Он ненавидел запутанные дела, они заставляли его чувствовать себя беспомощным. Он не шутил, когда говорил Карелле, что не считает полицейских умными. Он действительно так думал, и с каждым трудным делом его убеждение только крепло.
Крепкие ноги и упрямство – вот все, что было нужно.
Пока что в результате беготни по городу они не подобрались к убийце ближе, чем в начале поисков. Что же касается упрямства, то они, конечно, будут бороться до победного конца. А когда он наступит? Сегодня? Завтра? Никогда?
К черту это дело, подумал он, я дома. Человек может позволить себе роскошь позабыть дома про свою чертову работу. Имеет человек право спокойно провести несколько часов с женой?
Он вставил ключ в замочную скважину, повернул его и распахнул дверь.
– Хэнк? – спросила Элис.
– Да, – ответил Буш.
Голос Элис звучал холодно. Элис всегда так говорила. Элис была замечательная женщина.
– Хочешь выпить?
– Да. Ты где?
– В спальне. Иди сюда, здесь ветерок.
– Ветерок? Ты что, смеешься?
– Нет, правда.
Он снял куртку и кинул ее на спинку стула. По дороге в спальню он стаскивал с себя рубашку. Буш никогда не носил майки. Он не верил, что они впитывают пот. Он считал, что это просто лишняя одежда, а в такую погоду ему хотелось сбросить с себя все, что только можно. Он содрал рубашку с почти дикарским удовольствием. У него была широкая грудь, поросшая курчавыми волосами, рыжими, как и грива у него на голове. Правую руку косо рассекал шрам.
Элис сидела в кресле у открытого окна в белой блузке и прямой черной юбке. Она поставила босые ноги на подоконник, и легкая юбка чуть-чуть шуршала, когда из окна доносился слабый ветерок. Светлые волосы были убраны назад и связаны в «конский хвост». Он подошел к ней, она подставила ему лицо для поцелуя, и он заметил мелкие капли пота на ее верхней губе.
– Где то, что можно выпить? – спросил он.
– Сейчас сделаю, – сказала Элис. Она сбросила ноги с подоконника, и юбка на секунду съехала набок, открыв бедро.
Он молча смотрел на нее, думая о том, что же в этой женщине так волнует его. Интересно, все ли женатые мужчины чувствуют то же по отношению к своим женам после десяти лет брачной жизни?
– Пусть у тебя глаза не загораются, – сказала она, читая по его лицу.
– Почему?
– Слишком жарко.
– Я знаю одного парня, так он говорит, что лучший способ...
– Я знаю этого парня.
– ...это в запертой комнате в самый жаркий день года с закрытыми окнами и под двумя одеялами.
– Джин с тоником?
– Хорошо.
– Я слышала, что водка с тоником лучше.
– Надо будет купить.
– У тебя был трудный день?
– Да. А у тебя?
– Сидела и беспокоилась за тебя, – сказала Элис.
– Уже вижу у тебя несколько седых волос.
– Он насмехается над моим беспокойством, – сказала Элис в пространство. – Нашли вы этого убийцу?
– Нет.
– Лимон хочешь? – Давай.
– Придется идти в кухню. Будь ангелом, выпей так.
– Я ангел, – согласился Буш.
Она подала ему стакан. Буш сел на край кровати. Он отпил немного, потом ссутулился, опустив руку со стаканом.
– Устал?
– Валюсь с копыт.
– У тебя не очень усталый вид.
– Пришел домой, с копыт долой.
– Ты всегда так говоришь, – сказала Элис. – Хорошо бы ты не повторял это все время. Ты всегда повторяешь одно и то же.
– Например?
– Например, вот это.
– А что еще?
– Когда мы едем в машине и попадаем все время на красный свет, а потом начинаем попадать на зеленый, ты говоришь: «Повезло нам, парням».
– Ну и что тут плохого?
– Первые сто раз ничего.
– О черт!
– Это же правда.
– Хорошо, хорошо. Не пришел домой и не с копыт долой.
– Мне жарко, – сказала Элис.
– Мне тоже.
Она начала расстегивать блузку и, прежде чем он успел взглянуть на нее, предупредила:
– Только ничего себе не воображай.
Она сняла блузку и повесила ее на спинку кресла. У нее была полная грудь, просвечивающаяся через тонкий белый лифчик. Чашки лифчика были из прозрачного нейлона, и Буш видел выпуклые бугорки сосков. Это напоминало ему фотографии в журнале «Нэшнл джиогрэфик», которые он рассматривал в приемной дантиста в то время, когда занимался своими зубами. Девушки с острова Бали. Ни у кого не было такой груди, как у девушек с острова Бали. Разве что у Элис.
– Что ты делала весь день? – спросил он.
– Да так, ничего.
– Ты была дома?
– Почти все время.
– Так что же ты делала?
– Просто сидела.
– Угу. – Он не мог оторвать глаз от ее лифчика. – Ты скучала по мне?
– Я всегда по тебе скучаю, – сказала она ровным голосом.
– Я по тебе скучал.
– Пей.
– Нет, правда.
– Это хорошо, – сказала она и улыбнулась быстрой улыбкой.
Он внимательно посмотрел на нее. Улыбка почти сразу же исчезла, и у него появилось странное чувство, что это была просто дежурная улыбка.
– Почему бы тебе не поспать? – спросила она.
– Попозже, – ответил он, глядя на нее.
– Хэнк, если ты думаешь...
– Что?
– Нет, ничего.
– Мне еще придется вечером вернуться на работу, – предупредил он.
– Они занимаются этим делом вовсю, верно?
– Очень торопятся, – согласился он. – Думаю, старик боится, что теперь он на очереди.
– Бьюсь об заклад, что ничего больше не случится, – сказала Элис. – Не может быть, чтоб было еще убийство.
– Никогда нельзя сказать заранее, – ответил Буш.
– Ты не хочешь поесть перед уходом? – спросила она.
– Я еще не ухожу.
Элис вздохнула.
– Никак не спастись от этой проклятой жары. Что ни делаешь, все равно она чувствуется.
Она взялась за пуговицу сбоку юбки. Расстегнув пуговицу, расстегнула «молнию». Юбка упала к ее ногам, и она вышла из нее. На ней были нейлоновые трусики с оборками. Она подошла к окну, а он глядел на нее. Ноги у нее были длинные и гладкие.
– Иди ко мне, – сказал он.
– Нет, Хэнк, мне не хочется.
– Ладно, – сказал он. – Как ты думаешь, к вечеру не станет прохладнее?
– Сомневаюсь. – Он пристально смотрел на нее. У него было четкое ощущение, что она раздевалась для него, но она сказала... В недоумении он ухватил себя за нос.
Она обернулась от окна. От белизны нейлона ее кожа казалась еще белее. Ее груди выпирали из слишком тесного лифчика.
– Тебе пора стричься, – сказала она.
– Завтра постригусь. У нас ни минуты не было свободной.
– Ох, черт возьми эту жару, – сказала она и завела руку за спину, чтобы расстегнуть лифчик. Он видел, как подпрыгнули освободившиеся груди, как она швырнула лифчик через всю комнату. Она пошла смешать себе еще коктейль, а он не мог отвести от нее глаз."Что она пытается сделать? – недоумевал он. – Что она хочет со мной сделать?"
Буш быстро встал и подошел к ней. Он обнял ее и положил руки ей на грудь.
– Не надо, – сказала она.
– Крошка...
– Нет, – твердо, холодным голосом.
– Почему нет?
– Потому что я сказала.
– Тогда какого черта ты разгуливаешь, как.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39