсон, и боль прошла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
Антони Акулло был сыном портового грузчика из Нью-Джерси и гордился этим. Другие ученые с такими же корнями давно вытравили акцент, но Акулло так холил и лелеял свой, что теперь его выговор звучал несколько театрально.
Нельсон сам удивился своей реакции. Палец горел, на лбу от боли выступил пот, однако в сознании внезапно наступила полная ясность. Робкая шутка, которую он выдумал утром, даже не пришла в голову.
– Дурацкая случайность. Мне отсекли палец на площади.
Акулло сморгнул. Выпученные глаза Лайонела не шевельнулись. Вейссман поморщился. Джилиан взглянула на Нельсона так, будто он пытался выставить ее из аудитории, а профессор Викторинис отвернулась. Вита нервно фыркнула. Пропащие Мальчишки зашептались.
– Это могло случиться с тобой, – сказал Дан.
– Типун тебе на язык, – сказал Вик.
– Постучи по деревяшке, – сказал Боб. Вейссман прочистил горло.
– Боже мой, Нельсон! Как вы?
Из его уст это прозвучало по меньшей мере странно. Нельсон снова подивился собственной смелости. Он перевел взгляд на профессора Викторинис, которая выставила его на улицу всего три дня назад, однако за черными очками было не понять, куда она смотрит. Нельсон внезапно сообразил: он такая мелкая сошка, что былой покровитель, вероятно, просто не слышал об его увольнении.
– Палец пришили. – Нельсон стиснул зубы. Боль мучила нестерпимо, но сознание оставалось ясным. – Говорят, будет, как новенький. – Он поднял глаза. – Даже лучше.
Акулло спокойно встретил его взгляд. По временам у декана и впрямь становились пустые, наглые глаза дворового хулигана. Внезапно он резко хохотнул и повернулся, чтобы его слышали спутники.
– К суду козлов, – сказал он.
– Простите? – не понял Вейссман.
– Пусть подаст в суд на ректорат. То-то эти козлы попрыгают. – Плечи у Акулло затряслись. – А? Я прав?
Вейссман натянуто улыбнулся: он находил Акулло невыносимо вульгарным. Губы профессора Викторинис не шевельнулись. Только пучеглазый Лайонел фыркнул.
– Пусть козлы попрыгают, – прогнусавил Лайонел. Он всегда говорил так, будто одновременно пытался что-то проглотить.
– Ага, – сказал Акулло. – Прищемить им яйца.
Он развернулся и пошел прочь, остальные за ним. Пропащие Мальчишки брызнули подальше от Нельсона. Только Вейссман удостоил его прощального кивка.
Когда все прошли, Вита обмякла и с шумом выдохнула.
– Что он хотел сказать? – Она крепко стиснула локти, провожая взглядом удаляющуюся процессию. – «Прищемить им яйца». Что, по-вашему, это значит?
Палец болел по-прежнему, но мозги больше не ворочались. Нельсон согнулся пополам, сжимая запястье.
– Черт, – пробормотал он, – там же нечему болеть.
– Нельсон? – Чуть ли не впервые за все время знакомства Вита положила руку ему на плечо.
– Нервы перерезаны. – Нельсон выпрямился, бледный и мокрый. – Я не должен вообще ничего чувствовать.
– Вы ужасно выглядите. Идите домой.
– Не могу. – Нельсон с трудом встал. – У меня консультации во второй половине дня и семинар в три.
Он зашатался. Вита подхватила его под локоть. Она оказалась неожиданно сильной.
– Отмените консультации, а семинар я за вас проведу… Что на вас нашло? Почему вы так говорили с Антони? Вы смотрели ему прямо в глаза.
Нельсон рассмеялся, превозмогая боль.
– А что он со мной сделает? Уволит?
Вита застыла и, продолжая сжимать его локоть, подняла глаза. Нельсон очень редко иронизировал. Он сам почувствовал, что краснеет.
– Неужели я это сказал? – спросил он.
Вита отвела глаза и вызвала лифт.
Дома Нельсон принял сразу две таблетки обезболивающего и проспал все обеденное время. Бриджит не позволяла девочкам подходить к кровати. Разбудила Нельсона Абигайл, замолотив ему ребром ладошки по лбу.
– Жив, папочка? – кричала она. – Ты живой? Нельсон заморгал. Отвечать не было сил.
Он помог выкупать девочек и почитал им сказку, потом уткнулся жене в колени и зарыдал – тихо, чтобы не разбудить малышек.
– Ты слишком много работаешь, – прошептала Бриджит.
– Нет, – всхлипнул Нельсон. – Я слишком мало работаю.
Это был их давнишний спор. Легко отказавшись от балетной карьеры, Бриджит считала, что и Нельсону нечего упираться. Неужто он рассчитывал закрепиться в приличном университете, спрашивала она, с дипломом-то бывшего сельскохозяйственного колледжа?
– Вита права. – Она погладила мужа по волосам. – Сходи к администратору, попроси, чтобы нам разрешили остаться до конца учебного года. – Она помолчала. – Если не хочешь, я схожу.
Нельсон сел и вытер глаза. Как все прогрессивные люди, он был, разумеется, феминистом, однако воспитание не позволяло ему сваливать на жену неприятное дело. Ее заботливость ранила. Он сам виноват, ему и расхлебывать.
– Нет, я пойду, – сказал он и снова заплакал.
Через неделю после несчастного случая доктор Дай снял повязку. Рука у Нельсона была белая и сморщенная после недели в бинтах, а пришитый палец – красный и теплый.
– Только посмотрите. – Доктор перевернул его руку ладонью вверх. – Никогда не видел, чтобы заживало так быстро.
– Это ненормально? – спросил Нельсон.
Доктор Дай пожал плечами.
– Что-нибудь чувствуете?
Нельсон даже Бриджит не говорил, что палец время от времени болит. Это была его боль и ничья больше. Сейчас он испугался, что доктор пропишет еще более дорогостоящее лечение.
– Да нет. Так, иногда покалывает, но это, наверное, мое воображение.
– Нервов там не осталось. – Доктор сильно ущипнул палец. – Чувствуете?
– Нет, – честно ответил Нельсон.
– Отлично, – сказал доктор Дай. – Значит, снимаем швы.
В тот вечер впервые за много месяцев Бриджит повела Нельсона в кино. Он переживал, что для них это слишком дорого, но жена ничего не хотела слышать. Она выбрала фильм, зная, что Нельсону понравится: постмодернистский вестерн, пародийный римейк «Шина». В пятницу вечером кинотеатр был полон, однако в зале, где показывали вестерн, кроме них, сидела только пожилая супружеская чета. Мужчина, рыхлый, с зачесанными на лысину редкими волосами, продолжал говорить с женой даже после того, как прошли титры. Бриджит сердито поглядела в их сторону.
– В Азии, – шепнул Нельсон, – принято обсуждать фильм по ходу действия – это как бы зрительское участие.
– Отлично, – буркнула Бриджит. – Вот и смотрели бы его в Сингапуре. А сейчас пусть помолчат.
Нельсон встал и пошел между темными рядами к бледно мерцающей лысине. Палец, освобожденный от бинтов, снова горел. Нельсон протиснулся между креслами к разговорчивому зрителю. Тот глянул через плечо, нагнулся поближе к спутнице и понизил голос до хриплого шепота. Палец жгло. Нельсон тронул мужчину за плечо. Пришитый палец коснулся липкой шеи.
– Пожалуйста, не разговаривайте, пока идет фильм, – сказал Нельсон, и боль прошла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110