Для этого разведчики пользовались словами из немецкой пословицы: «Morgenstunde hat Gold im Munde». Их записывали против дней недели в три столбика. Сочетание букв обозначало день недели. Так, сочетание NHI обозначало субботу. Допустим, передавали код: NHI30. Тогда надо было взять дату ближайшей пятницы – допустим, это было 12-е число, отнять ее от переданного числа и получить время передачи. В нашем случае 18 часов. Как же тогда выглядел процесс шифрования донесений?
Макс Клаузен рассказывал о нем Юлиусу Мадеру: «Я хотел бы подробнее объяснить нашу систему кодирования на примере одного из последних сообщений, переданных мне Рихардом. Текст этой столь важной радиограммы гласил: „Советский Дальний Восток может не опасаться нападения Японии“. Его необходимо было так закодировать, чтобы его не мог расшифровать никто из посторонних. Поэтому я воспользовался системой, надежно служившей нам на протяжении нескольких лет. Вначале необходимо было заменить буквы цифрами. Мы пользовались английским алфавитом. Наиболее часто употреблявшиеся буквы заменялись однозначными цифрами, прочим буквам соответствовали двузначные цифры от 80 до 99. Это однократное кодирование не представлялось нам достаточно надежным: служба радиоперехвата противника такой текст все же могла расшифровать.
Для вторичного кодирования мы пользовались „Статистическим ежегодником германского рейха“. Тогда, в 1941 году, я воспользовался выпуском 1935 года. Статистический ежегодник состоял из сотен таблиц, содержавших великое множество цифр. В первой его части были помещены статистические данные о Германии, отпечатанные на белой бумаге. Эту часть я использовал в качестве основы для кодирования. Во второй части справочника, на листах зеленой бумаги, приводились международные статистические обзоры: ею пользовался Центр для шифровки радиограмм, предназначавшихся для нашей разведгруппы. Совершенно „аполитичный“ статистический ежегодник мы выбрали не только потому, что с его помощью можно было составить сотни тысяч цифровых комбинаций, но и еще по той причине, что наличие такого издания у журналиста Зорге и у меня, слывшего солидным предпринимателем, не вызывало абсолютно никаких подозрений.
Каждая радиограмма начиналась нашим „обратным адресом“: DAL, то есть 83 5 93. Это были начальные буквы русского географического названия Дальний Восток. В конце каждой радиограммы я отстукивал условное имя Рихарда Зорге – RAMSAY, соответственно, в цифрах 4 5 96 0 5 97. Шифровки передавались исключительно группами из пяти чисел.
Теперь мне хотелось бы попытаться, как можно понятней разъяснить принцип вторичного кодирования. Числа, представлявшие собой зашифрованный полный текст радиограммы, записывались в виде групп из пяти чисел. При этом под каждой строкой я оставлял столько места, чтобы под ней записать цифры из „Статистического ежегодника“, а также результат суммирования обеих строк. Откуда появились цифры второго и третьего ряда? Цифры для второго ряда я брал со 193-й страницы „Статистического ежегодника Германского рейха“ за 1935 год. Цифры для второго ряда я брал с этой страницы справочника, причем начиная с седьмой строки пятого столбца. Для еще большей надежности мы никогда не брали первую цифру, а всегда начинали с последней цифры соответствующего столбца. После того, как числа из справочника были записаны под цифрами, получившимися в результате первичного кодирования, последние складывались с первыми, десятки при этом отбрасывались. Я записывал только оставшиеся единицы сумм – так получалась третья строка.
Теперь необходимо было сообщить Центру, с какого места в статистическом ежегоднике надо начинать брать цифры для расшифровки. Необходимость эта возникала оттого, что я всякий раз использовал новую страницу, и отсчет цифр начинал с другой строки или с другого столбца. Это сообщение кодировалось отдельно. Под цифрами четвертой „пятерки“ дважды закодированного текста я записывал номер страницы и цифры, обозначавшие строку и столбец. Под ними я, кроме того, записывал еще и третью с конца „пятерку“. Все это складывалось…»
Надо несколько раз прочитать, чтобы понять, как все это, собственно, делается. А Макс занимался этим на практике! Шифрование – невероятно трудоемкий процесс, но он оправдал себя. Их радиограммы перехватывали в нескольких государствах – и никто никогда не смог расшифровать ни единого слова. Сначала шифрованием занимался сам Зорге, а начиная с 1937 года – Макс. Привыкнув писать шифром, он мог закодировать до 500 «пятерок» в час.
Но ведь надо было еще и передать все эти радиограммы. Макс приехал в Японию, естественно, с пустыми руками – нечего было и думать пронести рацию через таможню. Однако советские радисты были обучены самостоятельно изготавливать аппаратуру, и достаточно быстро Макс собрал передатчик и опробовал его. Затем они с Анной сняли в шестидесяти километрах от Токио летний домик на берегу океана и радировали попеременно оттуда, из токийской квартиры, из квартир Штайна и Вукелича. Макс был радистом высочайшего класса. Однако жизнь в постоянном напряжении дала о себе знать – неожиданно не выдержало сердце.
«В 1940 году у меня начались тяжелые сердечные приступы, – вспоминал Макс. – Лечащий врач-немец прописал мне строгий постельный режим. Я без конца получал уколы. Так продолжалось около трех месяцев. Врач посоветовал мне перестать думать о делах фирмы. Но шифровки-то надо было по-прежнему передавать. Тогда я попросил сделать в мастерской моего предприятия нечто вроде подставки, под предлогом того, что с ее помощью я смогу читать в постели. На этой подставке я затем шифровал радиограммы. Как только я заканчивал эту работу, моя жена быстро собирала передатчик и устанавливала его на двух стульях возле кровати. Лежа в ней, я стучал ключом, стоявшим на одном из двух стульев. В эти дни Рихард приносил мне только самые срочные материалы.
Потом мне пришлось для окончательного выздоровления поехать в Хаоне, в горы. Оттуда я дважды в неделю приезжал в Токио, чтобы выходить на связь».
Юлиус Мадер вычленил несколько принципов работы радиста Макса Клаузена.
1. Для приемника и передатчика он покупал только такие радиодетали, количество и качество которых ни в чем не превосходили запросов рядового радиолюбителя. Это требовало особых конструктивных решений. Так, например, ключ он изготовил из деревянной формочки для масла. Даже попытка спросить в магазине телеграфный ключ немедленно привлекла бы внимание шпиков.
2. Чтобы максимально уменьшить размеры аппарата, он отказался от выпрямителей и работал с переменным током. Один из радиоспециалистов ГДР так прокомментировал качество этой рации:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
Макс Клаузен рассказывал о нем Юлиусу Мадеру: «Я хотел бы подробнее объяснить нашу систему кодирования на примере одного из последних сообщений, переданных мне Рихардом. Текст этой столь важной радиограммы гласил: „Советский Дальний Восток может не опасаться нападения Японии“. Его необходимо было так закодировать, чтобы его не мог расшифровать никто из посторонних. Поэтому я воспользовался системой, надежно служившей нам на протяжении нескольких лет. Вначале необходимо было заменить буквы цифрами. Мы пользовались английским алфавитом. Наиболее часто употреблявшиеся буквы заменялись однозначными цифрами, прочим буквам соответствовали двузначные цифры от 80 до 99. Это однократное кодирование не представлялось нам достаточно надежным: служба радиоперехвата противника такой текст все же могла расшифровать.
Для вторичного кодирования мы пользовались „Статистическим ежегодником германского рейха“. Тогда, в 1941 году, я воспользовался выпуском 1935 года. Статистический ежегодник состоял из сотен таблиц, содержавших великое множество цифр. В первой его части были помещены статистические данные о Германии, отпечатанные на белой бумаге. Эту часть я использовал в качестве основы для кодирования. Во второй части справочника, на листах зеленой бумаги, приводились международные статистические обзоры: ею пользовался Центр для шифровки радиограмм, предназначавшихся для нашей разведгруппы. Совершенно „аполитичный“ статистический ежегодник мы выбрали не только потому, что с его помощью можно было составить сотни тысяч цифровых комбинаций, но и еще по той причине, что наличие такого издания у журналиста Зорге и у меня, слывшего солидным предпринимателем, не вызывало абсолютно никаких подозрений.
Каждая радиограмма начиналась нашим „обратным адресом“: DAL, то есть 83 5 93. Это были начальные буквы русского географического названия Дальний Восток. В конце каждой радиограммы я отстукивал условное имя Рихарда Зорге – RAMSAY, соответственно, в цифрах 4 5 96 0 5 97. Шифровки передавались исключительно группами из пяти чисел.
Теперь мне хотелось бы попытаться, как можно понятней разъяснить принцип вторичного кодирования. Числа, представлявшие собой зашифрованный полный текст радиограммы, записывались в виде групп из пяти чисел. При этом под каждой строкой я оставлял столько места, чтобы под ней записать цифры из „Статистического ежегодника“, а также результат суммирования обеих строк. Откуда появились цифры второго и третьего ряда? Цифры для второго ряда я брал со 193-й страницы „Статистического ежегодника Германского рейха“ за 1935 год. Цифры для второго ряда я брал с этой страницы справочника, причем начиная с седьмой строки пятого столбца. Для еще большей надежности мы никогда не брали первую цифру, а всегда начинали с последней цифры соответствующего столбца. После того, как числа из справочника были записаны под цифрами, получившимися в результате первичного кодирования, последние складывались с первыми, десятки при этом отбрасывались. Я записывал только оставшиеся единицы сумм – так получалась третья строка.
Теперь необходимо было сообщить Центру, с какого места в статистическом ежегоднике надо начинать брать цифры для расшифровки. Необходимость эта возникала оттого, что я всякий раз использовал новую страницу, и отсчет цифр начинал с другой строки или с другого столбца. Это сообщение кодировалось отдельно. Под цифрами четвертой „пятерки“ дважды закодированного текста я записывал номер страницы и цифры, обозначавшие строку и столбец. Под ними я, кроме того, записывал еще и третью с конца „пятерку“. Все это складывалось…»
Надо несколько раз прочитать, чтобы понять, как все это, собственно, делается. А Макс занимался этим на практике! Шифрование – невероятно трудоемкий процесс, но он оправдал себя. Их радиограммы перехватывали в нескольких государствах – и никто никогда не смог расшифровать ни единого слова. Сначала шифрованием занимался сам Зорге, а начиная с 1937 года – Макс. Привыкнув писать шифром, он мог закодировать до 500 «пятерок» в час.
Но ведь надо было еще и передать все эти радиограммы. Макс приехал в Японию, естественно, с пустыми руками – нечего было и думать пронести рацию через таможню. Однако советские радисты были обучены самостоятельно изготавливать аппаратуру, и достаточно быстро Макс собрал передатчик и опробовал его. Затем они с Анной сняли в шестидесяти километрах от Токио летний домик на берегу океана и радировали попеременно оттуда, из токийской квартиры, из квартир Штайна и Вукелича. Макс был радистом высочайшего класса. Однако жизнь в постоянном напряжении дала о себе знать – неожиданно не выдержало сердце.
«В 1940 году у меня начались тяжелые сердечные приступы, – вспоминал Макс. – Лечащий врач-немец прописал мне строгий постельный режим. Я без конца получал уколы. Так продолжалось около трех месяцев. Врач посоветовал мне перестать думать о делах фирмы. Но шифровки-то надо было по-прежнему передавать. Тогда я попросил сделать в мастерской моего предприятия нечто вроде подставки, под предлогом того, что с ее помощью я смогу читать в постели. На этой подставке я затем шифровал радиограммы. Как только я заканчивал эту работу, моя жена быстро собирала передатчик и устанавливала его на двух стульях возле кровати. Лежа в ней, я стучал ключом, стоявшим на одном из двух стульев. В эти дни Рихард приносил мне только самые срочные материалы.
Потом мне пришлось для окончательного выздоровления поехать в Хаоне, в горы. Оттуда я дважды в неделю приезжал в Токио, чтобы выходить на связь».
Юлиус Мадер вычленил несколько принципов работы радиста Макса Клаузена.
1. Для приемника и передатчика он покупал только такие радиодетали, количество и качество которых ни в чем не превосходили запросов рядового радиолюбителя. Это требовало особых конструктивных решений. Так, например, ключ он изготовил из деревянной формочки для масла. Даже попытка спросить в магазине телеграфный ключ немедленно привлекла бы внимание шпиков.
2. Чтобы максимально уменьшить размеры аппарата, он отказался от выпрямителей и работал с переменным током. Один из радиоспециалистов ГДР так прокомментировал качество этой рации:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53