И, казалось бы, поступок должен быть конечным звеном этого ряда. Но Кант говорит неожиданную вещь – правда, вещь единственно возможную, которую мы как человеческие существа только и можем помыслить и сказать, – он говорит вещь совершенно непонятную. Зацепкой же для нашей возможности понять, что сказал Кант, являются слова – предлоги и наречия, которые он при этом употребляет. Кант говорит: все это так, плохо воспитан, определенным образом жизнь сложилась… Но в момент, когда человек лжет, он сам является источником своего поступка и несет за него полную ответственность, которая неразделима по звеньям, перечисленным в нашем объясняющем ряду. В момент, когда. Смыслы в мире Канта случаются именно так. Смысл дискретен, он неразделим по звеньям ряда обоснования. Существует некоторый момент остановки, и смысл извлекается в точке остановки, основанием которой не является ряд преобразований, не является содержание точек, выстраиваемых в этом ряду.
Помните, я рисовал спираль? И я говорил, что математические соотношения, устанавливаемые анализом этой спирали, суть соотношения, связывающие однородные, гомогенные точки этой фигуры. Вот здесь я совершенно произвольно остановил движение моей рисующей руки. Но если это жизненная форма, то и остановленная, она есть целое. Мысль Канта состоит в том, что формой целого является смысл: я понял – это то-то. Человек солгал – это установившийся смысл, и он неразделим по точкам всех оснований, ни одна из этих точек по отношению к этому смыслу не отличается от другой, основанием дискретного смысла не является сам ряд. Теперь замкните все это на проблему актуальной и потенциальной бесконечности. Помните, я говорил, что в эмпирическом ряду бесконечность никогда не может быть дана, она лишь задана как задача. А смысл есть точка, которую Кант обозначает: в момент, когда. Там есть основание дискретной завершенности и целостности, не лежащее в содержании ряда. В момент, когда я солгал, полностью установился смысл того, что я сделал. Я солгал и полностью за это ответственен. Эта ответственность не может быть разделена и одной частью возложена на одно звено эмпирического ряда, скажем на случай, эпизод в воспитании, на характер родителей или на звено социальных обстоятельств в моей жизни и так далее.
Вот тот горизонт, который раскрывается первотавтологией. Все остальное будет разными вариациями этой тавтологии. Лгун есть лгун, а не несчастный и по понятным нам причинам заблудший человек, не отвечающий за собственные поступки. Так же как добрый человек добр. То есть в акте реализуется то, что вовне представляется объектом достижения. Вообще же это старая мысль о том, что добро не является предметом, существующим вне меня, в том смысле, что если я стремлюсь к добру, то это означает лишь действие уже существующего во мне добра, является проявлением во мне этого объекта. И в этом смысле для этого тавтологического объекта вне него нет других объектов, которые его объясняли бы в терминах «для чего это» или «почему это». Сама сфера человеческого феномена, описываемая феноменом свободы, открывается, начинается за точкой, где нет никаких «для чего» и «почему». Сфера нравственности, сфера свободы, то есть сфера тавтологий, по определению, по существу открывается только так. Пока мы говорим: я добр для того, чтобы меня наградили, мы не в сфере морали – не в сфере плохой или хорошей морали,– мы вообще вне сферы человеческого феномена. Пока добро для того, чтобы… Чтобы вознаградили, чтобы быть счастливым и так далее. Это то самое странное – и декартовское, и кантовское – в момент, когда. В этот момент – все иначе. Основания же могут быть бесконечны. Нет, этим не отрицается, что к воровству или ко лжи могут толкать плохое воспитание, бедность или что-то еще. Но мыслить об этом нужно по закону в момент, когда – и здесь вся ответственность едина и неделима. Потому что все равно можно не солгать, все равно можно не украсть. Вот вам чистый Кант. Так он мыслил в ядре своем, а все остальное суть экспликации, следствия и приложения этого ядра его мышления, почувствовав которое нельзя не обрадоваться тому, что, может быть, и ты принадлежишь к человеческому роду. К тому, к которому принадлежал Кант.
Значит, в этом срезе теперь, когда или в момент, когда просто содержится утверждение, что сам ряд еще чем-то определяется. Определяется в терминах или в горизонте большего, чем утверждается в определяемом. Кстати, наличие этого больше и есть причина иллюзии разума – необходимого, неизбежного возникновения в нем диалектики в кантовском смысле этого слова. Так вот, у остановки – метафорой остановки можно изображать любой смысл, любую жизненную форму – есть всегда горизонт большего, потому что никакой смысл не сводится к составляющим его элементам.
Еще один пример. Известные два профиля, обращенные друг к другу,– психологический пример, иллюстрирующий гештальт: можно увидеть профили, а можно вазу. Другой пример, тоже известный,– круг, помещенный на палку, или мексиканец на велосипеде. Смысл того, что мы видим, нельзя составить, идя по элементам. Сам этот смысл не заложен в содержании каждого элемента в отдельности, не возникает как еще один предмет в этом ряду – он выпадает в кристаллы элементов, уже имеясь как смысл. А теперь посмотрите, что происходит у Канта, когда он рассуждает о математических проблемах. Имеются стороны треугольника, и сумма двух из них больше третьей (а+Ь>с). Кант говорит так: мы воспринимаем одну сторону, воспринимаем вторую сторону, третью сторону, но понимание необходимости того, что две стороны больше одной, не есть еще один предмет в ряду этих восприятий, основание этой необходимости не совпадает с этим рядом, в котором одна сторона, вторая, третья, не в этом ряду понимание необходимости того, что две стороны больше одной.
У Канта есть забавная фраза. Он говорит, что бесконечность не может быть дана, а для обоснования необходимости она, казалось бы, нужна, потому что у нас должна быть гарантия, что, идя по ряду предметов, мы никогда не встретим предикат, не совмещенный с субъектом. Возьмем утверждение: все лебеди белые. Чтобы иметь уверенность, что мы не встретим противоположный признак, мы должны пройти весь ряд – но это невозможно сделать. Поэтому Кант говорит, что наши знания, строясь, должны учитывать возможность актуальной бесконечности, то есть актуально пройденного и тем самым целиком данного ряда. Бесконечность здесь только задана, не дана – задана как проблема, как задача. Впереди нас всегда есть какое-то звено, которое мы не прошли. Ведь в каждый данный момент мы совершили конечное число шагов. Кант говорит: то, почему мы встретимся с тем, с чем встречаемся в ходе движения по ряду, причина того, почему мы встречаем это в ходе движения по ряду, неизвестна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94