– Ну конечно же! Абсолютно точно! – воскликнул Пуллен. – Это просто поразительное умозаключение.
– Элементарное, – снисходительно произнес Мейер, и Боб О'Брайен едва удержался, чтобы не расхохотаться. – Давай осмотрим все, Боб. Ружье, как мне кажется, – это не совсем тот вид оружия, который выбрала бы женщина. Как ты думаешь?
– Я никогда не думаю по воскресеньям, – срезал его О'Брайен, но тем не менее начал осматривать комнату.
Жилье имело вид временного пристанища. Справа, у голой стены, стояла железная кровать, рядом с ней находился ночной столик, на котором возвышались таз и кувшин с водой. В левом углу комнаты позади обшарпанного кресла виднелся торшер. В стене напротив окна был встроенный шкаф для одежды, задернутый занавеской. Дверь рядом с ним вела в крошечную ванную. О'Брайен вошел туда и открыл аптечку. Она была пуста. Он отдернул занавеску, прикрывавшую стенной шкаф: на вешалках ничего не висело.
– Кто бы тут ни жил, вещами он явно не обременял себя, – заметил О'Брайен.
– Есть какие-нибудь признаки пребывания женщины? – поинтересовался Мейер. – Салфетки со следами помады? Заколки? Длинные волоски?
– Вообще никаких намеков на пребывание человека, – ответил О'Брайсн. – Хотя постой минуту, кое-что есть. – Он взял в руки с ночного столика пепельницу. – Окурок сигары. Знаешь каких-нибудь дам, которые курят сигары?
– Энн Бакстер и Гермиону Гинголд, – ответил Мейер. – Думаешь, они и из ружья стреляют?
– Может быть. Но большинство актрис по воскресеньям заняты. И потом, я не настолько везуч, чтобы напасть на дело, в которое замешаны знаменитости.
– А у меня проходила по делу одна знаменитость, – сказал Мейер. Певица. Досадно только, что я тогда уже был женат.
– Почему?
– Ну... – Мейер красноречиво передернул плечами.
– Просто обалденное зрелище, ребята, наблюдать, как вы работаете, – встрял Пуллен.
– Да уж, наша работа куда интереснее, чем ее показывают по телевизору, – начал О'Брайен. – Большинство людей думают, что полицейские – это обычные служащие, которые ходят в свои пропахшие плесенью офисы и печатают там доклады в трех экземплярах под копирку. И еще мною работают ногами. Словом, обычные парни, понимаете? У которых есть жена и семья. Такие же парни, как все, мистер Пуллен.
– Да-да, – сказал Пуллен.
– Так вот. Все это влияние телевидения. На самом же деле настоящий детектив – это довольно романтическая личность. Верно я говорю, Мейер?
– Все верно, – пробормотал Мейер, нюхая окурок сигары.
– Он все время имеет дело с эффектными блондинками в неглиже. Разве не так, Мейер?
– Все верно, – вновь подтвердил Мейер. Сигара была марки «Белая сова». Он мысленно взял это себе на заметку.
– Он ведет яркую жизнь, полную всяческих приключений, – продолжал О'Брайен. – И если он не пьет в каком-нибудь шикарном баре, то, значит, он сидит за рулем «кадиллака» с опущенным верхом, а рядом с ним на сиденье примостилась какая-нибудь красотка. Мама моя, что за жизнь! Я вам говорю, мистер Пуллен, работу детектива никак не назовешь рутинной.
– Да, это выглядит гораздо заманчивее, чем торговля недвижимостью, – задумчиво произнес Пуллен.
– О, что вы, еще бы, еще бы. Да и зарплата просто потрясающая. – Он подмигнул. – Не говоря уже о взятках. Не верьте, мистер Пуллен, тому, что вы видите по телевизору. Полицейские отнюдь не тупоумные олухи, мистер Пуллен.
– Я этого никогда и не думал, – ответил Пуллен. – У вас действительно потрясающая работа.
– Как ты думаешь, кто-нибудь в здании мог бы услышать два выстрела из ружья, Боб? – перебил их Мейер.
– Думаю, что да. Если только это, конечно, на дом для глухонемых.
– На этом этаже есть какие-нибудь другие квартиры, мистер Пуллен?
– Есть одна, прямо напротив, через холл, – сказал Пуллен. – Я сам помогал снять ее.
– Давай попробуем, Боб.
Они прошли через холл и постучали в дверь. Им открыл молодой человек с короткой бородкой в махровом купальном халате.
– Да?! – удивился он.
– Полиция, – сказал Мейер и вытащил свой жетон.
– Спрячь эту штуку, приятель, – сказал мужчина в купальном халате.
– Как вас зовут? – спросил Мейер.
– Вас интересует настоящая фамилия или псевдоним?
– И то, и другое.
– Вообще-то я зовусь Сид Лефковитц. Но на подмостках я пользуюсь именем Сид Лефф. Короче, благозвучнее и ритмичней.
– На каких подмостках?
– На эстраде, приятель.
– Вы музыкант?
– Да. Я классно играю на гитаре.
– Как же к вам обращаться?
– Как вам больше нравится. Я не привередлив, приятель. Шпарьте так, без подготовки.
– Мистер Лефф, вы не слышали никаких выстрелов из комнаты напротив?
– Выстрелов? Так вот что это было!
– Вы их слышали?
– Я слышал что-то подобное, но не обратил внимания. Я работал в этот момент над «Струнными».
– Над чем?
– "Симфонией для двенадцати струнных инструментов". Только не поймите превратно. Это никакая не эстрадная музыка, это джазовая симфония для трех гитар, шести скрипок, двух контрабасов и пианино. То, что я включил пианино, – это, конечно, вольность. Но, черт побери, если бы не было струн и деки, то не было бы и пианино, так ведь?
– Вы пытались что-нибудь разузнать о выстрелах?
– Нет. Я решил, что это автомобильные выхлопы. Здесь все время ездят грузовики. Срезают дорогу на парковую магистраль через эту улицу. Ужасно шумно в этой хибаре. Думаю сваливать отсюда. Как можно сосредоточиться в таком грохоте, а, приятель?
– А на того, кто живет в этой квартире, вы случайно не обратили внимания?
– Вы имеете в виду этого парня с грязевым насосом?
– С чем, с чем?
– С грязевым насосом. Ну, тромбоном. Какой-то мужик вышел оттуда с футляром для тромбона под мышкой.
– У него что-нибудь еще было в руках?
– Нет, только тромбон.
– Вы видели сам инструмент?
– Я видел футляр. Человек ведь не станет таскаться с пустым футляром от тромбона, правда? Это ведь все равно что носить гитару без струн, приятель.
– Вы говорили с ним?
– Так, перебросились двумя словами, – сказал Лефковитц. – Дверь была открыта, когда он проходил. Я заметил футляр, ну и покалякал с ним немного. Он шел халтурить на свадьбу.
– Халтурить?
– Ну да! Подрабатывать. Я ведь сказал вам: парень играет на тромбоне.
– Как он выглядел?
– Высокий мужик со сломанным носом. Темные волосы и темные глаза.
Курил сигару.
– Ты понял, кто это, Мейер? – спросил О'Брайен. – Судя по описанию в деле, похоже, это был наш подопечный. – Он снова повернулся к Лефковитцу. – У него есть шрам рядом с правым глазом?
– Я не приглядывался, – ответил Лефковитц. – Может и есть, почем я знаю.
– А почему вы решили, что он шел на свадьбу?
– Он сам сказал. Сказал, что идет халтурить на свадьбу.
– Он сказал, что будет играть на свадьбе на тромбоне? Он именно так сказал?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41