Я заказывал на сегодня, так что, вероятно, мой номер еще ожидает меня, и вы будете в нем спать.
— Ой, Джейс, нет, спасибо! Я не могу.
— Можете. — Джейс взял паспорт из тонкой белой руки, не дотронувшись при этом до кредитной карточки. — И останетесь.
— А как же вы?
От ее вопроса повеяло трогательной невинностью. Да, Джейс резервировал одиночный номер. Но даже в этом случае в столь роскошном отеле кровать должна быть королевских размеров, а может, будут две поменьше, и, уж несомненно, там окажется также и диван.
Мысль о том, что они поселятся в одной комнате, даже при том, что отношения их останутся целомудренными, не приходила в голову усталой женщине, которая стояла рядом… и в глазах которой отразилось удивление, когда он коснулся пальцами ее искусанных губ… женщине, нуждавшейся в отдыхе, потому что завтра она должна была встречать Рождество.
Джейс, разумеется, не сделает ничего, чтобы помешать ей спокойно уснуть. Но Джулия будет спать плохо или вообще не заснет, если он будет с ней в одной комнате. Ситуация слишком чуждая для нее… и слишком удивительная.
— Я хорошо знаю Лондон, — заявил он, — и смогу найти себе жилье, не обращаясь к консьержу.
— Но я тоже могу это сделать. Вы могли бы мне просто подсказать, где нужно искать.
— Мог бы. Но не стану. Я не позволю вам бродить по Лондону среди ночи в поисках жилья.
— Но…
Джейс улыбнулся:
— Забудьте об этом. Если вам от этого будет легче, я могу попросить вас разорвать мою долговую расписку.
— Вашу долговую расписку?
— Ну да, на которой значится, сколько миллионов я должен вам в результате проигрыша в кункен.
— Но ведь это была просто условность!
— Я все-таки потребую у вас дать мне возможность отыграться. Если вы не будете возражать.
— Не буду.
— Я тоже. — «Я хочу, чтобы исчезла как можно быстрее печаль». — Значит, завтра вечером? Мы пообедаем, после чего…
— Следующий, пожалуйста.
Клерк вежливо, но устало перебил Джейса, не нарушив при этом его мыслей. Джейс строил планы на сочельник — планы эти весьма отличались от тех, каких он всегда придерживался.
Джейс Коултон найдет другое время, чтобы предаться печальным воспоминаниям. Любое другое время. А у Джулии могла возникнуть потребность поговорить после посещения «Кентерфилдза». Она может захотеть.
— Я тоже этого хочу.
— Ваши комнаты ожидают вас, доктор Коултон, — с облегчением объявил дежурный, когда Джейс протянул ему кредитную карточку. На экране высветился номер апартаментов. — Они для некурящих, две спальни… О, я вижу из записи, что вы заказывали номер для новобрачных. Сожалею, но такого номера в наличии не оказалось. Но этот номер — просто шикарный.
— И две спальни?
— Да, сэр. Две роскошные спальни, каждая со своей ванной, с отличным видом на город и парк. Вы будете довольны, сэр.
— Звучит неплохо. — Джейс протянул свой паспорт и паспорт Джулии. — Полагаю, это Алексис изменила заказ на двуспальный номер?
— Сейчас взгляну. — Клерк сверился с записью. — Изменение произведено по просьбе миссис Коултон восемнадцатого декабря. О да, ее имя Алексис.
Клерк украдкой бросил взгляд на Джулию.
— Это моя мать, — пояснил Джейс с обезоруживающей улыбкой. — Я имею в виду Алексис. Она неисправимый романтик.
Номер оказался именно таким, как и обещал клерк, в пастельных розовато-лиловых тонах и настолько просторным, что Джейс и Джулия могли оставаться каждый в своей комнате, не создавая помех друг другу.
Мебель была изящна, декор изыскан, в гостиной стояла благоухающая и сверкающая двенадцатифутовая рождественская елка. Судя по всему, голубоватую ель выбрали специально, чтобы она гармонировала с цветом обоев. На ней весело мигали крошечные белые огоньки, весьма продуманно развешанные; ручной работы хрустальные снежные хлопья и серебристые бантики придавали елке праздничный вид.
Джейс нахмурился при виде столь великолепного дерева — ведь подобное зрелище может показаться Джулии не вполне уместным из-за ее усталости.
Однако лицо Джулии не было хмурым, она выглядела просто усталой и не могла дождаться, когда ее проводят в предназначенную ей спальню.
Джейс пожелал ей спокойной ночи и доброго сна, стоя на пороге спальни, и в ответ услышал те же пожелания от Джулии.
Джейс спал плохо. Да он и не ожидал, что будет хорошо спать, а потому и не приложил к этому особых усилий.
Глядя в черноту зимней ночи, он наблюдал за тем, как засыпает большой город, а на заре, приняв душ и переодевшись, с интересом смотрел, как пробуждается Лондон, готовящийся встретить сочельник.
Шел дождь — этакая изморось, падающая со свинцово-серого неба. Может быть, это будет хороший день для девушки из Канзаса, не столь трудный, как она опасалась, и кто знает, возможно, к концу дня даже появится рождественская радуга.
Фантазия Джейса о предвечерней радуге рассыпалась о новый образ радуги. О Джулию, возникшую на пороге.
Он, повернувшись, улыбнулся. Улыбнулся, несмотря на увиденное. Усталость. Измученность.
— Доброе утро!
— Доброе утро!
Лавандовые глаза ее были ясными на фоне темных кругов под ними — результат бессонной ночи. И щеки у нее были розовые. Она была в зеленом джемпере, бордовой кофте, на шее — жемчужное ожерелье, в ушах — такие же серьги.
Этот наряд свидетельствовал о том, что Джулия готова к встрече Рождества. Усталая, обессиленная и тревожная, Джулия Энн Хейли намерена была встретить этот праздник с должным почтением, достоинством и добродетельно.
В точности так, подумал Джейс, как она встретила бы расстрельную команду.
— Пожелайте мне удачи.
— Пожелаю, — кивнул Джейс. — Во время завтрака.
— Ах нет, благодарю вас. Я съела вчера так много орехов, что все еще сыта, да и вообще едва ли захочу есть снова. — А затем, словно они до сих пор находились в том месте, где были орехи и существовала магия, она призналась: — И кроме того, я опасаюсь есть.
— Чего вы боитесь, Джулия?
Вопрос был простой и задан деликатно. Однако у Джулии не было на него ответа. Она не умела выражать свой страх словами. Более того, она даже не позволяла своему страху сосредоточиться в мозгу.
Страх гнездился где-то в глубине — неясный, зловещий и темный, словно буря на горизонте, этакое свинцово-черное пятно, которое может превратиться в смерч, сметающий все на своем пути.
Девушка из Канзаса никогда не пыталась определить возможную разрушительную силу собирающихся на горизонте облаков. Но после вопроса Джейса ее мозг заработал в поисках возможного ответа.
Чего она боялась? Скажем, боли — такой, что она не сможет снова сделать Вдоха… Она позволит мучительной боли распространиться из сердца к губам — и это опять вынудит ее прибегнуть к спиртному.
— Джулия!
— Сойти с ума, наверное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
— Ой, Джейс, нет, спасибо! Я не могу.
— Можете. — Джейс взял паспорт из тонкой белой руки, не дотронувшись при этом до кредитной карточки. — И останетесь.
— А как же вы?
От ее вопроса повеяло трогательной невинностью. Да, Джейс резервировал одиночный номер. Но даже в этом случае в столь роскошном отеле кровать должна быть королевских размеров, а может, будут две поменьше, и, уж несомненно, там окажется также и диван.
Мысль о том, что они поселятся в одной комнате, даже при том, что отношения их останутся целомудренными, не приходила в голову усталой женщине, которая стояла рядом… и в глазах которой отразилось удивление, когда он коснулся пальцами ее искусанных губ… женщине, нуждавшейся в отдыхе, потому что завтра она должна была встречать Рождество.
Джейс, разумеется, не сделает ничего, чтобы помешать ей спокойно уснуть. Но Джулия будет спать плохо или вообще не заснет, если он будет с ней в одной комнате. Ситуация слишком чуждая для нее… и слишком удивительная.
— Я хорошо знаю Лондон, — заявил он, — и смогу найти себе жилье, не обращаясь к консьержу.
— Но я тоже могу это сделать. Вы могли бы мне просто подсказать, где нужно искать.
— Мог бы. Но не стану. Я не позволю вам бродить по Лондону среди ночи в поисках жилья.
— Но…
Джейс улыбнулся:
— Забудьте об этом. Если вам от этого будет легче, я могу попросить вас разорвать мою долговую расписку.
— Вашу долговую расписку?
— Ну да, на которой значится, сколько миллионов я должен вам в результате проигрыша в кункен.
— Но ведь это была просто условность!
— Я все-таки потребую у вас дать мне возможность отыграться. Если вы не будете возражать.
— Не буду.
— Я тоже. — «Я хочу, чтобы исчезла как можно быстрее печаль». — Значит, завтра вечером? Мы пообедаем, после чего…
— Следующий, пожалуйста.
Клерк вежливо, но устало перебил Джейса, не нарушив при этом его мыслей. Джейс строил планы на сочельник — планы эти весьма отличались от тех, каких он всегда придерживался.
Джейс Коултон найдет другое время, чтобы предаться печальным воспоминаниям. Любое другое время. А у Джулии могла возникнуть потребность поговорить после посещения «Кентерфилдза». Она может захотеть.
— Я тоже этого хочу.
— Ваши комнаты ожидают вас, доктор Коултон, — с облегчением объявил дежурный, когда Джейс протянул ему кредитную карточку. На экране высветился номер апартаментов. — Они для некурящих, две спальни… О, я вижу из записи, что вы заказывали номер для новобрачных. Сожалею, но такого номера в наличии не оказалось. Но этот номер — просто шикарный.
— И две спальни?
— Да, сэр. Две роскошные спальни, каждая со своей ванной, с отличным видом на город и парк. Вы будете довольны, сэр.
— Звучит неплохо. — Джейс протянул свой паспорт и паспорт Джулии. — Полагаю, это Алексис изменила заказ на двуспальный номер?
— Сейчас взгляну. — Клерк сверился с записью. — Изменение произведено по просьбе миссис Коултон восемнадцатого декабря. О да, ее имя Алексис.
Клерк украдкой бросил взгляд на Джулию.
— Это моя мать, — пояснил Джейс с обезоруживающей улыбкой. — Я имею в виду Алексис. Она неисправимый романтик.
Номер оказался именно таким, как и обещал клерк, в пастельных розовато-лиловых тонах и настолько просторным, что Джейс и Джулия могли оставаться каждый в своей комнате, не создавая помех друг другу.
Мебель была изящна, декор изыскан, в гостиной стояла благоухающая и сверкающая двенадцатифутовая рождественская елка. Судя по всему, голубоватую ель выбрали специально, чтобы она гармонировала с цветом обоев. На ней весело мигали крошечные белые огоньки, весьма продуманно развешанные; ручной работы хрустальные снежные хлопья и серебристые бантики придавали елке праздничный вид.
Джейс нахмурился при виде столь великолепного дерева — ведь подобное зрелище может показаться Джулии не вполне уместным из-за ее усталости.
Однако лицо Джулии не было хмурым, она выглядела просто усталой и не могла дождаться, когда ее проводят в предназначенную ей спальню.
Джейс пожелал ей спокойной ночи и доброго сна, стоя на пороге спальни, и в ответ услышал те же пожелания от Джулии.
Джейс спал плохо. Да он и не ожидал, что будет хорошо спать, а потому и не приложил к этому особых усилий.
Глядя в черноту зимней ночи, он наблюдал за тем, как засыпает большой город, а на заре, приняв душ и переодевшись, с интересом смотрел, как пробуждается Лондон, готовящийся встретить сочельник.
Шел дождь — этакая изморось, падающая со свинцово-серого неба. Может быть, это будет хороший день для девушки из Канзаса, не столь трудный, как она опасалась, и кто знает, возможно, к концу дня даже появится рождественская радуга.
Фантазия Джейса о предвечерней радуге рассыпалась о новый образ радуги. О Джулию, возникшую на пороге.
Он, повернувшись, улыбнулся. Улыбнулся, несмотря на увиденное. Усталость. Измученность.
— Доброе утро!
— Доброе утро!
Лавандовые глаза ее были ясными на фоне темных кругов под ними — результат бессонной ночи. И щеки у нее были розовые. Она была в зеленом джемпере, бордовой кофте, на шее — жемчужное ожерелье, в ушах — такие же серьги.
Этот наряд свидетельствовал о том, что Джулия готова к встрече Рождества. Усталая, обессиленная и тревожная, Джулия Энн Хейли намерена была встретить этот праздник с должным почтением, достоинством и добродетельно.
В точности так, подумал Джейс, как она встретила бы расстрельную команду.
— Пожелайте мне удачи.
— Пожелаю, — кивнул Джейс. — Во время завтрака.
— Ах нет, благодарю вас. Я съела вчера так много орехов, что все еще сыта, да и вообще едва ли захочу есть снова. — А затем, словно они до сих пор находились в том месте, где были орехи и существовала магия, она призналась: — И кроме того, я опасаюсь есть.
— Чего вы боитесь, Джулия?
Вопрос был простой и задан деликатно. Однако у Джулии не было на него ответа. Она не умела выражать свой страх словами. Более того, она даже не позволяла своему страху сосредоточиться в мозгу.
Страх гнездился где-то в глубине — неясный, зловещий и темный, словно буря на горизонте, этакое свинцово-черное пятно, которое может превратиться в смерч, сметающий все на своем пути.
Девушка из Канзаса никогда не пыталась определить возможную разрушительную силу собирающихся на горизонте облаков. Но после вопроса Джейса ее мозг заработал в поисках возможного ответа.
Чего она боялась? Скажем, боли — такой, что она не сможет снова сделать Вдоха… Она позволит мучительной боли распространиться из сердца к губам — и это опять вынудит ее прибегнуть к спиртному.
— Джулия!
— Сойти с ума, наверное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60