– Я не крал холодильника, – возразил Брум.
– Кто же это сделал?
– Да не знаю я!
– Не надо так волноваться.
– Мне нужен адвокат, – заявил Брум. – Я хочу позвонить матери.
– Минуту назад вы отказались от адвоката.
– Теперь он мне понадобился.
– Зачем? Вы не хотите рассказать нам, что тогда случилось?
– Ничего не случилось. Я не крал холодильника.
– Но убили девушку?
– Нет.
– Может, вы все-таки нам расскажете, мистер Брум?
– Я хочу позвонить матери.
– Зачем?
– Сказать ей... Сообщить ей, что все в порядке. Мне надо ей позвонить.
– Но я так понял, что вы хотите адвоката.
– Хочу.
– Вы можете оплатить его услуги? Вы назовете адвоката или нам его подыскать?
– Я не знаю ни одного адвоката в этом городе.
– Так достать вам адвоката?
– Да. Если вы будете хитрить и запутывать меня...
– Мы не собираемся вас запутывать, – заверил его Мейер. – Коттон, позвони в юридическую службу. Нам срочно нужен адвокат.
– Я просил кофе, – напомнил Брум.
– Брич! – рявкнул Мейер.
– Иду! – рявкнул Брич.
* * *
Трудно объяснить, почему человек, так долго живший с грузом вины, вдруг решает выложить все как было. Об этом лучше спросить Теодора Рейка. Возможно, в случае с Брумом решающую роль сыграло появление Хейза: Брум решил, что его дело – табак. Но как тогда объяснить признание человека, вдруг забравшегося на стол в баре и громогласно заявившего, что он убил девушку и ему это сошло с рук?
Теперь в полуночной тишине следственного отдела, в присутствии двух детективов, стенографиста и назначенного адвоката, Роджер Брум рассказал все. Монотонным голосом он поведал о том, как зимой познакомился с девушкой. Это было пять лет назад, нет, четыре, в феврале, за день-другой до Валентинова дня. Он еще вспомнил, как покупал открытки – одну для матери, другую для хозяйки пансиона, где тогда жил. Ее звали миссис Доэрти. Но все это было уже после того, как он встретил девушку и убил ее.
Девушку звали Молли Нолан, она приехала сюда из Сакраменто в поисках работы. Она жила в пансионе «Орхидея» на Эйнсли-авеню. Он познакомился с ней в баре, они немного выпили, а потом он привел ее к себе, в пансион миссис Доэрти. Девушка была рыжая и совсем не хорошенькая, но он оказался с ней в постели, сказал ей, что она красивая, а потом почему-то – он сам не мог этого объяснить – начал ее бить. Сначала ударил в глаз, затем разбил нос. Когда потекла кровь и он понял, что она сейчас начнет кричать, он схватил ее за горло и задушил.
Глубокой ночью он вынес труп в подвал, запихал его в старый холодильник, из которого вынул полки. Ему пришлось сломать убитой обе ноги, чтобы запихнуть ее внутрь. Потом он перетащил холодильник в свой грузовик, доехал до какого-то моста – он не помнил названия, но был готов показать его – и сбросил в реку. Потом он не раз проезжал по этому мосту и каждый раз думал: неужели холодильник с трупом все еще лежит на дне реки?
Затем он сильно всех удивил, спросив, работает ли еще детектив, у которого глухонемая жена, потом заплакал, сказал: «Мать убьет меня», – и подписал протокол, все три копии.
Приятно раскрывать старые преступления. И все же пока не удалось выяснить, кто зарезал ножом женщину по имени Марджи Ридер.
Глава 8
Первого ноября в десять утра лейтенант Сэм Гроссман из криминалистической лаборатории позвонил в 87-й участок и спросил Стива Кареллу. Когда Карелла взял трубку, Сэм рассказал ему анекдот о человеке, который открыл пиццерию напротив Ватикана, и только после этого приступил к делу.
– Я насчет электробритвы, – сказал он.
– Какой электробритвы?
– Той, что вы нашли в ванной квартиры Лейденов. Мы сняли с нее отпечатки пальцев – занятная получается штука.
– Что же в ней занятного?
– Отпечатки принадлежат убийце.
– Дамаску?
– Это его фамилия?
– Это фамилия главного подозреваемого.
– Почему вы его не арестовали?
– Не можем найти.
– Так или иначе, отпечатки на электробритве совпадают с отпечатками на ружье. Каково?
– Что-то я не понимаю, – сказал Карелла.
– И я тоже. Ты бы смог застрелить двоих, а потом побриться бритвой одного из убитых?
– Я – нет, а ты?
– И я нет. Тогда почему этот тип так поступил?
– Может, он сильно зарос? – предположил Карелла.
– Мне случалось видеть и не такое, – сказал Гроссман.
– Мне тоже.
– Но зачем ему было так рисковать? Ружье стреляет слишком громко, Стив. Ты можешь вообразить человека, который стреляет из ружья четырежды, а потом как ни в чем не бывало идет в ванную бриться? Электрической бритвой! Ею же за час не побреешься!
– Ну, за час все же побреешься.
– Все равно долго! – сказал Гроссман. – Если ты застрелил двоих, первое твое побуждение – удрать. Тут уж не до бритья электробритвой.
– Это в том случае, если не знаешь, что в квартире напротив глухая женщина, а в квартире рядом нет жильцов.
– Ты хочешь сказать, что никто в доме не слышал стрельбы?
– Почему? Слышали.
– Ну и что?
– Обычное дело. Никто не позвонил в полицию.
– Так или иначе, убийца понимал, что наделал много шума. Он должен был быстро смыться.
– Но он же, по твоим словам, этого не сделал.
– Я говорю тебе: он стал бриться.
– Твое мнение – кто он?
– Псих, – сказал Гроссман.
* * *
Глория Лейден жила в многоквартирном доме на берегу реки Дикс. В вестибюле Кареллу и Клинга остановил швейцар. Он позвонил миссис Лейден, чтобы сообщить о визитерах. Она была готова их принять, и сыщики взмыли на семнадцатый этаж в сопровождении лифтера, который все время насвистывал «А мне все равно» и страшно при этом фальшивил.
В квартире были большие стеклянные двери, выходившие на маленькую веранду, обращенную к реке. Ухоженная квартира была обставлена в стиле датского модерна: белые стены, бежевые ковры. Четыре обитавшие здесь кошки, похоже, подбирались по цвету и превосходно вписывались в общую гамму. Они то выходили, то опять возвращались в гостиную, где Карелла и Клинг допрашивали хозяйку. Кошки поочередно обнюхали брюки Клинга и ботинки Кареллы, словно сами были сыщиками, проверяющими подозрительных посетителей. Кошки выводили Клинга из равновесия. Ему казалось, что они могут учуять запах Анны Гилрой и сообщат куда надо.
– Миссис Лейден, мы хотели еще кое о чем вас спросить, – сказал Карелла.
– Пожалуйста, – кивнула миссис Лейден. На ней был халат с поясом, а под ним со всей очевидностью скрывался корсет. Ее волосы утратили тот лавандовый оттенок, который так удивил Кареллу в морге. Хозяйка устроилась на краешке кресла, обитого пушистой коричневой материей, спиной к балкону.
– Во-первых, нас интересует, слышали ли вы, чтобы ваш сын или невестка упоминали имя Уолтера Дамаска?
– Уолтер?..
– Дамаск.
– Нет, никогда.
– Или какого-то другого Уолтера?
– Среди их друзей не было Уолтеров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33