.. "Это из-за меня заболел Пётр Николаевич!" говорила она себе и не знала, что же ей делать. Она вспомнила, какой весёлый был Пётр Николаевич на их празднике, как радовался, глядя на то, как они готовились к нему... А сейчас ему, наверно, очень плохо!..
- Пётр Николаевич выздоровеет? - с тревогой спрашивала она Нелё.
Нелё не знала, что сказать, и только пожимала плечами.
- А Раиса Нельчевна, когда всё узнает, тоже заболеет, да? спрашивала Уля и ждала, что Нелё скажет: "Нет, не заболеет".
И Нелё говорила:
- Наверно, нет. Ведь Раиса Нельчевна на войне не была. А Петра Николаевича на войне сильно ранило.
- А куда ранило?
На это Нелё тоже не могла ответить. Она говорила только то, что сама слышала от других.
- Однако, наверно, в сердце, - догадалась Уля, - раз сейчас у него сердце болит.
Потом они опять спрашивали всех, кто появлялся, скоро ли поправится Пётр Николаевич.
- Если ещё чего-нибудь не натворите, то скоро, - сердито сказала им Лида.
Когда укладывались спать, Уля, как давно уже этого не было, подлезла к Нелё под одеяло. И они опять шептались, вспоминали новогодний праздник. И Уля уже думала: как же она могла бросить Дедушку Мороза и его мастерскую?!
...Пётр Николаевич пришёл в интернат только на третий день. Когда кто-то крикнул: "Пётр Николаевич идёт!" - все, кто где был, сорвались с места, бросились к нему навстречу. Обступили со всех сторон, не давали пройти.
- Пётр Николаевич, здравствуйте!
- Пётр Николаевич, вы же больны, зачем встали?
- Пётр Николаевич, вам доктор велел лежать!
- Ничего, ничего, ребята, я уже себя хорошо чувствую, ну почти хорошо.
Пётр Николаевич шёл по коридору медленно, словно ноги у него были очень тяжёлые.
Нелё думала, что Уля тут же убежит, чтобы не попадаться Петру Николаевичу на глаза. Она, Нелё, наверно, так бы и сделала. Но Уля не убежала. Она только замерла и крепко прислонилась боком к стене - эта стена, должно быть, помогала ей, не разрешала убежать. Не мигая, Уля следила за каждым шагом Петра Николаевича.
Нелё тоже прижалась к стене, хотя ей бояться было и нечего. Она думала, что Пётр Николаевич их не заметит, пройдёт мимо. Но он заметил. Подошёл. Взял Улю за подбородок, поглядел в глаза.
- Ну, беглянка, горе ты моё... - грустно сказал он. - Зачем же ты убежала? Разве тебе у нас плохо?
Он не ругал Улю, ни капельки. Уля не всё поняла, что он сказал, но по голосу почувствовала, как он огорчён. Ладонь у него была тёплая, добрая.
Все проводили Петра Николаевича до учительской, и, когда он скрылся за дверь, Уля потянула Нелё за собой и побежала в спальню. Там она достала свою Катю, пригладила ей волосы, поправила капюшон, потом шепнула:
- Катя, ты не скучай без меня, ладно?
- Будем играть? - спросила Нелё.
Уля покачала головой. И прямым путём отправилась к учительской. Нелё шла рядом, не понимая, что Уля ещё надумала.
А Уля подошла к двери, послушала. Пётр Николаевич там разговаривал громко - должно быть, по телефону. Когда кончил говорить, Уля осторожно приоткрыла дверь.
- Заходи, - позвал Пётр Николаевич.
Уля вошла. А Нелё осталась в коридоре и, глядя в приоткрытую дверь, не выпускала из вида подружку.
Уля подошла к столу и положила перед Петром Николаевичем куклу.
- О-о, какая красивая! - Пётр Николаевич взял куклу в руки. - Как ловко парка расшита. Это мама смастерила?
Уля замотала головой.
- А кто же? Сама? Ну молодец!
Полюбовавшись, Пётр Николаевич протянул куклу Уле. Но Уля не взяла. И даже руки спрятала за спину.
- Это Катя, - сказала она. - Самая хорошая. Теперь она у вас будет жить.
У Петра Николаевича от удивления брови поднялись высоко-высоко.
- Но я в куклы не играю, - растерянно сказал он, - я уже взрослый, да где там, уже старый. Я когда мальчишкой-то был, больше молотком орудовал.
- Катя - хорошая дочка, - повторила Уля, - она малых нянчить умеет. Теперь она ваша. И она не будет убегать ко мне.
- Вот задачу ты мне задала, - даже поднялся со стула Пётр Николаевич. А потом сказал: - Ну хорошо, раз ты так хочешь, я возьму её. А где же мы её поместим?
Он оглядел комнату.
- Вот тут, - показала Уля на кусочек пустого места на книжной полке.
- Хорошо.
Пётр Николаевич раздвинул немного книги и посадил туда куклу удобно, как в гнёздышке.
- И впрямь ей здесь неплохо, - обернулся он к Уле. - А ты, как соскучишься, приходи сюда, она тебя будет ждать. Договорились? О бэй?
- О бэй, - довольная, кивнула Уля.
ВОТ И СВИДЕЛИСЬ!
- Везут, смотрите, везут кого-то!
- Наверно, надоело дома, соскучился, вот и везут.
Все ребята, что были на улице, кинулись к школе. Им хотелось посмотреть на этого чудака, которого везут раньше срока, ведь до конца каникул ещё целых три дня.
Снег звенел под их ногами, пел под полозьями санок, хрустел под лыжами. И в эту снежную музыку уже вливался еле слышный перезвон. Нелё и Уля замерли - бубенцы! Девочки побежали за сарай и увидели мчащуюся к ним оленью упряжку. Оленьи морды, рога белы от инея. Мчат олешки издалека. А бубенцы на их шеях выговаривают:
"Вот и мы! Вот и мы!"
На нартах двое - взрослый и маленький, тоже заиндевелые. Маленький из-под оленьей шкуры так и зыркает глазами. Едва олени, уткнувшись в крыльцо, стали, он первым соскользнул с нарт и кинулся прямо к Уле и Нелё, чуть было не сбил их с ног и звонко закричал:
- Это я! Что, не узнали?
Девочки и впрямь в этом заиндевелом медвежонке не сразу признали своего Вовку, потому что никак не ждали, что он прикатит к ним.
- Ой, Вовка, Вовка!
Они тискали, тормошили его. Наконец Уля оторвалась от братишки и кинулась к маме. Потому что это её мама примчалась на оленьей упряжке. Мария Вэрковна подхватила Улю на руки:
- Ну, здравствуй, здравствуй, дочка!
У Ули от неожиданной радости дух перехватило, и она не могла вымолвить ни словечка. Подбежала и Нелё:
- Здравствуйте, тётя Вэрковна.
- Это новенького привезли? - переговаривались собравшиеся вокруг ребята.
- Только больно мал.
- Мал, да удал.
В раздевалке, когда скинули пальтишки, Мария Вэрковна только головой покачала, оглядывая девочек.
- Однако, большие стали. А платья на вас какие хорошие. А косичек-то нет!..
Уля крепко прижалась к маме и зашептала:
- Я так хотела к тебе, так хотела!..
- И мы, однако, соскучились. Отец сбирался сам поехать, но я сказала: "Нет, я поеду. Повидаю нашу Улю, посмотрю, как ей там живётся на стороне".
- И я сказал: поеду, - заявил Вовка.
- Мы с отцом его отговаривали, дорога длинная, мороз, но разве его отговоришь?
Мария Вэрковна приглаживала Улины волосы, заглядывала ей в глаза.
- Юлька про тебя всё спрашивает: "Где наша Уля?"
У Нелё к горлу подкатил комок. Ей вдруг нестерпимо захотелось, чтобы и её мама была тут рядом, чтобы и она могла так же крепко прижаться к ней. И, боясь, что она вот-вот разревётся, Нелё вдруг громко спросила Вовку:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26