Старец Мустафа-паша привел 15 тысяч янычар Родосской армии, которые с ходу захватили французские батареи.
Однако затем турецкий генерал замешкался, не смог взять Абукирскую цитадель, и Бонапарт нанес контрудар страшной силы.
Какая воля! Кажется, что весь мир против него. Флот уничтожен, связь с Францией оборвана, более пяти тысяч его солдат погибли в Египте и в Сирии, а подкреплений нет. Со всех сторон ему доносят о подготовке новых восстаний, а в большой мечети Каира нашли 5 тысяч ружей, много патронов, копий и пик. Не удалось договориться ни с султаном, ни с беями (он обращался к ним неоднократно). Жена его забыла, а любовная интрига скомпрометировала. Луи покинул Египет раньше брата – еще в марте. Другие (Бертье, Клебер, Мену, Дюма) тоже просили увольнения: он отпустил одного Дюма. Провальный Сирийский поход опустошил казну Восточной армии. В штабе заговор: Бонапарта хотели схватить и доставить в Александрию договариваться с англичанами (возьмите назад свой Египет, но верните нас на родину!)
Ни похож ли он на затравленного Помпея? Ничуть!
Вновь пройдя пустыню по июльскому пеклу от Каира до Александрии, Бонапарт бросил 10 000 солдат против свежей армии янычар. Те не успели получить конвой с лошадьми, а у Бонапарта были всадники Мюрата.
С утра 25 июля французская пехота прорвала три линии окопов, а после полудня по врагу ударил великий кавалерист. Он сражался с самим турецким генералом и был ранен в щеку.
«Вскоре пришло известие, – говорит Рустам, – что возле Абукира Наполеон дал туркам бой, разбил их и что множество турок убито и взято в плен. Генералу Мюрату удалось даже пробраться на флагманский корабль турецкого флота, вступить с турецким адмиралом в поединок, отрубить ему два пальца и взять в плен».
Захвачен весь штаб янычар, а пехотинцы сброшены в море. Остатки погибшей армии заперлись в цитадели и вскоре сдались.
Раненый Сидней Смит едва не попал в плен и с трудом добрался до катера.
Море выбросило тысячи тюрбанов и шалей.
Вождь держит слово
Газеты двухмесячной давности, полученные от англичан, сообщали о весеннем наступлении Суворова и французских неудачах в Италии.
Час, назначенный Судьбой, настал!
«На войне нужно пользоваться всякой случайностью, ибо судьба – женщина; если сегодня вы ее упустите, не надейтесь поймать завтра».
В том, что он имеет полное право покинуть армию, герой не сомневается: «Ему была предоставлена от правительства свобода действий как в отношении мальтийских дел, так и в отношении египетских и сирийских, равно как и константинопольских и индийских. Он имел право назначать на любые должности и даже избрать себе преемника, а самому вернуться во Францию тогда и так, как он пожелает. Он был снабжен необходимыми полномочиями (с соблюдением всех форм и приложением государственной печати) – для заключения договоров с Портой, Россией, различными индийскими государствами и африканскими владетелями. В дальнейшем его присутствие являлось столь же бесполезным на Востоке, сколь оно было необходимо на Западе».
Но кого оставить вместо себя? Он думал о том, чтобы взять с собой всех лучших генералов: Дезе, Клебера, Ренье, а войско доверить Ланюссу, но все же решил возложить командование на Клебера.
Но как тот отнесется к столь неожиданному и не слишком радостному повышению? Как сказать ему об этом?
Клебер и без того не любил Бонапарта, и разговор предстоял тяжелый. Последний назначил встречу, но затем ограничился тем, что оставил письмо с инструкциями. А Дезе он приказал вернуться во Францию, воспользовавшись зимней непогодой.
Наполеон продиктовал три записки о положении дел и своих планах, в которых изложил принципы управления Египтом (араб – враг турок и мамелюков; нужно «убедить мусульман в том, что мы любим Коран и уважаем пророка»; Мурад-бея и Ибрагим-бея можно сделать союзниками французов, возведя их в княжеское достоинство, а других беев – произведя в генералы и вернув их владения (сам Бонапарт не смог этого добиться, но предлагал другим) и т. д.).
Он говорил о торговле и фортификациях, портах и столицах, о лазаретах и санитарных правилах, о форме солдат, которую следует видоизменить в соответствии с местными традициями.
Продолжал надеяться на улучшение отношений с турками, которые «хорошо знают, что нас интересует не их территория, а Индия; что мы не стремимся унизить на берегах Нила полумесяц, а преследуем там английского леопарда».
И понимал, откуда придет погибель: «Со взятием Александрии Египет будет потерян для Франции».
Его последний приказ был короток и сух. Он не содержал и малой толики былой наступательной мощи: «Солдаты, известия, полученные из Европы, побудили меня уехать во Францию. Я оставляю командующим армией генерала Клебера. Вы скоро получите вести обо мне. Мне горько покидать солдат, которых я люблю, но это отсутствие будет только временным. Начальник, которого я оставляю вам, пользуется доверием правительства и моим».
Как Наполеон подытожил свои деяния?
С обезоруживающей простотой произносит он следующие слова, побеждающие жестокую реальность: «Он отплыл из Тулона 19 мая 1798 года. Следовательно, он находился вне Европы 16 месяцев и 20 дней. За этот короткий срок он овладел Мальтой, завоевал Нижний и Верхний Египет; уничтожил две турецкие армии; захватил их командующего, обоз, полевую артиллерию; опустошил Палестину и Галилею и заложил прочный фундамент великолепнейшей колонии. Он привел науки и искусства к их колыбели».
Разве ни с той же интонацией скажет он о гибельной кампании 1812 года: «Я разбил русских во всех пунктах»? или о Лейпцигской баталии, в которой окончательно потеряет Европу («Французская армия вышла победительницею»)?
Жизнь не согласуется со словом? Тем хуже для нее!
Планы колонизации Египта провалились. Кто мог теперь мечтать, например, о поставках египетской пшеницы во Францию? Однажды Бонапарт опрометчиво пообещал армии завезти в Африку парижских проституток, но оказался неспособным выполнить даже это.
«В это время поползли слухи, – вспоминает Рустам, – что Бонапарт решил вернуться во Францию. Он сказал своему переводчику господину Элиасу, чтобы тот отобрал мамелюков для службы у него. И вот господин Элиас пришел к Аль-Бакри в гости и выбрал для генерала двух мамелюков. А мне сказал, что если я захочу, он может устроить меня при Наполеоне. И даже добавил:
– Французы народ добрый, и все христиане».
Вскоре Рустам стал слугой Бонапарта, и они поехали в Александрию.
«Часам к десяти вечера мы добрались до какого-то местечка между Александрией и Абукиром и здесь, на берегу Средиземного моря, разбили палатки, велели готовить ужин. Я заметил в открытом море два военных корабля и спросил мосье Евгения, адъютанта главнокомандующего, что это за корабли и кому они принадлежат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
Однако затем турецкий генерал замешкался, не смог взять Абукирскую цитадель, и Бонапарт нанес контрудар страшной силы.
Какая воля! Кажется, что весь мир против него. Флот уничтожен, связь с Францией оборвана, более пяти тысяч его солдат погибли в Египте и в Сирии, а подкреплений нет. Со всех сторон ему доносят о подготовке новых восстаний, а в большой мечети Каира нашли 5 тысяч ружей, много патронов, копий и пик. Не удалось договориться ни с султаном, ни с беями (он обращался к ним неоднократно). Жена его забыла, а любовная интрига скомпрометировала. Луи покинул Египет раньше брата – еще в марте. Другие (Бертье, Клебер, Мену, Дюма) тоже просили увольнения: он отпустил одного Дюма. Провальный Сирийский поход опустошил казну Восточной армии. В штабе заговор: Бонапарта хотели схватить и доставить в Александрию договариваться с англичанами (возьмите назад свой Египет, но верните нас на родину!)
Ни похож ли он на затравленного Помпея? Ничуть!
Вновь пройдя пустыню по июльскому пеклу от Каира до Александрии, Бонапарт бросил 10 000 солдат против свежей армии янычар. Те не успели получить конвой с лошадьми, а у Бонапарта были всадники Мюрата.
С утра 25 июля французская пехота прорвала три линии окопов, а после полудня по врагу ударил великий кавалерист. Он сражался с самим турецким генералом и был ранен в щеку.
«Вскоре пришло известие, – говорит Рустам, – что возле Абукира Наполеон дал туркам бой, разбил их и что множество турок убито и взято в плен. Генералу Мюрату удалось даже пробраться на флагманский корабль турецкого флота, вступить с турецким адмиралом в поединок, отрубить ему два пальца и взять в плен».
Захвачен весь штаб янычар, а пехотинцы сброшены в море. Остатки погибшей армии заперлись в цитадели и вскоре сдались.
Раненый Сидней Смит едва не попал в плен и с трудом добрался до катера.
Море выбросило тысячи тюрбанов и шалей.
Вождь держит слово
Газеты двухмесячной давности, полученные от англичан, сообщали о весеннем наступлении Суворова и французских неудачах в Италии.
Час, назначенный Судьбой, настал!
«На войне нужно пользоваться всякой случайностью, ибо судьба – женщина; если сегодня вы ее упустите, не надейтесь поймать завтра».
В том, что он имеет полное право покинуть армию, герой не сомневается: «Ему была предоставлена от правительства свобода действий как в отношении мальтийских дел, так и в отношении египетских и сирийских, равно как и константинопольских и индийских. Он имел право назначать на любые должности и даже избрать себе преемника, а самому вернуться во Францию тогда и так, как он пожелает. Он был снабжен необходимыми полномочиями (с соблюдением всех форм и приложением государственной печати) – для заключения договоров с Портой, Россией, различными индийскими государствами и африканскими владетелями. В дальнейшем его присутствие являлось столь же бесполезным на Востоке, сколь оно было необходимо на Западе».
Но кого оставить вместо себя? Он думал о том, чтобы взять с собой всех лучших генералов: Дезе, Клебера, Ренье, а войско доверить Ланюссу, но все же решил возложить командование на Клебера.
Но как тот отнесется к столь неожиданному и не слишком радостному повышению? Как сказать ему об этом?
Клебер и без того не любил Бонапарта, и разговор предстоял тяжелый. Последний назначил встречу, но затем ограничился тем, что оставил письмо с инструкциями. А Дезе он приказал вернуться во Францию, воспользовавшись зимней непогодой.
Наполеон продиктовал три записки о положении дел и своих планах, в которых изложил принципы управления Египтом (араб – враг турок и мамелюков; нужно «убедить мусульман в том, что мы любим Коран и уважаем пророка»; Мурад-бея и Ибрагим-бея можно сделать союзниками французов, возведя их в княжеское достоинство, а других беев – произведя в генералы и вернув их владения (сам Бонапарт не смог этого добиться, но предлагал другим) и т. д.).
Он говорил о торговле и фортификациях, портах и столицах, о лазаретах и санитарных правилах, о форме солдат, которую следует видоизменить в соответствии с местными традициями.
Продолжал надеяться на улучшение отношений с турками, которые «хорошо знают, что нас интересует не их территория, а Индия; что мы не стремимся унизить на берегах Нила полумесяц, а преследуем там английского леопарда».
И понимал, откуда придет погибель: «Со взятием Александрии Египет будет потерян для Франции».
Его последний приказ был короток и сух. Он не содержал и малой толики былой наступательной мощи: «Солдаты, известия, полученные из Европы, побудили меня уехать во Францию. Я оставляю командующим армией генерала Клебера. Вы скоро получите вести обо мне. Мне горько покидать солдат, которых я люблю, но это отсутствие будет только временным. Начальник, которого я оставляю вам, пользуется доверием правительства и моим».
Как Наполеон подытожил свои деяния?
С обезоруживающей простотой произносит он следующие слова, побеждающие жестокую реальность: «Он отплыл из Тулона 19 мая 1798 года. Следовательно, он находился вне Европы 16 месяцев и 20 дней. За этот короткий срок он овладел Мальтой, завоевал Нижний и Верхний Египет; уничтожил две турецкие армии; захватил их командующего, обоз, полевую артиллерию; опустошил Палестину и Галилею и заложил прочный фундамент великолепнейшей колонии. Он привел науки и искусства к их колыбели».
Разве ни с той же интонацией скажет он о гибельной кампании 1812 года: «Я разбил русских во всех пунктах»? или о Лейпцигской баталии, в которой окончательно потеряет Европу («Французская армия вышла победительницею»)?
Жизнь не согласуется со словом? Тем хуже для нее!
Планы колонизации Египта провалились. Кто мог теперь мечтать, например, о поставках египетской пшеницы во Францию? Однажды Бонапарт опрометчиво пообещал армии завезти в Африку парижских проституток, но оказался неспособным выполнить даже это.
«В это время поползли слухи, – вспоминает Рустам, – что Бонапарт решил вернуться во Францию. Он сказал своему переводчику господину Элиасу, чтобы тот отобрал мамелюков для службы у него. И вот господин Элиас пришел к Аль-Бакри в гости и выбрал для генерала двух мамелюков. А мне сказал, что если я захочу, он может устроить меня при Наполеоне. И даже добавил:
– Французы народ добрый, и все христиане».
Вскоре Рустам стал слугой Бонапарта, и они поехали в Александрию.
«Часам к десяти вечера мы добрались до какого-то местечка между Александрией и Абукиром и здесь, на берегу Средиземного моря, разбили палатки, велели готовить ужин. Я заметил в открытом море два военных корабля и спросил мосье Евгения, адъютанта главнокомандующего, что это за корабли и кому они принадлежат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60