Графиня де ла Мотт выразила свое восхищение более сдержанно:
— Да, оно действительно великолепно. Только королева достойна носить такое украшение.
Кардинал еще некоторое время с восторгом разглядывал ожерелье, затем положил его обратно в футляр и закрыл крышку. Передвинув футляр графине де ла Мотт, он сказал:
— Передайте это ее величеству. Остальное я отдам вам на улице.
Графиня аккуратно положила черный бархатный футляр в свой ридикюль и поднялась.
— Благодарю вас, ваше высокопреосвященство. На этом финальная часть спектакля была закончена. Однако, эпилог этой мастерски разыгранной пьесы оказался для ее участников намного драматичнее.
Кардинал де Роан, совершенно уверенный в том, что приобретенное им бриллиантовое ожерелье отправилось в Версаль, вернулся к себе домой. Здесь его ждала встреча с епископом Майнцским, который проинформировал кардинала о германских делах.
Тем временем графиня де ла Мотт отправилась отнюдь не к королеве. Ее карета в сопровождении охраны проследовала к дому графини, где ее уже дожидались законный супруг, граф де ла Мотт, и Александр де Калиостро.
Когда графиня вошла в зал, где они сидели, здесь царила довольно нервная атмосфера. Граф де ла Мотт широкими шагами мерил покои, а Калиостро курил трубку, набивая в нее одну порцию табака за другой. Увидев супругу, граф де ла Мотт тут же бросился к ней.
— Как прошла встреча? Кардинал поверил вам? Графиня, не говоря ни слова, проследовала через всюкомнату, уселась в мягкое широкое кресло и небрежно махнула рукой.
— Прикажите падать холодного шампанского.
— Господин де ла Мотт и граф Калиостро безошибочно восприняли эти слова мадам де ла Мотт как хороший знак. Граф де ла Мотт застыл посреди комнаты с глупой улыбкой на устах, Калиостро пыхнул дымом из трубки и задумчиво произнес:
— Я все-таки не зря провел эти месяцы в Париже. Графиня укоризненно посмотрела на супруга.
— Ну, что же вы стоите? По-моему, я ясно сказала, что хочу холодного шампанского.
Граф де ла Мотт тут же засуетился, выскочил в коридор и, кликнув слугу, приказал достать из погребов бутылку шампанского и бутылку выдержанного бургундского, урожая 1753 года. Пока он отсутствовал, графиня насмешливо сказала:
— Не понимаю, почему мой муж так суетится? По-моему, в результате удачно проведенного нами спектакля он не получит ни единого су.
Калиостро усмехнулся.
— По-моему, он радуется за вас. Я даже думаю, что в некотором смысле он вас любит.
— Что значит «в некотором смысле»?
— В прямом, — спокойно ответил Калиостро. — На мой взгляд, в последнее время он уделяет вам значительно больше внимания, чем прежде.
Графиня едва заметно покраснела.
— Откуда вам это известно?
— Я разговаривал с баронессой д'0лива, или с Ма-ри-Николь Лепоэ, если вас больше устраивает такое имя. Она жаловалась мне на графа. Ваш супруг бросил Мари-Николь. Хорошо еще, что вы заплатили ей пятнадцать тысяч за исполнение одной небольшой роли, иначе, бедная девушка могла бы совершенно упасть духом.
Графиня махнула рукой.
— С ней ничего не случится. В лучшем случае, за долги ей придется переспать с парой своих кредиторов. Но я думаю, что она проделывает это с удовольствием. А что касается моего мужа, то, как ни странно, вы правы. В последнее время он исключительно внимателен и любезен со мной.
Калиостро развел руками.
— Ну что ж, причины вполне понятны. После того, как ему стало известна стоимость драгоценностей, которые должны попасть нам в руки, граф готов носить вас на руках. Я думаю, что он вполне удовлетворится одним маленьким бриллиантом.
— Он не получит ничего, — сухо сказала госпожа де ла Мотт. — Нужно было думать об этом раньше.
Спустя несколько мгновений в покои вернулся граф де ла Мотт, собственноручно несший перед собой широкий медный поднос с двумя бутылками и фужерами. Бутылка бургундского — длинная, с узким горлышком целиком была покрыта тридцатилетней пылью. Лишь в том месте, где она лежала на боку, был виден кусочек наклейки.
— Предмет моей гордости, — торжественно возвестил де ла Мотт, — бутылка бургундского вина урожая 1753 года. Мы непременно должны откупорить ее в честь удачного завершения нашего совместного предприятия.
Он начал возиться с пробкой, а графиня насмешливо спросила:
— С чего вы взяли, мой милый супруг, что наше предприятие успешно закончилось?
Граф де ла Мотт замер, а затем медленно повернулся к супруге. — Женевьева, умоляю вас, не надо шутить подобным образом. Вы же знаете, что я излишне впечатлительный человнек и всегда поддаюсь на розыгрыши.
Графиня милостиво улыбнулась.
— Ну, ладно, черт с вами.
Она спокойно открыла свой ридикюль и достала оттуда черный бархатный футлят, переданный ей кардиналом де Роаном у Бемера и Бассенжа.
— Александр, — обратилась она к Калиостро, — вы уже нашли людей, которые займутся камнями?
Словно не расслышав вопроса, Калиостро оцепеневшим взглядом смотрел на футляр. Когда он заговорил, голос его дрожал. — Это оно?
Графиня де ла Мотт торжественно помахала футляром в воздухе. — А у вас есть в этом какие-нибудь сомнения? Или вы думаете, что я намерена предложить вам стеклянные бусы. Так что на счет ювелиров?
Калиостро на негнущихся ногах подошел к графине и протянул руку за футляром.
— Разрешите мне взглянуть.
Госпожа де ла Мотт игриво убрала ожерелье за спину.
— Сначала мы решим кое-какие деловые вопросы, а после этого можете в первый и последний раз насладиться созерцанием этой весьма симпатичной игрушки.
Граф де ла Мотт, пыхтевший над бутылкой бургундского, обернулся.
— Почему в первый и последний раз? Неужели вы хотите?..
Графиня снисходительно посмотрела на мужа.
— До чего же вы глупы, мой милый. Это ожерелье должно немедленно исчезнуть. Впрочем, как и все мы. Граф де ла Мотт скис на глазах.
— Мы должны немедленно бежать? Но куда? Графиня еще раз снисходительно взглянула на мужа и, глубоко вздохнув, сказала:
— Когда нужно будет бежать, вы узнаете. А пока не стоит нервничать. У нас еще есть время. Александр, — она повернулась к Калиостро, — мы так и не договорили.
Итальянец с угрюмым выражением лица сосал потухшую трубку. — А о чем мы должны говорить? У меня складывается такое впечатление, графиня, что вы уже все за всех решили. Может быть, мне вовсе стоит выйти из игры? Кажется, я только мешаю вам.
Графиня, словно в издевку над Калиостро, вертела перед глазами футляр с бриллиантовым ожерельем.
— Не надо обижаться. — Вы прекрасно знаете о степени истинных заслуг каждого. И сейчас мне не хотелось бы обсуждать эту тему. Нужно решить, что делать с ожерельем.
Калиостро кисло улыбнулся.
— У вас есть какие-нибудь собственные предположения на этот счет?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108