– Это связано с делом Лейденов?
– Конечно. Неужели вы думаете, я буду отрывать вас от дел пустой болтовней?
– Разумеется, нет.
– Разумеется, – повторила Анна, и Клинг понял, что она улыбнулась. Самое удивительное, что он тоже улыбнулся.
– Что же вы вспомнили? – спросил Клинг.
– В прошлую пятницу Розе Лейден звонила я.
– Виноват, что-то я не улавливаю...
– Очень жаль, что не улавливаете, – сказала она, и наступило молчание. – Алло! – крикнула она в трубку.
– Я слушаю.
– Прекрасно. Помните, в телеграмме мистера Лейдена была просьба позвонить его жене? Насчет чековой книжки?
– Да.
– Так вот, ей позвонила я.
– Понимаю.
– Вам не интересно, о чем мы говорили?
– Конечно, интересно.
– Но сейчас я не могу говорить, – сказала Анна.
Клинг чуть было не спросил: «Так зачем тогда было звонить?» Но вместо этого произнес:
– Когда вы сможете говорить?
– Готова встретиться через полчаса. И обсудить это за хорошим долгим ленчем.
– Долгого у меня не получится.
– Тогда за коротким. У меня покладистый характер.
– И несмотря на это, мисс Гилрой...
– Зовите меня Анной.
– И все же, боюсь, за ленчем нам встретиться не удастся. Я мог бы подъехать к вам в фирму позже и поговорить...
– Мы можем что-нибудь выпить в баре часов в пять, – предложила она.
Клинг промолчал.
– Понимаю, – сказала Анна. – Вам не положено пить при исполнении служебных обязанностей.
– Дежурство у меня заканчивается в четыре сорок пять, – сообщил Клинг и удивился собственным словам. С чего это он перед ней отчитывается?
– Значит, бар «Раундли» на Джефферсон-авеню в пять.
– Лучше четверть шестого. Я поеду прямо с работы.
– И не забудьте захватить пистолет, – сказала Анна и повесила трубку.
– Кто это? – спросил Карелла. – Синди?
– Нет, – ответил Клинг и, победив в себе желание солгать, признался: – Девица Гилрой.
– Что ей нужно?
– Оказывается, это она говорила в пятницу по телефону с Розой Лейден!
– Есть какая-то информация?
– Не знаю. Она еще не сказала, о чем был разговор.
– Почему?
– Не могла говорить.
– Зачем тогда звонила?
– Чтобы дать мне знать.
– О чем? Она же ничего не сказала!
– Мы увидимся позже. Она готова дать информацию.
– Не сомневаюсь, – усмехнулся Карелла. – И не только информацию. – Он выдвинул ящик стола, взял кобуру с револьвером калибра 0,38, лежавшую рядом с коробкой патронов, и прикрепил ее к поясу. – Если тебя интересует, – сказал он, – я только что связывался с отделом регистрации личного оружия. Человек по имени Уолтер Дамаск не регистрировал пистолет «Айвер Джонсон» калибра ноль двадцать два.
– Интересно! – воскликнул Клинг.
– Пошли, – сказал Карелла. – Навестим кое-кого из соседей Лейдена.
Клинг застегнул кобуру на плече. Вспоминая последние слова Анны и то, что сказала ему Синди насчет психологов и символов, он вдруг слегка испугался и занервничал, но потом немного воодушевился. С опаской взглянув на Кареллу, словно тот мог прочитать его мысли, Клинг последовал за ним.
* * *
Миссис Кармен Лейбовиц, вдове импозантного вида и с приятными манерами, было лет пятьдесят пять. Она жила напротив Лейденов, и ее, конечно, шокировало случившееся.
По ее словам, жильцы направили петицию с требованием обеспечить их безопасность. «Кошмар, что творится в районе, – жаловалась миссис Лейбовиц, – людей грабят и убивают не только в лифтах, но и в собственных постелях. Тихий ужас!» Она живет в этом доме уже тридцать четыре года, приехала сюда юной девушкой, воспитала детей и не уехала даже после смерти мужа три года назад. Но такого на ее памяти еще не бывало. Эти животные буквально подстерегают людей, чтобы отправить их на тот свет, просто страшно выйти за порог.
– Я одинокая женщина, – сказала она. – Это очень трудно. Я имею в виду, трудно жить одной!
Она говорила громким, визгливым голосом. Потертый пуфик в стиле Людовика XVI, на котором она расположилась, стоял у обшитой деревом стены, увешанной картинами. На миссис Лейбовиц был костюм фирмы «Шанель» и туфли фирмы «Анри Бандель», волосы тщательно уложены, лицо носило все следы безупречного ухода. Она сообщила сыщикам, что они застали ее случайно: она собиралась ехать в центр по магазинам. Карелла пообещал не задерживать ее долго и отказался от кофе и пирога с изюмом. Из кухни доносились грохот посуды и звяканье серебра.
– Кто там? – спросил Карелла, показав на кухню.
– Моя девушка, – пристально посмотрев на него, ответила миссис Лейбовиц.
– Дочь?
– Служанка, – сказала она, не отводя изучающего взгляда.
– Приходящая? – спросил Клинг.
– Да, – ответила миссис Лейбовиц. Подвергнув и его лицо столь же тщательному исследованию, она не отрывала от него взгляда, словно надеясь услышать что-то еще. Когда стало ясно, что Клинг не собирается больше ничего говорить, миссис Лейбовиц повернулась к Карелле, сохраняя на лице все то же сосредоточенно-вопрошающее выражение.
– Во сколько она приходит? – спросил Карелла.
– В девять. Кроме четвергов и суббот.
– А когда уходит?
– После обеда. Вымоет посуду и уходит.
Карелла повернулся к Клингу и сказал:
– Значит, в день убийства ее не было. А впрочем, она все равно приходит гораздо позже.
Он снова посмотрел на миссис Лейбовиц. Та по-прежнему не отрывала от него внимательного взгляда. Было что-то удивительно знакомое в ее манере разглядывать собеседника. Карелла обеспокоенно размышлял, откуда это неуловимо-туманное ощущение уже виденного когда-то, уверенность, что эта самая женщина прежде смотрела на него именно так и не один раз. И в то же время он был уверен, что до сегодняшнего дня никогда не встречал ее. Нахмурившись, он спросил:
– В день, когда случились убийства, вы были дома?
– Да, дома.
– Вы ничего не слышали в квартире напротив?
– Я сплю очень крепко.
– Там стреляли из ружья, – сказал Клинг, и она повернулась с улыбкой в его сторону. – Четыре раза. Это очень громко.
– Говорите, были выстрелы? – переспросила она.
– Были, – подтвердил Клинг и нахмурился. – Выстрелы из ружья.
– Я спала, – сказала миссис Лейбовиц. – В газетах писали, что это случилось в середине ночи. Я спала.
– Выстрелы вполне могли разбудить вас, – предположил Карелла.
Она обернулась к нему, но промолчала.
– А вы их проспали, – сказал он.
– А я проспала, – согласилась она, продолжая изучать его лицо.
– По нашим расчетам, убийства произошли между половиной четвертого и половиной пятого, – сказал Карелла. – Вы ничего не припоминаете?
– Я спала, – повторила миссис Лейбовиц, не отрывая от него глаз.
– И ничего не слышали?
– Я сплю очень крепко.
Она снова застыла в ожидании, не спуская глаз с Кареллы. И только тогда он понял, чего она ждет и почему ее лицо кажется ему таким знакомым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33