Сесилия пугалась множества незнакомых лиц. Да и особой нужды в этом не было, ведь Хульда всегда охотно присматривала за девочкой. Но Агнес упорно таскала ее с собой. Пусть, мол, привыкает.
Никто и не догадывался, что фактически Агнес рассчитывала потихоньку определить Сесилию в приют насовсем. И Хульда, как только смекнула, к чему идет дело, уже не могла относиться к Агнес по-хорошему.
Это же отвратительно. Такая хитрая расчетливость. И ведь Агнес ничем не выдавала, что у нее на уме. Разыгрывала огорчение: как, мол, досадно, что Сесилия боится других ребятишек. Это надо непременно исправить, и приют - идеальное место для такой цели. К тому же она там при маме. Впрочем, больше Агнес вслух ничего не говорила.
На самом-то деле она встретила мужчину с «честными намерениями», так сказать. Был он коммерсантом и строил большие планы, которыми делился с Агнес. Очень скоро он откроет дело в Стокгольме. Потом станет оптовиком и эмигрирует в Америку. Словом, фигура явно не провинциального размаха.
Звали его Нильс Эрландссон. И он хотел жениться на Агнес. Но ее дочка совершенно его не интересовала.
- А Хедвиг? Наверно, она хотела взять Сесилию к себе?
Да. Конечно. Хульда помолчала. Если Хедвиг кого и любила в жизни, так это малышку. Но тут была одна закавыка. Никакой ребенок на свете не вправе препятствовать главному - ее художественному росту.
Хульда глубоко вздохнула.
- Такая вот ситуация. И Агнес о ней знала. Потому приют и был надежнее всего.
Но как объяснить это ребенку? Трудная задача, никто не решался. И в конце концов они просто пошли ва-банк.
Хульда, сообразив, что происходит, и уговаривала их, и просила за Сесилию, но все напрасно.
В 1910 году - Сесилии аккурат сравнялось четыре - Агнес с Нильсом спешно поженились и уехали в Стокгольм. Они давно все спланировали. И провернули без сучка и задоринки. Хедвиг тогда была в Париже. А Сесилия отправилась в приют.
Как раз в то время Хульдин отец захворал и умер. Потому она и не смогла проявить должной настойчивости - сил не хватило. И всегда об этом сокрушалась. По сей день так и не простила себе, что тогда ей недостало сил.
Правда, она незамедлительно написала Хедвиг в Париж и сообщила о случившемся. Хедвиг сразу же приехала, растерянная и взбешенная, и забрала Сесилию домой.
Больше девочка в приют не возвращалась. Но присматривала за ней чаще всего Хульда. Нельзя же мешать Хедвиг в работе.
У Агнес теперь был Нильс. Большая коммерция, магазины, путешествия и всякие прочие чудеса. А там и новые дети появились. Она забыла Сесилию.
Впрочем, как-то она приезжала домой и некоторое время жила в старой квартире у Хедвиг. Нильс был в Америке, и она чувствовала себя одиноко.
Сесилии тогда уже исполнилось одиннадцать. Девочка и без того впечатлительная, а уж тут, ясное дело, вконец разволновалась: после стольких лет мама объявилась.
- Обе держались как-то неестественно, скованно… Горько смотреть.
Сесилия часто приходила к Хульде во флигель. О матери она ничего худого не говорила, но казалось, будто ей хочется убежать. В ту пору Хульда уже была замужем за молодцеватым консьержем, который чуть ли не в отцы ей годился - как-никак на двадцать лет старше ее.
Потом Агнес уехала домой, и все пошло по-старому. Никто по ней не скучал.
Другое дело, когда отлучалась Хедвиг. Сесилия тогда грустила и буквально изнывала от страха, что Хедвиг больше не вернется. В таких случаях она обычно жила у Хульды. А иной раз и Хульда ночевала у нее в квартире. Что так, что этак - все хорошо.
Шли годы, Сесилия подрастала, становилась рассудительнее, смелее, самостоятельнее, уже и не скажешь про нее «беспомощный птенчик».
Нора вздрогнула. «Беспомощный птенчик»! Хульда вправду так сказала? Ее саму называли беспомощным птенчиком, когда она была маленькая. Прозвища хуже этого она не знала. Нора смотрела в пространство и вдруг задумчиво обронила:
- «Агнес сжалилась надо мной».
- Что ты сказала, Нора? - Хульда с удивлением посмотрела на нее.
Она потерла глаза, словно просыпаясь, взглянула на Хульду.
- Извини. Я вдруг вспомнила эти записки. Ведь там упоминалась Агнес. Дважды. И оба раза было написано, что она «сжалилась». Выходит, над Сесилией. Мать сжалилась над своим ребенком. Вот как. Теперь понятно, в чем дело. Эти записочки несколько лет кряду писала Сесилия и прятала в вазе.
Та записочка была помечена двенадцатым июля. Днем рождения Сесилии. Наверно, они его отпраздновали, и Агнес сжалилась.
- Когда знаешь, что это была ее родная мать, вообще жутко становится.
Нора поежилась, а Хульда вздохнула.
- Да, бедная девочка. По-моему, она испытывала неприязнь к своей матери.
В тот год Агнес наведалась к ним еще раз. Беременная, на седьмом месяце. Дело было зимой, Нильс опять куда-то уезжал. Но после она уже не появлялась. И почти не давала о себе знать. У нее родилась новая дочка, которую она баловала сверх всякой меры. Будто старалась искупить все то, чего лишила Сесилию. Обычная история.
- Между прочим, я ее видела, малышку Веру.
- Веру?
- Ну да, Агнесину Веру, новую дочку. Они приезжали к нам в город по каким-то делам. Девочка была уже довольно большая. Пожалуй, школьница. Тоненькая - того гляди, ветром сдует. Точь-в-точь маленькая принцесса. Но разве она виновата? Хоть я и осерчала, конечно, при мысли о Сесилии. Она-то что видела от матери? Ничего!
- Когда Вера родилась?
- Сейчас скажу… Должно, в восемнадцатом… В самом начале.
- А фамилия у нее какая?
- Эрландссон, конечно. Она же дочь Нильса.
- Ну да… понятно…
Нора вдруг вся напряглась как пружина. Разгадка где-то совсем рядом.
- Что же с Верой стало позднее?
Хульда задумалась. Ну, позднее она, как водится, вышла замуж.
- Но какая у нее была фамилия?.. Нет, не помню. Вышла-то она за зубного врача. Человека обеспеченного…
Нора сглотнула. В висках громко стучала кровь.
- Его случайно не Альм зовут? Хульда всплеснула руками.
- Точно! Альм. Биргер Альм. А ты откуда знаешь? Господи, что с тобой, деточка? Ты вся дрожишь.
Нора даже ответить не могла, голос не слушался. Хульда перепугалась.
- Я что, глупость какую сморозила? Нет-нет. Просто Вера Альм приходится Норе бабушкой по матери. А Биргер Альм - дедушкой.
- Вот это да! Я понятия не имела. - Хульда крепко стиснула Норину руку. - Милая ты моя, Лена рассказывала, что твои родители погибли в автомобильной катастрофе. Знаю я и о том, что у Веры Альм дочка тоже… Господи, значит, она и была твоя мама?
- Да.
Нора уткнулась головой в белую Хульдину шаль, и обе долго сидели молча.
В доме захлопали двери. Видно, рядом, в столовой, накрывают обед. Любопытные старушки то и дело заглядывали туда, чтобы посмотреть, чем нынче кормят.
Заметив, что Хульда с Норой по-прежнему сидят на веранде, кое-кто решил, что это уж слишком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55