А потом Ричард с радостью покорится, и все будет как нельзя лучше, – сказал Иэн.
– О да, после моря крови, смертей, опустошения и голода хуже уж, конечно, не будет, а станет только лучше, – с горечью заметила Элинор. – Этот род проклят, клянусь вам. Сначала пришел король Ричард, которого не заботило ничего, кроме военных походов. Потом явился король Джон, который любил страну, но действовал настолько порочно, что вся его забота оборачивалась лишь злом. А теперь у нас король Генрих, который…
– Тише, любимая. – Иэн поцеловал ее, чтобы она замолчала. – Он еще молод. Он научится.
Вряд ли это остановило бы ее, но тут прибыли Саймон и Рианнон, и все пришлось объяснять заново.
– Слава Богу, что Уолтер нашел его, – сказал Саймон. – И что теперь? Я имею в виду: мы едем в Лондон, как договаривались, или отправляемся в Уэльс доложить обо всем принцу Ллевелину?
Джеффри в задумчивости потер мочку уха и затем сказал:
– В Лондон. Ты уверен, что Ллевелин присоединится к Пемброку в борьбе против короля, если Пемброк на этот раз проявит готовность к войне? – Он принял кивок Саймона и продолжал: – Я тоже так думаю. Тогда тем более Рианнон придется сгладить противоречия между излишней чувствительностью Генриха и резкими действиями Ллевелина.
Эти слова были встречены общим гулом одобрения, после чего было принято решение, что Рианнон и Саймон должны уехать сразу же после обеда. Пока они оставались в безопасности, но существовала возможность, что Генрих вдруг решит, что пение Рианнон способно успокоить его после всех неприятностей. Если она уедет, будет лучше во всех отношениях. С этим все с готовностью согласились.
Однако отправиться в дом Элинор в Лондоне означало не просто собрать вещи и уехать. Дом был всего лишь оболочкой. Чтобы оживить его, требовалось перевезти мебель, белье, посуду и все прочее. Но слуги Элинор были уже привычны ко всей этой суматохе. Пока Рианнон и Саймон ели, слуги и служанки спешно собирали и паковали часть из того, что было привезено в Оксфорд. Прежде чем господа встали из-за стола, одна телега уже отправилась в путь с двумя служанками, двумя слугами и пятью воинами из отряда Саймона в качестве охраны.
Хотя Саймон и Рианнон легко могли за день проделать весь путь до Лондона, они решили остановиться в Уоллингфорде, чтобы не отрываться от повозки с багажом. Ричард и Изабелла радостно приветствовали их, и этот визит послужил двойной цели. Он позволил сделать так, чтобы страх Рианнон по отношению к Винчестеру стал широко известен из стороннего источника. Кроме того, этот визит имел еще один результат, личного свойства. Изабелла, не задавая вопросов, предположила, что Рианнон будет спать на женской половине, а Саймон – в комнате за залом. Это обеспечило простое решение вопроса, заниматься им любовью или нет, если бы они спали вместе.
В Лондон Элинор отправила только одну широкую кровать, которую делили Саймон и Рианнон, но это никаких проблем не создавало, поскольку туда же было отправлено и все походное имущество Саймона – из Лондона он собирался отправиться прямо в Уэльс. Хотя походная койка сильно уступала по комфорту кровати, он улегся на нее с чувством облегчения. Рианнон была не из робких. Если бы ей захотелось чего-то, она сказала бы об этом. Его больше беспокоило, сумеет ли он сам достойно отреагировать в этой ситуации.
Однако этот вопрос так и не возник. Облегчение Саймона сменилось возросшим чувством потери, но он по-прежнему ничего не предпринимал. Рианнон с каждым днем в отношениях с ним становилась все естественнее, и это казалось ему важнее, чем возрождение плотских утех. И каждый день Саймон гадал, вспоминает ли она о тех неприятных словах, которые высказала ему в тот вечер, когда они ругались. Но он не осмеливался напомнить ей о них, да и не нуждался в этом.
Он с головой окунулся в развлечения с молодыми людьми, которым он отправил записки, что Саймон де Випон в Лондоне и ищет спарринг-партнеров для фехтования и рыцарских состязаний, и тишину дома растерзал веселый гул, сопровождавший бурное застолье. Молодые люди сражались друг с другом поодиночке, парами и в самых разнообразных комбинациях, принимая во внимание неравные возможности участников. Саймон был очень хорош, но получил достаточно синяков, сражаясь одновременно против двух или трех более слабых соперников, и по вечерам был счастлив свалиться в постель без всяких мыслей о любви, по крайней мере не слишком часто вспоминал о ней.
Рианнон тоже была далеко не так несчастна, как ожидала. Она не слишком любила города с их грязью, вонью и неестественной скученностью людей и лошадей, так что порой казалось – яблоку негде упасть. Тем не менее города, которые она знавала раньше, были ничем – пылинками – по сравнению с Лондоном. Под защитой воинов Саймона она разъезжала, где ей хотелось, приходя то в ужас, то в восхищение.
Несмотря на свою неприязнь, несмотря на приступы отвращения, которые охватывали ее при мысли о жизни в таком месте, Рианнон знала, что, может быть, никогда больше ничего подобного не увидит. Она бродила по улицам, толкаясь в толпе, с любопытством вертя головой, покупала семена неизвестных ей трав, шелка, тонкие и легкие, как туман. Денег у нее не было, но, когда она называла дом Элинор, торговцы с величайшей готовностью доставляли товары прямо туда, и Саймон платил. Рианнон это совершенно не заботило. Киква или Ллевелин рассчитаются с долгом.
Эти приятные дни закончились двадцать девятого сентября, когда с наступлением темноты в их дом прибыл усталый гонец с короткой запиской от Иэна, сообщавшей, что Хьюберт де Бург бежал из тюрьмы в Дивайзесе и нашел убежище в какой-то церкви. Поскольку Рианнон довольно часто слышала имя де Бурга, но практически ничего о нем не знала, Саймон полночи рассказывал ей о долгой и бурной карьере де Бурга.
– Он действительно все еще опасен? – спросила она в конце рассказа.
Саймон пожал плечами.
– Трудно сказать. Он многих людей осыпал милостями, но у него фактически нет родственников, а ты знаешь, что полученные милости редко делают людей благодарными. Но это также зависит от самого человека: если он сгорает от ненависти и злобы и кричит вслух о нанесенных ему обидах, требуя участия от тех, кому он помогал прежде, очень может быть, учитывая враждебные настроения по отношению к королю, он сумеет поднять своих сторонников. Кроме того, он знает Генриха. Его советы могли бы оказаться очень полезными врагам короля.
– Но если он заперся в церкви…
Саймон снова пожал плечами.
– Это ненадолго. Это просто акт отчаяния. Он, должно быть, прослышал, что Генрих собирался поручить надзор за Дивайзесом Винчестеру, а это означало бы его смерть. Возможно, тюремщики тоже этого боялись и, не желая марать кровью свои руки, позволили ему бежать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
– О да, после моря крови, смертей, опустошения и голода хуже уж, конечно, не будет, а станет только лучше, – с горечью заметила Элинор. – Этот род проклят, клянусь вам. Сначала пришел король Ричард, которого не заботило ничего, кроме военных походов. Потом явился король Джон, который любил страну, но действовал настолько порочно, что вся его забота оборачивалась лишь злом. А теперь у нас король Генрих, который…
– Тише, любимая. – Иэн поцеловал ее, чтобы она замолчала. – Он еще молод. Он научится.
Вряд ли это остановило бы ее, но тут прибыли Саймон и Рианнон, и все пришлось объяснять заново.
– Слава Богу, что Уолтер нашел его, – сказал Саймон. – И что теперь? Я имею в виду: мы едем в Лондон, как договаривались, или отправляемся в Уэльс доложить обо всем принцу Ллевелину?
Джеффри в задумчивости потер мочку уха и затем сказал:
– В Лондон. Ты уверен, что Ллевелин присоединится к Пемброку в борьбе против короля, если Пемброк на этот раз проявит готовность к войне? – Он принял кивок Саймона и продолжал: – Я тоже так думаю. Тогда тем более Рианнон придется сгладить противоречия между излишней чувствительностью Генриха и резкими действиями Ллевелина.
Эти слова были встречены общим гулом одобрения, после чего было принято решение, что Рианнон и Саймон должны уехать сразу же после обеда. Пока они оставались в безопасности, но существовала возможность, что Генрих вдруг решит, что пение Рианнон способно успокоить его после всех неприятностей. Если она уедет, будет лучше во всех отношениях. С этим все с готовностью согласились.
Однако отправиться в дом Элинор в Лондоне означало не просто собрать вещи и уехать. Дом был всего лишь оболочкой. Чтобы оживить его, требовалось перевезти мебель, белье, посуду и все прочее. Но слуги Элинор были уже привычны ко всей этой суматохе. Пока Рианнон и Саймон ели, слуги и служанки спешно собирали и паковали часть из того, что было привезено в Оксфорд. Прежде чем господа встали из-за стола, одна телега уже отправилась в путь с двумя служанками, двумя слугами и пятью воинами из отряда Саймона в качестве охраны.
Хотя Саймон и Рианнон легко могли за день проделать весь путь до Лондона, они решили остановиться в Уоллингфорде, чтобы не отрываться от повозки с багажом. Ричард и Изабелла радостно приветствовали их, и этот визит послужил двойной цели. Он позволил сделать так, чтобы страх Рианнон по отношению к Винчестеру стал широко известен из стороннего источника. Кроме того, этот визит имел еще один результат, личного свойства. Изабелла, не задавая вопросов, предположила, что Рианнон будет спать на женской половине, а Саймон – в комнате за залом. Это обеспечило простое решение вопроса, заниматься им любовью или нет, если бы они спали вместе.
В Лондон Элинор отправила только одну широкую кровать, которую делили Саймон и Рианнон, но это никаких проблем не создавало, поскольку туда же было отправлено и все походное имущество Саймона – из Лондона он собирался отправиться прямо в Уэльс. Хотя походная койка сильно уступала по комфорту кровати, он улегся на нее с чувством облегчения. Рианнон была не из робких. Если бы ей захотелось чего-то, она сказала бы об этом. Его больше беспокоило, сумеет ли он сам достойно отреагировать в этой ситуации.
Однако этот вопрос так и не возник. Облегчение Саймона сменилось возросшим чувством потери, но он по-прежнему ничего не предпринимал. Рианнон с каждым днем в отношениях с ним становилась все естественнее, и это казалось ему важнее, чем возрождение плотских утех. И каждый день Саймон гадал, вспоминает ли она о тех неприятных словах, которые высказала ему в тот вечер, когда они ругались. Но он не осмеливался напомнить ей о них, да и не нуждался в этом.
Он с головой окунулся в развлечения с молодыми людьми, которым он отправил записки, что Саймон де Випон в Лондоне и ищет спарринг-партнеров для фехтования и рыцарских состязаний, и тишину дома растерзал веселый гул, сопровождавший бурное застолье. Молодые люди сражались друг с другом поодиночке, парами и в самых разнообразных комбинациях, принимая во внимание неравные возможности участников. Саймон был очень хорош, но получил достаточно синяков, сражаясь одновременно против двух или трех более слабых соперников, и по вечерам был счастлив свалиться в постель без всяких мыслей о любви, по крайней мере не слишком часто вспоминал о ней.
Рианнон тоже была далеко не так несчастна, как ожидала. Она не слишком любила города с их грязью, вонью и неестественной скученностью людей и лошадей, так что порой казалось – яблоку негде упасть. Тем не менее города, которые она знавала раньше, были ничем – пылинками – по сравнению с Лондоном. Под защитой воинов Саймона она разъезжала, где ей хотелось, приходя то в ужас, то в восхищение.
Несмотря на свою неприязнь, несмотря на приступы отвращения, которые охватывали ее при мысли о жизни в таком месте, Рианнон знала, что, может быть, никогда больше ничего подобного не увидит. Она бродила по улицам, толкаясь в толпе, с любопытством вертя головой, покупала семена неизвестных ей трав, шелка, тонкие и легкие, как туман. Денег у нее не было, но, когда она называла дом Элинор, торговцы с величайшей готовностью доставляли товары прямо туда, и Саймон платил. Рианнон это совершенно не заботило. Киква или Ллевелин рассчитаются с долгом.
Эти приятные дни закончились двадцать девятого сентября, когда с наступлением темноты в их дом прибыл усталый гонец с короткой запиской от Иэна, сообщавшей, что Хьюберт де Бург бежал из тюрьмы в Дивайзесе и нашел убежище в какой-то церкви. Поскольку Рианнон довольно часто слышала имя де Бурга, но практически ничего о нем не знала, Саймон полночи рассказывал ей о долгой и бурной карьере де Бурга.
– Он действительно все еще опасен? – спросила она в конце рассказа.
Саймон пожал плечами.
– Трудно сказать. Он многих людей осыпал милостями, но у него фактически нет родственников, а ты знаешь, что полученные милости редко делают людей благодарными. Но это также зависит от самого человека: если он сгорает от ненависти и злобы и кричит вслух о нанесенных ему обидах, требуя участия от тех, кому он помогал прежде, очень может быть, учитывая враждебные настроения по отношению к королю, он сумеет поднять своих сторонников. Кроме того, он знает Генриха. Его советы могли бы оказаться очень полезными врагам короля.
– Но если он заперся в церкви…
Саймон снова пожал плечами.
– Это ненадолго. Это просто акт отчаяния. Он, должно быть, прослышал, что Генрих собирался поручить надзор за Дивайзесом Винчестеру, а это означало бы его смерть. Возможно, тюремщики тоже этого боялись и, не желая марать кровью свои руки, позволили ему бежать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111