Шафт мысленно перебирал все дела, которыми в последнее время занимался.
Три развода. Пара мелких краж. Один клиент подозревает делового партнера в намерении поджечь их общий склад. Две претензии к страховым компаниям в Гарлеме; судебный исполнитель сам боится туда пойти. Ничего слишком важного или срочного. Кто же это названивал всю ночь?
– Вы не узнали номер телефона?
– М-м... Простите, нет.
– Да ладно, ничего. Милдред, послушайте. Если они еще раз позвонят, скажите, что я еще не объявился.
– Хорошо.
– Спасибо. Мы позже с вами поговорим.
– Э-э... мистер Шафт...
– Да?
– Сколько стоит выследить неверного супруга?
– Ну... Смотря кто это, долго ли придется следить, какие доказательства нужны – фотографии там или еще что-нибудь... А что? Зачем вы спрашиваете?
– Для себя. Мне кажется, Эмиль мне изменяет, а вы – единственный частный детектив, которого я знаю.
Шафт улыбнулся:
– Сколько ему лет?
– Шестьдесят три, но он еще вовсю таращится на женщин.
– Все равно бегает он уже не слишком быстро, и поэтому я предоставлю вам скидку. Ладно, позже поговорим.
– Я передам ему ваши слова.
Она положила трубку, прежде чем он успел запротестовать.
Бедный Эмиль. Из последних сил волочится за какой-нибудь мини-юбкой и еще попадает на крючок к частному детективу. Со скидкой!
Бедный Джон Шафт. После того как его ни свет ни заря выбросили на улицу, словно негодный, продавленный матрас, он еще вынужден ломать голову над тем, кому он так срочно понадобился. Хорошо, что он не повез ее к себе домой. Там бы его обязательно нашли. Ему была необходима такая безумная ночь, чтобы стряхнуть с себя накопившееся напряжение.
Шафт продолжал свой путь.
Когда он проходил мимо мастерской Драго, чистильщики обуви подняли головы и закивали в такт движениям своих щеток, губок и бархоток. Ни один из них не улыбнулся – значит, они что-то видели. Ему придется вернуться сюда и выяснить, наконец, в чем дело. На углу Сорок второй улицы Шафт купил у слепого продавца свежий номер «Таймc» и вошел в кафе Вилана.
– Стаканчик черного без сахара.
– Черного без сахара, – с улыбкой повторила барменша.
«Что за чертова у них работа, – сочувственно подумал Шафт, – всю ночь стой за прилавком и вдобавок улыбайся».
– Спасибо. Заплатите в кассу, пожалуйста.
Десять или восемь лет назад Шафт поджидал бы ее на углу, чтобы вырвать из рук сумку, полную мелочи. Он ограбил бы ее и убежал. Он побежал бы на Сорок вторую улицу, где всегда можно затеряться в толпе, а затем в парк Публичной библиотеки. Там бы он рассовал мелочь по карманам, а сумку выкинул бы в кусты. Или в урну – чтобы не засорять Нью-Йорк. Тогда она вряд ли стала бы скалить зубы. Теперь же вот улыбается стоящему перед ней новому клиенту – высокому темнокожему человеку в сером костюме, голубой рубашке с красным шелковым галстуком. Он дал ей четверть доллара на чай, как постоянный посетитель, – как обычно давая тем, что ждали его, орудуя щетками, в обувной мастерской.
– Эй, Джон!
– Здорово, приятель.
– Привет, Джонни.
– Здравствуй.
Он поздоровался с каждым из чистильщиков, пройдя вдоль всего ряда, и уселся на последний высокий стул. Он не выйдет отсюда, пока эти ребята не расскажут ему, что им известно. Сейчас кто-нибудь подойдет.
– Спасибо, сэр. Желаю вам хорошего дня.
Еще один не выдержал и дал двадцать пять центов чаевых старику-чистильщику.
Вообще, самому младшему из них было далеко за сорок, и нюхать гуталин и драить чужие ботинки он, конечно, будет до смерти.
– Сэм, осторожно, болван! Носки мне измажешь, – раздался недовольный голос одного из клиентов.
Шафт посмотрел туда: голос принадлежал белому брокеру, на вид раза в два младше Сэма.
«Сэм, какого черта ты это терпишь? – мысленно возмутился Шафт. – Почему ты не отхватишь ему ноги? Тогда и носки будут не нужны, правда? Тебе следует искалечить хоть одного такого сукина сына. Сэм, ты слышишь?»
Сэм не слышал. Шафту иногда казалось, что над всеми чистильщиками обуви произвели одну незатейливую хирургическую операцию: им удалили яйца и вставили по две круглые баночки с ваксой – одну черную, вторую коричневую. Таким образом из нормального мужчины получился этакий вечный мальчик-чистильщик.
Разорвав полиэтиленовую обертку «Таймс», Шафт швырнул ее в урну. Когда он снимал бумажный кружок со стаканчика с кофе, несколько капель пролились ему на брюки. Ничего, пятен не должно остаться: костюм темный, а кофе у него без сливок и сахара. От черного кофе пятен не бывает. Развернув газету, он пробежал глазами заголовки на первой странице. Ему не слишком часто доводилось читать газеты, но он знал, что если читать все подряд, то до важнейших событий так и не доберешься, особенно в «Таймс».
– Их было двое, – зашептали снизу. Тощий седой чистильщик начал наносить на его туфли первый слой ваксы.
Шафт невидящим взглядом уставился в газету.
– Они хотели видеть тебя срочно. Спрашивали, где тебя можно найти. М-м... – Старик забормотал что-то неразборчивое, так как от кассы отошел его предыдущий клиент и приблизился к ним. Уронив десять центов в подставленную ладонь чистильщика, он поспешил к выходу. Тот так и застыл с протянутой рукой. Десятицентовик лежал в его грязной мозолистой ладони – песчинка в море морщин. – Благодарю вас, сэр.
Его товарищи, занятые полировкой отремонтированной обуви, презрительно загудели.
– Что ты за дешевка, Чарли! – бросил один из них. – Когда-нибудь за пятнадцать центов он будет иметь тебя целый день.
Монета исчезла в тощем кармане зеленого в пятнах ваксы халата.
– Ладно. Пусть на эту сволочь упадет небоскреб, – сказал Чарли, снова склоняясь над тупоносыми ботинками Шафта.
– Они знают меня? – спросил Шафт.
– Похоже, знают.
– Копы?
– Да нет.
– А кто?
– Они из Гарлема.
Гарлем... Призрачная цивилизация, отделенная стеной страха от остального города. Шафт своими большими грубыми руками держал газету раскрытой на развороте, где помещалась редакторская статья. Ладони у него были широкие и розовые, с тыльной стороны покрытые сетью толстых вен. На правой руке был двойной шрам в виде седла. Этот шрам являлся прямым продолжением шрама, который тянулся наискось через весь лоб. Редко кто это замечал. Замечали в основном женщины в постели. Когда при свете дня Шафт подносил сигарету ко рту, становилось видно, что шрамы на лбу и на руке совпадают. Если Шафт был хорошо знаком с женщиной, он мог рассказать, как когда-то в уличной драке велосипедная цепь вихрем взвилась над его головой, и он едва успел защитить рукой глаза. «Где это произошло?» – спрашивала она. «В Гарлеме, – отвечал Шафт. – Я хотел убить этого сукина сына, но он чуть не убил меня».
– А я их знаю?
– Тебе бы следовало.
Шафт не торопил старика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42