– Тех, кто часто летает «Комфлугом», всегда можно отличить, – говорит Марыся. – Они берут с собой бинокли, чтобы смотреть на брюхо самолета при посадке. Если оно выглядит плохо, они меняют билеты. Только сегодня это им не пригодится.
Аэропорт и впрямь такой же, как по всему миру: Хитроу на прошлой неделе, Ногод на этой. На поле ждут несколько неразогретых самолетов, кого-то пропускают на посадку, один или два рейса все-таки взлетают. Темнеет, на взлетной полосе загораются огни, потом в небе вспыхивает луч прожектора.
– Теперь мы идем на посадку, – говорит Марыся Любиёву. – Вам придется нести все свои вещи, мы их не сдаем. Может быть, мне лучше объяснить. Мы летим этим рейсом не потому, что вы – важный гость. Я знаю одну стюардессу, учу ее английскому. Она спит с командиром экипажа, так что нас посадят. Здесь всегда полезно кого-нибудь знать. Правда я хороший гид?
Вместе с толпой пассажиров они идут к самолету; у трапа длинноногая зеленая стюардесса в каске обнимает Марысю Любиёву.
– Вот мой друг, – говорит Любиёва.
– Да, вот твой друг, – отвечает стюардесса. – Пожалуйста, идите по трапу, а там поверните направо, а не налево.
Поднявшись по трапу, пассажиры сворачивают налево, где стюардессы рассаживают их ровными рядами, словно упаковывают людей в коробку. Справа зеленая занавеска: длинноногая стюардесса приподнимает ее и говорит: «Сюда, пожалуйста». Петворт проходит и оказывается в удивительном мире. Хвостовой салон до краев наполнен зелеными стюардессами, развалившимися на сиденьях. Есть все мыслимые разновидности: молодые и не очень, блондинки и восточные красавицы, худощекие с горящими глазами и скуластые с плоскими чертами лица. Они явно отдыхают – каски заброшены на багажную полку, туфли валяются на полу. Горят надписи «ЛУПІ ЛУПІ» и «НОКУ РОКУ», но никто не пристегнут, и над головами плывет дым ароматических сигарет.
Петворт садится рядом с двумя зелеными стюардессами, Марыся отыскивает свободное место через проход. Соседка что-то говорит Петворту на языке, который тот так и не смог освоить.
– Простите, не понимаю, – говорит он.
– Инглиш? – спрашивает девушка.
– Инглиш? Он инглиш? – повторяют три девушки в ряду за ними, привставая, чтобы взглянуть на Петворта.
– Хотите советскую сигарету? – спрашивает соседка. – Хотите выпить водки?
– Да, спасибо, – отвечает Петворт.
– Я учу инглиш, – говорит она. – Хочу летать на Запад.
– Я тоже учу, – говорит девушка сзади.
Снаружи начинают рычать моторы; из динамика слышится голос.
– Нравится сигарета? Нравится водка? – спрашивает соседка. – Мы покупаем их в Союзе.
Самолет катит по взлетной полосе; за иллюминатором исчезают огни Ногода.
– Вы оттуда летите? – спрашивает Петворт.
– Из Ташкента, мы все отдыхали в Ташкенте, – отвечает девушка. – Там хорошо осенью. Вы туда ехать, вы езжали?
Самолет набирает скорость; Петворт попыхивает сигаретой.
– Мы говорим: ездили, – поправляет Петворт, который и здесь остается педагогом. – Нет, не ездил.
– Надо, чтобы вы ездили, когда будет случай, – говорит девушка. – Вам понравится.
– Вулу суфту ун бурду пумфлутту, – звучит женский голос из динамика. – Пляшку отвату уммержьнусуна проддо флугсу фролуку.
Одна из девушек, держа бумажный стаканчик с водкой, встает и исполняет маленький пародийный танец, указывая на выход; другие хлопают и салютуют стаканчиками.
– Желаем приятного полета, – говорит Петворту соседка. – Еще водки хотите?
– Да, спасибо, – отвечает Петворт.
– Какой славный, – говорит стюардесса.
– Какой славный, – подхватывает девушка справа.
– Да, очень славный, мне нравится, – говорит длинноногая стюардесса, останавливаясь в проходе. – Твой кадр?
– О нет, – отвечает Марыся Любиёва, – я его переводчица, только и всего. Он в поездке.
– Ну да, конечно, просто переводчица. Слушай, я хочу его спросить, ты переведешь?
– Ой, Петвурт, послушайте, как мило, вас приглашают, – говорит Марыся через минуту. – Моя подруга говорит, что командир экипажа – ее любовник, а сегодня его день рождения, и онахочет быть с ним. Они устроили празднике кабине, и она хочет пригласить вас, потому что вы здесь гость и такой славный человек.
– В кабину? – переспрашивает Петворт.
– Да, у них там праздник, – говорит Марыся.
– Но ведь самолет – советский, а я – с Запада. Уверен, это запрещено.
– Зато праздник, – говорит длинноногая стюардесса. – Все любят праздники.
– Стоит ли? – мнется Петворт.
– Ну, он не может выйти из кабины, вам бы это не понравилось, – говорит Марыся. – Думаю, что нам надо к нему пойти.
– Вы говорили, нельзя даже фотографировать паровозы, – бормочет Петворт, но соседки уже выпихивают его в проход, а Марыся Любиёва приоткрыла зеленую занавеску.
В сопровождении двух стюардесс Марыся и Петворт идут через весь самолет. Пассажиры, мужчины в шляпах, женщины в платках, сидят плотными рядами, в точности как Петворт, когда летел из Лондона, – теперь кажется, что это было давным-давно. Они с умеренным любопытством поднимают головы и смотрят, как три человека проходят в кабину.
Кабина маленькая и битком набита техникой; впереди, за стеклом, огромная черная тьма. Однако внутри очень уютно и весело. Первый пилот сидит в своем кресле, второй – рядом, оба держат по пластиковому стаканчику с персиковым коньяком. Бортинженер для экономии места сажает вторую стюардессу себе на колени. Тесно, но первый пилот вежливо поднимается, чтобы пожать Петворту руку; потом тот обменивается рукопожатиями со вторым пилотом и бортинженером.
– Говорит, это новый самолет из Союза, – переводит Любиёва. – Говорит, что хочет показать вам, как им управляют.
Впереди, в лунном свете, встает громада гор; пилот дергает разные рычаги и поворачивает ручки, демонстрируя Петворту их работу. Тот вежливо кивает.
– Спрашивает, хотите ли вы сесть на его место и повести самолет, – переводит Любиёва.
– Очень легко, – добавляет длинноногая стюардесса.
– Думаю, лучше не стоит, – отвечает Петворт, глядя на горы внизу.
– Хотите ротьвутту? – спрашивает стюардесса.
– О да, – говорит Петворт. Трудно передавать стаканчики в тесной кабине, но когда длинноногая стюардесса усаживается на колени первому пилоту, а Марыся Любиёва – второму, все кое-как помещаются. Горы внизу озаряет вспышка молнии, командир экипажа поднимает стакан и говорит Петворту по-английски:
– Мир, дружба, согласие.
– Конечно, – отвечает Петворт.
– Еще дружба и «Боинг», дружба и «Ту», – добавляет второй пилот.
В кабине царит веселье, все хохочут.
– Теперь мы споем песню про день рождения, – объясняет Марыся Любиёва. – Думаю, у вас в стране такой нет.
Однако всё хорошее когда-нибудь кончается: впереди видны огни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97