Я же говорил тебе, Китти, что никому не позволю себя во что-то втянуть, а они упорно твердят мне про женитьбу. Но если уж я и женюсь на ком-то, так это будешь ты. – Он пожал девушке руку и ласково улыбнулся, и она расцвела под этим взглядом.
Наконец они оказались на залитой солнцем террасе, где их окружила шумная толпа приятелей Натана. После обмена приветствиями кто-то из них оживленно поинтересовался:
– Китти, ты хотела застрелить Тейта насмерть или нарочно лишь ранила его?
– Он ведь остался жив, не так ли? – Ответ прозвучал довольно резко, и все вокруг настороженно умолкли. Девушке вовсе не хотелось провести этот день в разговорах о том, о чем она предпочла бы вовсе забыть.
– Что было – то было, – решительно промолвил Натан. – И давайте-ка об этом не вспоминать!
Обернувшись, Китти наткнулась на грустные глаза Дэвида Стоунера, и ей стало совсем не по себе. Кажется, прошел уже год, как он сватался к ней? Она не могла припомнить точно. Правда, ей нравился Дэвид – и сейчас нравится. Он был привлекательным юношей, а пышная каштановая шевелюра и глубокие зеленые глаза на спокойном лице придавали ему обаяние некой скрытой мудрости, несмотря на его весьма юные годы. Но о любви к нему не могло быть и речи – так она ему и сказала. С трудом удерживаясь от слез, юноша тут же поклялся, что никого в жизни не полюбит так, как любит ее. И с тех пор всякий раз глядел на нее с тоской.
Переведя взгляд с Китти на Натана, Дэвид, покраснев, кивнул. Однако девушка догадалась, что кивок означал не просто приветствие. Он знал об их отношениях и не был от этого в восторге.
Напряженность ситуации несколько ослабла, когда Натан воскликнул:
– Ага, а вот и главный гость!
Навстречу им двигался толстый коротышка с пронзительным взглядом и удивительно длинным кривым носом. Китти поняла, что это был мистер Уэлдон Эдвардс из Уоррентона.
Он поцеловал ей руку, и она сочла его манеры весьма приятными. Во всяком случае, он не был похож на ненормальных, которые истошно вопили про войну, молотя себя кулаками в грудь.
Все внимание теперь переключилось с Китти на него, известного адвоката, и кто-то спросил:
– Мистер Эдвардс, как и все собравшиеся здесь, я горю желанием ринуться в бой. Как по-вашему, скоро ли начнется война?..
– …Теперь, когда Линкольн стал президентом? – подхватил второй.
После минутного раздумья Уэлдон Эдвардс ответил:
– Полагаю, что избрание президентом Линкольна заставит заявить о выходе из Союза дальний Юг. И хотя у нас, в Северной Каролине, сепаратистское движение растет не по дням, а по часам, боюсь, что Генеральная Ассамблея во главе с губернатором Эллисом будет тянуть резину, цепляясь за свое излюбленное «поживем – увидим».
Я сегодня же выезжаю в графство Кливленд, чтобы присутствовать на собрании сепаратистов, – продолжал разглагольствовать коротышка перед толпившимися вокруг гостями. – А на той неделе посещу Уилмингтон. Нам необходимо добиться единства, чтобы весь штат потребовал от нашего правительства четко определить свою политику, коей, безусловно, может быть только выход из Союза. Пусть это даже втянет нас в войну.
– В войну, сэр? – переспросила Китти, не в силах больше сдерживаться. – Как хладнокровно вы об этом говорите! Значит, вы готовы ради своих целей пожертвовать жизнями всех этих молодых людей?
– Но это и наши цели, – вскричал самый юный из присутствовавших, некий Даниэль Робертс, потрясая в воздухе кулаками. – Да я готов отдать свою жизнь за Северную Каролину…
Натан изо всех сил сжал ее руку, так что Китти сморщилась от боли, и грубо поволок в сторону, прошипев:
– Пожалуйста, Китти, не лезь не в свое дело. Неприлично женщинам вмешиваться в споры о политике.
– Но я и не говорила о политике, – резко выдернув руку, громко произнесла Китти, не заботясь о том, что вокруг полно слушателей. – Я говорила о войне: о смерти, о кровопролитии. И я имею право выражать свое мнение. То, что я родилась женщиной, еще ни о чем не говорит. Янки, убивая, не будут разбираться, кто какого пола!
– Но тебя никто не собирается убивать! Война продлится всего несколько месяцев, да и мы не позволим им проникнуть так глубоко на юг! А теперь, пожалуйста, Китти, на нас уже оглядываются…
Она неохотно позволила увлечь себя к двери фойе и в следующий миг была настолько поглощена великолепием внутреннего убранства дома, что забыла про все споры о войне.
Пол под ногами сверкал – паркет был натерт до зеркального блеска. Стены были обиты желтой бархатной тканью, а высоко под потолком сияла огромная хрустальная люстра. Мягкие ковры покрывали лестницу, перила и балюстрады которой украшали свежие ветви остролиста. Воздух был насыщен дивным ароматом маргариток, стоявших повсюду в вазах.
Здесь не было ни души, и Натан привлек к себе Китти и поцеловал ее обнаженное плечо.
– А теперь ступай наверх, чтобы освежиться. Я тем временем припасу для тебя тарелку барбекю, и мы полакомимся вдвоем на задней лужайке, за домом, подальше от остальных.
– Ты стараешься изолировать меня от общества, потому что я не умею себя вести? – сердито фыркнула она.
– Ох, Китти, успокойся! – нетерпеливо вздохнул Натан. – Я просто хочу, чтобы нам двоим никто не мешал быть счастливыми и радоваться друг другу, а все эти бесконечные споры про войну утомят кого угодно. Гости и так шепчутся про отцовского надсмотрщика, которого ты ранила из ружья.
– Натан, тогда не лучше ли было мне остаться дома, если мое присутствие так тебя смущает? Ведь не моя вина в том, что вы взяли на работу надсмотрщика, который только и знает, что напивается в стельку и ищет потом повод для драки? Я… я даже жалею, что вообще не пристрелила его, – гневно выпалила она, – и имела глупость явиться на этот ваш хваленый прием!
– Китти…
Но она уже подхватила юбки и помчалась наверх, прыгая через две ступеньки и нимало не заботясь о том, подобает или нет такой способ передвижения юной леди.
– Китти, выслушай меня, будь добра, – взмолился оставшийся внизу Натан. – Я вовсе не хотел тебя обидеть…
Но Китти его не слушала. Она застыла в нерешительности. Одна из комнат на втором этаже должна быть предназначена для отдыха леди. Только вот какая именно?
– Ты что-то ищешь здесь, Китти?
При звуках этого голоса Китти резко обернулась и оказалась лицом к лицу с Нэнси Уоррен. На ней было пепельно-голубое платье с низким вырезом, целомудренно прикрытым целым облаком кружевных воланов. Наряд довершали пышные рукава и узенькая бархотка на шее. Темно-каштановые локоны обрамляли лицо.
Нэнси могла бы выглядеть намного привлекательнее, невольно подумала Китти, если бы не это капризное, заносчивое выражение на ее лице. Тонкие губы скривились в ехидной ухмылке, а в карих глазах загорелся недобрый огонь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132
Наконец они оказались на залитой солнцем террасе, где их окружила шумная толпа приятелей Натана. После обмена приветствиями кто-то из них оживленно поинтересовался:
– Китти, ты хотела застрелить Тейта насмерть или нарочно лишь ранила его?
– Он ведь остался жив, не так ли? – Ответ прозвучал довольно резко, и все вокруг настороженно умолкли. Девушке вовсе не хотелось провести этот день в разговорах о том, о чем она предпочла бы вовсе забыть.
– Что было – то было, – решительно промолвил Натан. – И давайте-ка об этом не вспоминать!
Обернувшись, Китти наткнулась на грустные глаза Дэвида Стоунера, и ей стало совсем не по себе. Кажется, прошел уже год, как он сватался к ней? Она не могла припомнить точно. Правда, ей нравился Дэвид – и сейчас нравится. Он был привлекательным юношей, а пышная каштановая шевелюра и глубокие зеленые глаза на спокойном лице придавали ему обаяние некой скрытой мудрости, несмотря на его весьма юные годы. Но о любви к нему не могло быть и речи – так она ему и сказала. С трудом удерживаясь от слез, юноша тут же поклялся, что никого в жизни не полюбит так, как любит ее. И с тех пор всякий раз глядел на нее с тоской.
Переведя взгляд с Китти на Натана, Дэвид, покраснев, кивнул. Однако девушка догадалась, что кивок означал не просто приветствие. Он знал об их отношениях и не был от этого в восторге.
Напряженность ситуации несколько ослабла, когда Натан воскликнул:
– Ага, а вот и главный гость!
Навстречу им двигался толстый коротышка с пронзительным взглядом и удивительно длинным кривым носом. Китти поняла, что это был мистер Уэлдон Эдвардс из Уоррентона.
Он поцеловал ей руку, и она сочла его манеры весьма приятными. Во всяком случае, он не был похож на ненормальных, которые истошно вопили про войну, молотя себя кулаками в грудь.
Все внимание теперь переключилось с Китти на него, известного адвоката, и кто-то спросил:
– Мистер Эдвардс, как и все собравшиеся здесь, я горю желанием ринуться в бой. Как по-вашему, скоро ли начнется война?..
– …Теперь, когда Линкольн стал президентом? – подхватил второй.
После минутного раздумья Уэлдон Эдвардс ответил:
– Полагаю, что избрание президентом Линкольна заставит заявить о выходе из Союза дальний Юг. И хотя у нас, в Северной Каролине, сепаратистское движение растет не по дням, а по часам, боюсь, что Генеральная Ассамблея во главе с губернатором Эллисом будет тянуть резину, цепляясь за свое излюбленное «поживем – увидим».
Я сегодня же выезжаю в графство Кливленд, чтобы присутствовать на собрании сепаратистов, – продолжал разглагольствовать коротышка перед толпившимися вокруг гостями. – А на той неделе посещу Уилмингтон. Нам необходимо добиться единства, чтобы весь штат потребовал от нашего правительства четко определить свою политику, коей, безусловно, может быть только выход из Союза. Пусть это даже втянет нас в войну.
– В войну, сэр? – переспросила Китти, не в силах больше сдерживаться. – Как хладнокровно вы об этом говорите! Значит, вы готовы ради своих целей пожертвовать жизнями всех этих молодых людей?
– Но это и наши цели, – вскричал самый юный из присутствовавших, некий Даниэль Робертс, потрясая в воздухе кулаками. – Да я готов отдать свою жизнь за Северную Каролину…
Натан изо всех сил сжал ее руку, так что Китти сморщилась от боли, и грубо поволок в сторону, прошипев:
– Пожалуйста, Китти, не лезь не в свое дело. Неприлично женщинам вмешиваться в споры о политике.
– Но я и не говорила о политике, – резко выдернув руку, громко произнесла Китти, не заботясь о том, что вокруг полно слушателей. – Я говорила о войне: о смерти, о кровопролитии. И я имею право выражать свое мнение. То, что я родилась женщиной, еще ни о чем не говорит. Янки, убивая, не будут разбираться, кто какого пола!
– Но тебя никто не собирается убивать! Война продлится всего несколько месяцев, да и мы не позволим им проникнуть так глубоко на юг! А теперь, пожалуйста, Китти, на нас уже оглядываются…
Она неохотно позволила увлечь себя к двери фойе и в следующий миг была настолько поглощена великолепием внутреннего убранства дома, что забыла про все споры о войне.
Пол под ногами сверкал – паркет был натерт до зеркального блеска. Стены были обиты желтой бархатной тканью, а высоко под потолком сияла огромная хрустальная люстра. Мягкие ковры покрывали лестницу, перила и балюстрады которой украшали свежие ветви остролиста. Воздух был насыщен дивным ароматом маргариток, стоявших повсюду в вазах.
Здесь не было ни души, и Натан привлек к себе Китти и поцеловал ее обнаженное плечо.
– А теперь ступай наверх, чтобы освежиться. Я тем временем припасу для тебя тарелку барбекю, и мы полакомимся вдвоем на задней лужайке, за домом, подальше от остальных.
– Ты стараешься изолировать меня от общества, потому что я не умею себя вести? – сердито фыркнула она.
– Ох, Китти, успокойся! – нетерпеливо вздохнул Натан. – Я просто хочу, чтобы нам двоим никто не мешал быть счастливыми и радоваться друг другу, а все эти бесконечные споры про войну утомят кого угодно. Гости и так шепчутся про отцовского надсмотрщика, которого ты ранила из ружья.
– Натан, тогда не лучше ли было мне остаться дома, если мое присутствие так тебя смущает? Ведь не моя вина в том, что вы взяли на работу надсмотрщика, который только и знает, что напивается в стельку и ищет потом повод для драки? Я… я даже жалею, что вообще не пристрелила его, – гневно выпалила она, – и имела глупость явиться на этот ваш хваленый прием!
– Китти…
Но она уже подхватила юбки и помчалась наверх, прыгая через две ступеньки и нимало не заботясь о том, подобает или нет такой способ передвижения юной леди.
– Китти, выслушай меня, будь добра, – взмолился оставшийся внизу Натан. – Я вовсе не хотел тебя обидеть…
Но Китти его не слушала. Она застыла в нерешительности. Одна из комнат на втором этаже должна быть предназначена для отдыха леди. Только вот какая именно?
– Ты что-то ищешь здесь, Китти?
При звуках этого голоса Китти резко обернулась и оказалась лицом к лицу с Нэнси Уоррен. На ней было пепельно-голубое платье с низким вырезом, целомудренно прикрытым целым облаком кружевных воланов. Наряд довершали пышные рукава и узенькая бархотка на шее. Темно-каштановые локоны обрамляли лицо.
Нэнси могла бы выглядеть намного привлекательнее, невольно подумала Китти, если бы не это капризное, заносчивое выражение на ее лице. Тонкие губы скривились в ехидной ухмылке, а в карих глазах загорелся недобрый огонь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132