..
На сей раз Ив легко взял реванш.
Да что ты! Она же совсем маленькая!— возразила было Мари-Франс.
Ну и что? А может, там лежит план места, где спрятан клад...
Они помолчали, все более проникаясь сознанием важности сделанного ими открытия. Воображение рисовало им необычайное приключение, в котором они, конечно же, будут играть главную роль. С тех пор как их старшему брату Мишелю и кузену Даниелю удалось успешно провести несколько захватывающих расследований, они тоже мечтали о чем-нибудь подобном. И вот настал наконец их час!..
2
На следующее утро ферма «Голубятня» проснулась, залитая сиянием чистого неба. Франсуа Дарвьер, новый хозяин фермы, купивший ее два месяца тому назад, встал первым. Его жена Жильберта вскоре присоединилась к нему и приготовила кофе.
Оба были светловолосы, у обоих был спокойный, уверенный вид людей, которые, зная цену времени и труда, добросовестно, без нервозности и без лени выполняют повседневную работу.
Открылась дверь, ведущая со двора, и в кухню вошел Медар, работник Дарвьеров. Он был невысок для своих пятнадцати лет, но крепок и коренаст. Одет он был в слишком большую для него вельветовую куртку.
Добрый день, мадам, добрый день, мсье,— сказал он, снимая берет и засовывая его в карман.
Его темные волосы после торопливого умывания еще блестели от воды. Загорелое лицо освещали небольшие, но очень живые, подвижные черные глаза, которые придавали ему сходство с какой-то забавной птицей.
Здравствуй и ты, Медар,— ответил фермер.— Надеюсь, ты хорошо спал, мой мальчик?
Медар, привыкший к утреннему ритуалу, уже отрезал себе ломоть от большой круглой буханки хлеба, которую Жильберта Дарвьер положила на стол вместе с маслом и двумя чашками.
Уж будьте покойны!— ответил он.— Только вот дверь скрипела. Нужно замок проверить. Наверно, ветер...
Фермер и его работник макали хлеб в кофе с молоком. У обоих к поясу было привязано по маленькой, потемневшей от времени табуреточке с одной ножкой: они собирались на утреннюю дойку. Жильберта Дарвьер достала из стенного шкафа деревянное коромысло, на котором позвякивали цепи. На обратном пути муж повесит на него бидоны с молоком. Пастбища, принадлежащие ферме, были разбросаны в горах, и это не позволяло пользоваться тележкой.
Ферма относилась к коммуне Лошнэ, деревне с тысячью жителей, приютившейся в глубине долины, и стояла на узкой террасе на склоне горы Гран-Коломбье, примерно в часе ходьбы от деревни.
Франсуа Дарвьер и Медар уже готовились выйти из кухни, когда раздался какой-то топот. Фермер нахмурил брови, жена его обеспокоенно подняла голову.
Я вижу, мы вовремя!—воскликнул юноша с открытым и ясным лицом и бросился к Жиль-берте Дарвьер.— Здравствуй, тетя Жиль! Здравствуй, дядя Франсуа!
Здравствуй, Мишель!
Послушай, дядя Франсуа, возьми нас с собой на луга!
Это было бы здорово!— подтвердил второй, только что появившийся в дверях мальчик.
Как вы меня напугали!— проворчала, улыбаясь, фермерша.— Выпейте быстренько молока да возьмите по бутерброду... А плотнее позавтракаете, когда вернетесь.
Франсуа Дарвьер с доброй улыбкой смотрел, как племянники за обе щеки уписывают приготовленные тетей бутерброды.
Темноволосый Мишель Терэ выглядел несколько более стройным и живым, чем его белокурый кузен Даниель. На высокий лоб Мишеля падала короткая волнистая прядь волос. На почти квадратном подбородке, характерном для людей волевых, виднелась маленькая ямочка. Что касается Даниеля, он не очень заботился о своей прическе. Подстриженные ежиком волосы делали его доброе, почти всегда улыбающееся лицо еще более круглым.
Ну вот, мы готовы, дядя!— воскликнул Мишель, вставая.
Даниель тоже вскочил.
Можно я понесу эту штуку?— Он показал на коромысло.
А я бидоны!— добавил Мишель, чтобы не отстать от брата.
Все четверо вышли из кухни и двинулись со двора фермы. Солнце, невысоко поднявшееся над горизонтом, серебрило косыми лучами ели, покрывающие склон горы.
На краю террасы Франсуа Дарвьер остановился, чтобы показать племянникам узкую, словно желоб, заросший травой, лощину, мягкими изгибами спускающуюся меж рядами молодых елочек и теряющуюся где-то внизу, в густом лесу.
—Вам бы сюда приехать на рождественские каникулы. Похоже, здесь на лыжах кататься — одно удовольствие!— сказал он.
Хм!..—усмехнулся Мишель.—Думаешь, легко нам было уговорить родителей отпустить нас сюда? Скажи-ка, Даниель!
Да уж! Они поклялись ни на минуту не оставлять нас без присмотра.
В каком-то смысле они правы,— сказал со смехом Дарвьер.— У вас обоих есть несносная привычка совать нос в чужие дела!..
Кузены тоже рассмеялись.
Дядя, но мы же не виноваты, что нас везде подстерегают какие-нибудь приключения!
Во всяком случае, здесь нам ничего такого не грозит,— заявил Даниель.— Иначе родители ни за что бы не согласились нас сюда отпустить.
Места тут в самом деле тихие. К тому же, надеюсь, вы мне поможете. Я ведь писал, что одному мне трудно будет привести ферму в порядок.
Да, это был очень убедительный довод,— кивнул Мишель.— Тут уж ни папа, ни мама ничего не могли сказать...
Они полюбовались сверху деревней, вернее— сотней шиферных крыш, теснящихся вокруг белой колокольни и наполовину утопающих в густой зелени. Струи синего дыма мирно поднимались из труб, растекаясь в небе легким кружевным покрывалом.
Ну, дети мои, давайте поторопимся. До пастбища далеко, а время летит быстро. Работы у нас невпроворот! В путь!..
Они шли через луга, где травяной ковер перемежался серыми осыпями и широкими известковыми площадками. В зеленом пространстве тут и там маячили стройные силуэты темных елей.
Настоящий английский парк!—с восхищением заметил Мишель.
Луга кончились, и они вошли в лес, в основном состоящий из лиственниц и дубов. Тут стояла приятная, ласковая прохлада. Медар, насвистывая, шагал впереди, не обращая внимания на других.
Хороший парень,— сказал Франсуа Дарвьер в ответ на вопрос Мишеля.— Только не повезло ему. Отец у него был лесорубом, в прошлом году его искалечило, теперь он инвалид.
Он из Лошнэ?—спросил Даниель.
И да, и нет. Семья его живет в маленьком домике на другой стороне долины. Я все время пытаюсь понять, почему он решил наняться на работу именно ко мне? Здесь много ферм, которые куда ближе к его дому, там он наверняка получил бы работу...
Тропа вилась по крутому склону; мальчики и дядя вынуждены были идти гуськом, и разговор прервался.
Теперь я понимаю, зачем тебе коромысло: иначе тут с бидонами не пройдешь,— сказал Мишель, когда они, выйдя из леса, спустились в овраг.
Это, конечно, большое неудобство. До лучших пастбищ можно добраться только пешком. Здесь даже с маленькой тележкой не проберешься. С другой стороны долины все иначе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
На сей раз Ив легко взял реванш.
Да что ты! Она же совсем маленькая!— возразила было Мари-Франс.
Ну и что? А может, там лежит план места, где спрятан клад...
Они помолчали, все более проникаясь сознанием важности сделанного ими открытия. Воображение рисовало им необычайное приключение, в котором они, конечно же, будут играть главную роль. С тех пор как их старшему брату Мишелю и кузену Даниелю удалось успешно провести несколько захватывающих расследований, они тоже мечтали о чем-нибудь подобном. И вот настал наконец их час!..
2
На следующее утро ферма «Голубятня» проснулась, залитая сиянием чистого неба. Франсуа Дарвьер, новый хозяин фермы, купивший ее два месяца тому назад, встал первым. Его жена Жильберта вскоре присоединилась к нему и приготовила кофе.
Оба были светловолосы, у обоих был спокойный, уверенный вид людей, которые, зная цену времени и труда, добросовестно, без нервозности и без лени выполняют повседневную работу.
Открылась дверь, ведущая со двора, и в кухню вошел Медар, работник Дарвьеров. Он был невысок для своих пятнадцати лет, но крепок и коренаст. Одет он был в слишком большую для него вельветовую куртку.
Добрый день, мадам, добрый день, мсье,— сказал он, снимая берет и засовывая его в карман.
Его темные волосы после торопливого умывания еще блестели от воды. Загорелое лицо освещали небольшие, но очень живые, подвижные черные глаза, которые придавали ему сходство с какой-то забавной птицей.
Здравствуй и ты, Медар,— ответил фермер.— Надеюсь, ты хорошо спал, мой мальчик?
Медар, привыкший к утреннему ритуалу, уже отрезал себе ломоть от большой круглой буханки хлеба, которую Жильберта Дарвьер положила на стол вместе с маслом и двумя чашками.
Уж будьте покойны!— ответил он.— Только вот дверь скрипела. Нужно замок проверить. Наверно, ветер...
Фермер и его работник макали хлеб в кофе с молоком. У обоих к поясу было привязано по маленькой, потемневшей от времени табуреточке с одной ножкой: они собирались на утреннюю дойку. Жильберта Дарвьер достала из стенного шкафа деревянное коромысло, на котором позвякивали цепи. На обратном пути муж повесит на него бидоны с молоком. Пастбища, принадлежащие ферме, были разбросаны в горах, и это не позволяло пользоваться тележкой.
Ферма относилась к коммуне Лошнэ, деревне с тысячью жителей, приютившейся в глубине долины, и стояла на узкой террасе на склоне горы Гран-Коломбье, примерно в часе ходьбы от деревни.
Франсуа Дарвьер и Медар уже готовились выйти из кухни, когда раздался какой-то топот. Фермер нахмурил брови, жена его обеспокоенно подняла голову.
Я вижу, мы вовремя!—воскликнул юноша с открытым и ясным лицом и бросился к Жиль-берте Дарвьер.— Здравствуй, тетя Жиль! Здравствуй, дядя Франсуа!
Здравствуй, Мишель!
Послушай, дядя Франсуа, возьми нас с собой на луга!
Это было бы здорово!— подтвердил второй, только что появившийся в дверях мальчик.
Как вы меня напугали!— проворчала, улыбаясь, фермерша.— Выпейте быстренько молока да возьмите по бутерброду... А плотнее позавтракаете, когда вернетесь.
Франсуа Дарвьер с доброй улыбкой смотрел, как племянники за обе щеки уписывают приготовленные тетей бутерброды.
Темноволосый Мишель Терэ выглядел несколько более стройным и живым, чем его белокурый кузен Даниель. На высокий лоб Мишеля падала короткая волнистая прядь волос. На почти квадратном подбородке, характерном для людей волевых, виднелась маленькая ямочка. Что касается Даниеля, он не очень заботился о своей прическе. Подстриженные ежиком волосы делали его доброе, почти всегда улыбающееся лицо еще более круглым.
Ну вот, мы готовы, дядя!— воскликнул Мишель, вставая.
Даниель тоже вскочил.
Можно я понесу эту штуку?— Он показал на коромысло.
А я бидоны!— добавил Мишель, чтобы не отстать от брата.
Все четверо вышли из кухни и двинулись со двора фермы. Солнце, невысоко поднявшееся над горизонтом, серебрило косыми лучами ели, покрывающие склон горы.
На краю террасы Франсуа Дарвьер остановился, чтобы показать племянникам узкую, словно желоб, заросший травой, лощину, мягкими изгибами спускающуюся меж рядами молодых елочек и теряющуюся где-то внизу, в густом лесу.
—Вам бы сюда приехать на рождественские каникулы. Похоже, здесь на лыжах кататься — одно удовольствие!— сказал он.
Хм!..—усмехнулся Мишель.—Думаешь, легко нам было уговорить родителей отпустить нас сюда? Скажи-ка, Даниель!
Да уж! Они поклялись ни на минуту не оставлять нас без присмотра.
В каком-то смысле они правы,— сказал со смехом Дарвьер.— У вас обоих есть несносная привычка совать нос в чужие дела!..
Кузены тоже рассмеялись.
Дядя, но мы же не виноваты, что нас везде подстерегают какие-нибудь приключения!
Во всяком случае, здесь нам ничего такого не грозит,— заявил Даниель.— Иначе родители ни за что бы не согласились нас сюда отпустить.
Места тут в самом деле тихие. К тому же, надеюсь, вы мне поможете. Я ведь писал, что одному мне трудно будет привести ферму в порядок.
Да, это был очень убедительный довод,— кивнул Мишель.— Тут уж ни папа, ни мама ничего не могли сказать...
Они полюбовались сверху деревней, вернее— сотней шиферных крыш, теснящихся вокруг белой колокольни и наполовину утопающих в густой зелени. Струи синего дыма мирно поднимались из труб, растекаясь в небе легким кружевным покрывалом.
Ну, дети мои, давайте поторопимся. До пастбища далеко, а время летит быстро. Работы у нас невпроворот! В путь!..
Они шли через луга, где травяной ковер перемежался серыми осыпями и широкими известковыми площадками. В зеленом пространстве тут и там маячили стройные силуэты темных елей.
Настоящий английский парк!—с восхищением заметил Мишель.
Луга кончились, и они вошли в лес, в основном состоящий из лиственниц и дубов. Тут стояла приятная, ласковая прохлада. Медар, насвистывая, шагал впереди, не обращая внимания на других.
Хороший парень,— сказал Франсуа Дарвьер в ответ на вопрос Мишеля.— Только не повезло ему. Отец у него был лесорубом, в прошлом году его искалечило, теперь он инвалид.
Он из Лошнэ?—спросил Даниель.
И да, и нет. Семья его живет в маленьком домике на другой стороне долины. Я все время пытаюсь понять, почему он решил наняться на работу именно ко мне? Здесь много ферм, которые куда ближе к его дому, там он наверняка получил бы работу...
Тропа вилась по крутому склону; мальчики и дядя вынуждены были идти гуськом, и разговор прервался.
Теперь я понимаю, зачем тебе коромысло: иначе тут с бидонами не пройдешь,— сказал Мишель, когда они, выйдя из леса, спустились в овраг.
Это, конечно, большое неудобство. До лучших пастбищ можно добраться только пешком. Здесь даже с маленькой тележкой не проберешься. С другой стороны долины все иначе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32