Карелла в ответ тоже улыбнулся и ответил галантно:
– Конечно, нет, миссис Томлинсон. Мы просто пытаемся собрать факты.
– Я могу предоставить вам все факты, – произнесла она твердо. – Первый – моя дочь не покончила с собой. В этом вы можете быть уверены.
– Откуда вы знаете?
– Потому что я знала свою дочь. Она – вся в меня. Любила жизнь. Тот, кто любит жизнь, не может лишить себя жизни. В этом я абсолютно уверена.
– Но видите ли, – начал было Карелла, – все факты указывают на то...
– Факты! Наплевать на них. Моя дочь была энергичной, жизнелюбивой, живой... Такие люди не кончают жизнь самоубийством. Послушайте! Это у нас в крови.
– Что? Энергия? – спросил Хейз.
– Совершенно верно! Энергия! Я должна двигаться весь день. Даже сейчас, когда сижу здесь с вами, мне не по себе. Поверьте мне! Есть такие нервные типы женщин. Я – такая.
– А дочь? Другой тип?
– Точно такая же. Живая! Жизнерадостная! Энергичная! Слушайте, я хочу вам кое-что сказать. Знаете, какая я в постели?
Карелла и Хейз растерянно переглянулись.
– Когда я вечером ложусь спать, я не могу уснуть. Это все из-за бурлящей энергии. И руки и ноги – все ходит ходуном. Я просто не могу заснуть. Каждый раз перед сном я принимаю таблетки. Только тогда я могу расслабиться. Я – как двигатель.
– А ваша дочь тоже была такой?
– Несомненно! Так что зачем было лишать себя жизни? Невероятно. Кроме того, она собиралась бросить этого хама и начать новую жизнь! – она отрицательно покачала головой. – Все это дело дурно пахнет. Я не знаю, кто пустил саз. Но точно скажу, что это не Маргарет.
– А может быть, Барлоу, – предположил Хейз.
– Кто? Томми? Нелепо!
– Почему же?
– Потому что они собирались пожениться. Вот почему! К чему было кому-либо из них открывать газ? Или оставлять в квартире эту глупую записку? «Нет выхода». Чепуха! Они уже нашли выход.
– Позвольте мне, миссис Томлинсон, уточнить один вопрос, – вмешался Карелла. – Вы знали, что ваша дочь встречается с Томми Барлоу?
– Знала, конечно.
– И вы не пытались препятствовать ей?
– Препятствовать? Какого черта? С какой стати?
– Ну... ведь она была замужем, миссис Томлинсон.
– Замужем! За этим занудой! Ну и замужество. Ха! – она возмущенно тряхнула головой. – Она вышла замуж за Майкла, когда ей было восемнадцать. Что знает о любви восемнадцатилетняя девушка?!
– А сколько ей сейчас, миссис Томлинсон?
– Почти двадцать один. Женщина, способная принять самостоятельное решение. – Она коротко кивнула. – И она его приняла – оставить Майкла и выйти замуж за Томми. Все так просто. Так зачем ей было убивать себя?
– Вам известно, миссис Томлинсон, что в день смерти Маргарет сказала мужу, что собирается навестить вас.
– Да.
– И она часто так поступала?
– Да.
– Собственно, вы обеспечивали ей алиби. Верно?
– Алиби?! Я бы не назвала это так.
– А как?
– Я бы выразилась иначе: две чуткие, нежные женщины объединились друг с другом против грубияна.
– Вот вы все называете мистера Тейера грубияном Он хоть раз ударил вашу дочь?
– Только бы посмел! Я бы переломала ему все кости!
– Ну, может быть, угрожал ей?
– Нет, никогда. Он любит командовать – только и всего. Поверьте, я была рада, что она решила уйти от него.
Карелла откашлялся. В присутствии этой огромной женщины, которая сама считала себя маленькой, он чувствовал неловкость. Ему было не по себе от матери, которая поощряла прелюбодейство дочери.
– Мне бы хотелось кое-что уточнить, миссис Томлинсон.
– Что именно?
– Майкл Тейер сказал нам, что позвонил вам после того, как увидел фотографию вашей дочери в газете, и...
– Совершенно верно.
– ...и спросил, была ли она у вас?
– Верно.
– Миссис Томлинсон, если вы так одобряли связь вашей дочери с Барлоу и так неприязненно относились к Майклу, почему же вы сказали ему, что ее у вас не было.
– Потому, что это так и было.
– Но вы же знали, что она была с Томми!
– Ну и что из этого?
– Миссис Томлинсон, вы хотели, чтобы Майкл узнал, что происходит?
– Конечно, нет.
– Тогда почему вы сказали ему правду?
– Позвольте! А что мне было делать? Солгать и сказать, что она у меня? А если бы он попросил ее к телефону?
– Ну, могли бы что-нибудь придумать. Сказали бы, например, что она вышла на минуту.
– С какой стати мне лгать этому хаму? Он и так должен был получить то, что заслужил.
– Что вы имеете в виду?
– Развод, конечно. Ведь Маргарет собиралась оставить его.
– А он знал об этом?
– Нет.
– Она еще кому-нибудь говорила о предстоящем разводе?
– Конечно. Она об этом беседовала с адвокатом.
– Кто он?
– Я думаю, это ее дело.
– Вашей дочери нет в живых, – напомнил Карелла.
– Я знаю, – отозвалась миссис Томлинсон.
И тогда, без всякой на то причины, Карелла еще раз повторил:
– Она мертва.
Наступила тишина. Каждый слышал только биение собственного сердца. До самого последнего момента, даже несмотря на то, что они застали миссис Томлинсон в разгар приготовления к похоронам дочери и что разговор все время шел об обстоятельствах ее гибели, Карелла испытывал странное чувство, что и миссис Томлинсон, и Хейз, и он сам не помнили о том, что говорили о человеке, который уже умер. Подсознательно, неопределенно, но постоянно и настойчиво ощущалось ее присутствие и, несмотря на разговор о ней в прошедшем времени, на упоминание о самоубийстве, – все они думали о живой Маргарет Ирэн Тейер, девушке, которая действительно собиралась уйти от мужа через месяц и начать новую жизнь. Так оно и было. И тихо Карелла повторил: «Она мертва». Все в комнате замолчали, и все вдруг стало на свои места.
– Она была моей единственной дочерью, – проронила миссис Томлинсон. Она, грузная женщина с плоскими ступнями, большими руками, блестящими глазами, поблекшими рыжими волосами, сидела на кушетке, которая была для нее слишком мала, и вдруг Карелла понял, что на самом деле, по сути своей, она была крошечной, что мебель, которой она себя окружила, была куплена для маленькой, испуганной женщины, скрывающейся где-то внутри этого огромного тела, женщины, которой и в самом деле нужна была нежность и ласка.
– Мы очень вам сочувствуем, – сказал он, – пожалуйста, поверьте!
– Да. Да. Я знаю. Но вы не можете вернуть ее мне. Верно? Этого вы никак не можете сделать.
– Вы правы, миссис Томлинсон. Не можем.
– Вчера я рассматривала все ее старые фотографии, – продолжала она. – Жаль, что нет у меня фотографии Томми. У меня много фотографий Маргарет, но нет ни одной его.
Она тяжело вздохнула.
– Мне, наверное, много придется принять таблеток сегодня вечером, не засну.
В тишине гостиной маленькие фарфоровые часы, очень тонкой работы, стоящие на красивом инкрустированном приставном столике, начали отбивать время. Не произнося ни слова, Карелла считал удары:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43