И разве не он утверждал, что Лючия сообщила ему, что на целой фотографии должно быть показано место, где спрятано “il tesoro”, и разве Лючия не отрицала, что вообще говорила что-нибудь подобное? Ах, так? И если он получил эту информацию не от Лючии, то тогда от кого? От обладателя восьмого фрагмента, не внесенного Кармине Бонамико в список?
В ту ночь, когда был убит Вейнберг, Браун разговаривал по телефону с тремя людьми: со своей женой Кэролайн (ее он мог спокойно исключить из списка подозреваемых), с Вейнбергом, которого самого вскоре отправили на тот свет, и с Ирвингом Кратчем, которому он рассказал о своих успешных контактах с Вейнбергом.
Похоже было на то, что пришло время снова потолковать с Ирвингом Кратчем.
Если Крат лгал, что он получил список от Лючии Ферольо, то точно так же он мог лгать и насчет того, что провел ночь убийства в своей квартире с Сюзанной Эндикотт. Попробовать стоило. Когда вам некого подозревать, то стоит допросить даже соседского терьера. Готовясь встретить ослепительную улыбку страхового инспектора, Браун надел темные очки.
Но Кратч и не думал улыбаться.
— Это старая задница врет! — сказал он. — Все очень просто.
— А может быть, вы врете.
— Мне-то зачем? Боже мой, да ведь это я пришел к вам со всеми этими делами. Я точно так же заинтересован найти эти деньги, как и вы. Ведь это моя карьера поставлена на карту. Вы что, не понимаете?
— О'кей, я еще раз спрашиваю, — терпеливо сказал Браун, — с чего бы это милой пожилой глуховатой леди, которая едва говорит по-английски, и которая до сих пор ждет, что вы ей заплатите тысячу долларов...
— Да заплачу я ей, не беспокойтесь! Кратч своих долгов не забывает.
— И почему эта милая старушка отрицает, что она говорила вам о каком-то сокровище? Или то, что она давала вам список?
— Откуда я знаю? Спросите ее. Говорю вам, это она дала мне список и фотографию и сказала, что они связаны между собой.
— А она утверждает, что дала вам только фотографию.
— Она лжет. Сицилийцы все лгуны.
— О'кей, Кратч, — кивнул Браун. — Я хочу знать еще кое-что.
— Что?
— Я хочу знать, где вы были в ночь с понедельника на вторник, когда была убита Джеральдина Фергюсон?
— Что? За каким чертом вам это понадобилось?
— Потому что к тому времени мы уже сказали вам, что в ее сейфе ничего не оказалось. И может быть, вам взбрело в голову немножко поискать в ее квартире, точно так же, как вы шарили по другим квартирам.
— Нет, — покачал головой Кратч. — Вы не там ищите.
— О'кей, тогда скажите, где вы были в то время?
— В постели с Сюзанной Эндикотт.
— Похоже, что вы не вылезаете из ее постели.
— А вы бы отказались? — ослепительно улыбнулся Кратч.
— И, конечно, она это подтвердит.
— Пойдите, спросите у нее. Мне скрывать нечего.
— Спасибо за сотрудничество, — с иронией сказал Браун.
Вернувшись в участок, он узнал от Кареллы, что звонил Брэмли Кан, который был выпущен под залог и в ожидании суда по-прежнему занимался торговлей произведениями искусства на старом месте. Браун сразу же набрал номер Кана.
— Я хочу обсудить одну сделку, — сказал Кан.
— Сейчас приеду, — ответил Браун.
Когда он приехал в галерею, Кан дожидался его в офисе, сидя за столом в своем старомодном вращающемся кресле и мрачно разглядывая картину с обнаженной женщиной на противоположной стене. Браун уселся на один из обитых кожей стульев и выжидающе посмотрел на Кана.
Тот долго собирался, прежде чем начать. Браун ждал. Наконец, Кан произнес:
— Предположим... — и снова замолчал.
— Да? Что предположим?
— Предположим, я знаю, где находится фрагмент фотографии, принадлежащей Джерри?
— А вы знаете?
— Я сказал — предположим.
— О'кей, предположим, что знаете.
— Предположим, что я не сказал вам всего, что я знаю об этой фотографии?
— О'кей, продолжайте, продолжайте, мы все еще только предполагаем.
— Хорошо, на что в этом случае я могу рассчитывать?
— Я не могу давать никаких обещаний, — сказал Браун.
— Понимаю. Но вы могли бы поговорить с прокурором?
— О, конечно. Он очень приятный малый, этот прокурор, всегда готов немного поболтать.
— Я слышал, что с прокурором можно обговорить все, что угодно, — сказал Кан. — Ну так вот, я хочу заключить сделку.
— Ваш адвокат утверждает, что вы невиновны, хотя вы совершили нападение с применением насилия, так?
— Да, так.
— О'кей, давайте предположим, что вы хотите нам помочь, и предположим, что я могу шепнуть пару словечек прокурору, а также предположим, что он согласится признать вас невиновным по другой, более мягкой статье. Как это для вас звучит?
— По другой статье? Например?
— Например, неумышленное применение насилия?
— Какое за это наказание?
— Самое большее пять лет тюрьмы или штраф в тысячу долларов. Или и то, и другое.
— Это слишком круто, — сказал Кан.
— Наказание по вашей статье еще круче.
— Сколько?
— Максимум десять лет.
— Да, но Анатоль говорит, что я могу выиграть это дело.
— Ваш Анатоль мечтает. Вы признали себя виновным в присутствии вашего собственного адвоката, четырех детективов и полицейского стенографиста. У вас нет ни малейшего шанса выкрутиться, Кан.
— Тем не менее, он говорит, что мы можем это сделать.
— В таком случае я бы посоветовал вам сменить адвоката.
— А как насчет чего-нибудь помягче? Есть такая статья?
— Да, есть, но только вы о ней забудьте. Прокурор и слушать не станет о таких предложениях.
— Почему?
— Потому что обвинительное заключение по вашему делу у него в кармане. Он может даже вообще отказаться снизить вам наказание. Все зависит от того, насколько ценна ваша информация. И от того, хорошо ли он позавтракает в то утро, когда я буду с ним разговаривать.
— Думаю, что моя информация очень ценная, — сказал Кан.
— Как только я ее услышу, я скажу, насколько она ценная.
— Сначала скажите, на каких условиях мы договорились.
— Говорят вам, я ничего не обещаю. Если я решу, что ваша информация того стоит, я поговорю с прокурором и послушаю, что он скажет. Он может согласиться снизить вам срок.
— Звучит очень расплывчато.
— Это все, что я могу предложить, — пожал плечами Браун. — Да или нет?
— Предположим, я скажу вам... — начал Кан и замолчал.
— Я слушаю.
— Давайте начнем с фотографии.
— О'кей, с фотографии, так с фотографии.
— В ней восемь частей, так?
— Так.
— Но в списке только семь имен?
— Так.
— Предположим, я знаю, к кому попал восьмой фрагмент?
— Давайте кончать с предположениями, — сказал Браун. — Вы знаете?
— Да.
— О'кей, к кому он попал?
— К Элис Бонамико.
— Это мы и без вас знаем, Кан. Ее муж оставил ей половину списка и фрагмент фотографии. Если это все, что вы собирались...
— Нет, он оставил ей два фрагмента.
— Два? — переспросил Браун.
— Два, — кивнул Кан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
В ту ночь, когда был убит Вейнберг, Браун разговаривал по телефону с тремя людьми: со своей женой Кэролайн (ее он мог спокойно исключить из списка подозреваемых), с Вейнбергом, которого самого вскоре отправили на тот свет, и с Ирвингом Кратчем, которому он рассказал о своих успешных контактах с Вейнбергом.
Похоже было на то, что пришло время снова потолковать с Ирвингом Кратчем.
Если Крат лгал, что он получил список от Лючии Ферольо, то точно так же он мог лгать и насчет того, что провел ночь убийства в своей квартире с Сюзанной Эндикотт. Попробовать стоило. Когда вам некого подозревать, то стоит допросить даже соседского терьера. Готовясь встретить ослепительную улыбку страхового инспектора, Браун надел темные очки.
Но Кратч и не думал улыбаться.
— Это старая задница врет! — сказал он. — Все очень просто.
— А может быть, вы врете.
— Мне-то зачем? Боже мой, да ведь это я пришел к вам со всеми этими делами. Я точно так же заинтересован найти эти деньги, как и вы. Ведь это моя карьера поставлена на карту. Вы что, не понимаете?
— О'кей, я еще раз спрашиваю, — терпеливо сказал Браун, — с чего бы это милой пожилой глуховатой леди, которая едва говорит по-английски, и которая до сих пор ждет, что вы ей заплатите тысячу долларов...
— Да заплачу я ей, не беспокойтесь! Кратч своих долгов не забывает.
— И почему эта милая старушка отрицает, что она говорила вам о каком-то сокровище? Или то, что она давала вам список?
— Откуда я знаю? Спросите ее. Говорю вам, это она дала мне список и фотографию и сказала, что они связаны между собой.
— А она утверждает, что дала вам только фотографию.
— Она лжет. Сицилийцы все лгуны.
— О'кей, Кратч, — кивнул Браун. — Я хочу знать еще кое-что.
— Что?
— Я хочу знать, где вы были в ночь с понедельника на вторник, когда была убита Джеральдина Фергюсон?
— Что? За каким чертом вам это понадобилось?
— Потому что к тому времени мы уже сказали вам, что в ее сейфе ничего не оказалось. И может быть, вам взбрело в голову немножко поискать в ее квартире, точно так же, как вы шарили по другим квартирам.
— Нет, — покачал головой Кратч. — Вы не там ищите.
— О'кей, тогда скажите, где вы были в то время?
— В постели с Сюзанной Эндикотт.
— Похоже, что вы не вылезаете из ее постели.
— А вы бы отказались? — ослепительно улыбнулся Кратч.
— И, конечно, она это подтвердит.
— Пойдите, спросите у нее. Мне скрывать нечего.
— Спасибо за сотрудничество, — с иронией сказал Браун.
Вернувшись в участок, он узнал от Кареллы, что звонил Брэмли Кан, который был выпущен под залог и в ожидании суда по-прежнему занимался торговлей произведениями искусства на старом месте. Браун сразу же набрал номер Кана.
— Я хочу обсудить одну сделку, — сказал Кан.
— Сейчас приеду, — ответил Браун.
Когда он приехал в галерею, Кан дожидался его в офисе, сидя за столом в своем старомодном вращающемся кресле и мрачно разглядывая картину с обнаженной женщиной на противоположной стене. Браун уселся на один из обитых кожей стульев и выжидающе посмотрел на Кана.
Тот долго собирался, прежде чем начать. Браун ждал. Наконец, Кан произнес:
— Предположим... — и снова замолчал.
— Да? Что предположим?
— Предположим, я знаю, где находится фрагмент фотографии, принадлежащей Джерри?
— А вы знаете?
— Я сказал — предположим.
— О'кей, предположим, что знаете.
— Предположим, что я не сказал вам всего, что я знаю об этой фотографии?
— О'кей, продолжайте, продолжайте, мы все еще только предполагаем.
— Хорошо, на что в этом случае я могу рассчитывать?
— Я не могу давать никаких обещаний, — сказал Браун.
— Понимаю. Но вы могли бы поговорить с прокурором?
— О, конечно. Он очень приятный малый, этот прокурор, всегда готов немного поболтать.
— Я слышал, что с прокурором можно обговорить все, что угодно, — сказал Кан. — Ну так вот, я хочу заключить сделку.
— Ваш адвокат утверждает, что вы невиновны, хотя вы совершили нападение с применением насилия, так?
— Да, так.
— О'кей, давайте предположим, что вы хотите нам помочь, и предположим, что я могу шепнуть пару словечек прокурору, а также предположим, что он согласится признать вас невиновным по другой, более мягкой статье. Как это для вас звучит?
— По другой статье? Например?
— Например, неумышленное применение насилия?
— Какое за это наказание?
— Самое большее пять лет тюрьмы или штраф в тысячу долларов. Или и то, и другое.
— Это слишком круто, — сказал Кан.
— Наказание по вашей статье еще круче.
— Сколько?
— Максимум десять лет.
— Да, но Анатоль говорит, что я могу выиграть это дело.
— Ваш Анатоль мечтает. Вы признали себя виновным в присутствии вашего собственного адвоката, четырех детективов и полицейского стенографиста. У вас нет ни малейшего шанса выкрутиться, Кан.
— Тем не менее, он говорит, что мы можем это сделать.
— В таком случае я бы посоветовал вам сменить адвоката.
— А как насчет чего-нибудь помягче? Есть такая статья?
— Да, есть, но только вы о ней забудьте. Прокурор и слушать не станет о таких предложениях.
— Почему?
— Потому что обвинительное заключение по вашему делу у него в кармане. Он может даже вообще отказаться снизить вам наказание. Все зависит от того, насколько ценна ваша информация. И от того, хорошо ли он позавтракает в то утро, когда я буду с ним разговаривать.
— Думаю, что моя информация очень ценная, — сказал Кан.
— Как только я ее услышу, я скажу, насколько она ценная.
— Сначала скажите, на каких условиях мы договорились.
— Говорят вам, я ничего не обещаю. Если я решу, что ваша информация того стоит, я поговорю с прокурором и послушаю, что он скажет. Он может согласиться снизить вам срок.
— Звучит очень расплывчато.
— Это все, что я могу предложить, — пожал плечами Браун. — Да или нет?
— Предположим, я скажу вам... — начал Кан и замолчал.
— Я слушаю.
— Давайте начнем с фотографии.
— О'кей, с фотографии, так с фотографии.
— В ней восемь частей, так?
— Так.
— Но в списке только семь имен?
— Так.
— Предположим, я знаю, к кому попал восьмой фрагмент?
— Давайте кончать с предположениями, — сказал Браун. — Вы знаете?
— Да.
— О'кей, к кому он попал?
— К Элис Бонамико.
— Это мы и без вас знаем, Кан. Ее муж оставил ей половину списка и фрагмент фотографии. Если это все, что вы собирались...
— Нет, он оставил ей два фрагмента.
— Два? — переспросил Браун.
— Два, — кивнул Кан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36